Самый очевидный способ объяснить, кто такая Ливия Ферт,— сказать, что она жена Колина Ферта. Всегда рядом на всех премьерах, поддерживает мужа и радуется его успехам и наградам. Хотя у самой Ливии социальная жизнь, возможно, даже активнее, чем у всемирно известного мужа-актера. В 2009 году она побывала в Бангладеш на нескольких фабриках, где на благо массмаркет-брендов в чудовищных условиях трудились почти бесправные женщины-работницы. Тогда родилась идея нашумевшего фильма "Истинная цена моды", который вскрыл все нарывы индустрии и заставил многие компании пересмотреть свои бизнес-схемы. Ливия выступила исполнительным продюсером картины и с тех пор борется за ответственное производство всеми доступными способами. Главный — собственная компания Eco-Age. Она помогает крупным брендам перестроить свой бизнес, выявить ошибки и начать наконец вести дела ответственно по отношению к правам работников, природе и будущим поколениям. Встретившись с нашим корреспондентом в своем лондонском офисе, Ливия подробно рассказала о проектах, которыми занимается Eco-Age, и, в частности, о знаковом сотрудничестве с ювелирным домом Chopard.
Каролина Шойфеле, сопрезидент и креативный директор Chopard
Участие в Green Carpet Challenge для Chopard не вопрос моды и не инструмент маркетинга. Мне кажется, любая ответственность, в том числе в области этики производства,— некая базовая вещь, о которой нельзя забывать. Роскошь в своем высшем проявлении предполагает доскональное знание того, как и из чего был изготовлен тот или иной предмет. В нашем случае речь идет о сырье, значит, необходима уверенность в том, что оно добыто чистым и честным путем. Примерно так же важно знать, какую воду ты пьешь. Реализация проекта началась три года назад, и сегодня мы сотрудничаем с двумя сертифицированными шахтами по добыче золота в Колумбии и Боливии, с поставщиком австралийских опалов, в этом году к ним добавилась компания Gemfields — крупнейший дилер сертифицированных изумрудов из Замбии. Потому Green Carpet Collection стала еще более "зеленой": в ней появились украшения с изумрудами (до сих пор использовались только белое золото Fairmined и бесцветные бриллианты). В Канне Джулианна Мур представила сет из пары серег и кольца, вскоре появятся еще пара колье и другие украшения. Постепенно "чистое" золото Fairmined проникает и в наши коллекции высокого ювелирного искусства. Думаю, что через три года, все драгоценности High Jewellery будут изготовлены из металла, добытого ответственным путем.
Фото: предоставлено Chopard
— Вместе с Chopard вы запустили проект "Зеленая ковровая дорожка" (Green Carpet) и представили коллекцию украшений, которая пользуется огромным успехом. Насколько я знаю, недавно к проекту присоединилась Джулианна Мур. Каким образом она оказалась вовлечена?
— Я не знаю ни одного актера или актрисы, которые, выходя на красную дорожку, думали бы: "Я тут как рыба в воде, смотрите на меня". Красная дорожка — это страшно. Миллионы камер, папарацци, полиция моды, люди обсуждают каждый сантиметр на твоем теле. Не встречала актера, который был бы в этот момент счастлив. Поэтому каждый раз, когда я заводила речь о "зеленой коллекции", выполненной исключительно из этично произведенных материалов, всем безумно нравилась эта идея. Ведь на красной дорожке ты в любом случае будешь в каком-то платье и на тебе будут какие-то украшения. Но сегодня гораздо интереснее, если на тебе украшение, за которым скрывается человеческая история. Это придает уверенности, потому что ты не просто говоришь, что на тебе серьги Chopard, но рассказываешь о проблемах в индустрии ювелирных украшений и о том, как эти серьги стали частью решения проблем. Так вот, Джулианне Мур всегда нравились украшения Chopard, и, как только глава ювелирного отдела Каролина Шойфеле, которая с ней дружит, рассказала про "зеленую коллекцию", Джулианна пришла в восторг. Для нее это возможность надеть не просто платье, а историю. Это тема для разговора не только о том, какой на тебе бренд, но и что происходит в мире.
В Chopard знают руки каждого ювелира, каждого мастера, который делает все эти вещи. Поэтому для них не просто логично, но важно увидеть руки людей, которые добывают золото и бриллианты
— Вы занимаетесь дизайном украшений для "зеленой коллекции" Chopard?
— Нет, это не моя специализация. Каролина отличный дизайнер, мне до нее далеко. В 2012 году мы взяли маленький слиток сертифицированного золота и сделали браслет. Теперь у нас целая коллекция таких украшений, и мы подключили часы. Сейчас 70% золота, которое использует Chopard, идет из сертифицированных источников. Такого нет больше ни у кого в индустрии. Это отличный бизнес-кейс и совершенно новый стандарт для индустрии. И это моя сфера ответственности.
— Какие украшения из коллекции вы бы назвали любимыми?
— Люблю небольшие деликатные украшения. Мне очень импонируют серьги из коллекции Palme Verte, которую Каролина сделала для юбилея Каннской пальмовой ветви. Это у меня на каждый день. А если говорить о более заметных украшениях, то в этом году в Канне я была на красной дорожке с фильмом "Любимая" (Loving), который продюсировал Колин. На мне были серьги Chopard с массивными сапфирами. Очень красивые.
— Как началось ваше сотрудничество с Chopard?
— В 2011-м, когда мой муж Колин Ферт получил свой "Оскар". Вы знаете, считается, что Chopard приносит удачу на "Оскаре". Множество актеров и актрис получили "Оскар", когда на них были изделия Chopard. Так вот, после церемонии ко мне подошла Каролина и попросила подробнее рассказать о "зеленой" инициативе моей компании Eco-Age. Это было довольно просто, я всего лишь спросила ее: "Где вы закупаете золото?" Она, не задумываясь, ответила: "В банке UBS". И тут же запнулась: "Ой, я поняла, о чем вы. Я не знаю, откуда берется мое золото. Я покупаю слитки в банке, но где UBS берет свое золото?" Действительно, даже сам банк не знает, откуда берется все это золото, потому что в одном слитке может быть намешано золото, добытое в абсолютно разных местах.
— Почему это имеет значение?
— Chopard — семейный бизнес, все ювелирные изделия производятся в Женеве, часы — в муниципалитете Флерье в горах. В Chopard знают руки каждого ювелира, каждого мастера, который делает все эти вещи. Поэтому для них не просто логично, но важно увидеть руки людей, которые добывают золото и бриллианты. Они понимают, что нельзя ценить одного человека больше другого только потому, что один вот тут рядом, а другой далеко. К тому же с точки зрения бизнеса важно не просто знать, но и контролировать собственную цепь поставок. Одно из направлений, на которых специализируется моя компания Eco-Age,— поиск решений в областях, которые занимаются добычей ресурсов для ювелирной промышленности. Поэтому мы с Chopard сразу стали партнерами, а также вступили в партнерство с южноамериканской некоммерческой организацией под названием ARM (Alliance for Responsible Mining). Она работает с множеством небольших добывающих общин в горах Колумбии, Перу, Эквадора и проч. НКО проверяет местные шахты и выдает сертификаты безопасности и соответствия экологическим требованиям, которые дают шанс получить таких больших клиентов, как Chopard.
— По аналогии с кофе, на котором стоит знак "Справедливая торговля" (Fair trade)?
— Безусловно. Но Каролина не захотела создавать всего лишь видимость ответственного бренда. Для этого она могла бы просто начать закупать сертифицированное золото, которого, кстати, довольно мало на рынке, но она решила поддержать НКО, которая бы помогла небольшим шахтам повысить стандарты до уровня, позволяющего получить сертификат. С начала сотрудничества с Eco-Age помимо процесса закупки золота в Chopard изменилось довольно многое. В какой-то мере бренд стал лидировать в сфере этичного производства и начал учить поставщиков этой самой этике. Когда бренд такого уровня говорит: "Как вы добываете вот это? Используете ли вы ртуть? Сколько конкретно платите своим работникам?", поставщик сразу начинает думать, что бренд хочет узнать больше и что-то изменить. И они готовы менять, потому что хотят сохранить клиента. Коллекция Green Carpet как раз призвана говорить об этой работе, которую бренд проводит за закрытыми дверьми, и о том, что сам бренд меняется. Мы начали с золота. Но вскоре занялись цветными драгоценными камнями. Почему? Потому что цветные драгоценные камни — единственная область ювелирной индустрии, которая вообще никак не регулируется. Никак. Точка.
— В XXI веке никак не регулируется? Вы шутите?
— Это одна из самых технологически сложных, опасных, коррумпированных, запутанных и непрозрачных цепей поставок в мире. Каролина — человек, который начал думать, как это можно изменить. Что могут сделать люди, занятые в индустрии, чтобы никому не навредить и разработать хоть какую-то сертификацию для тех, кто выполняет самую грязную работу? Два года назад мы провели круглый стол с The New York Times в Hotel Talleyrand в Париже: представители всех областей, задействованных в индустрии, от шахт до проверяющих организаций и брендов, собрались, чтобы обсудить это. С тех пор случилось две вещи. Организация, которая следит за соответствием этическим нормам в ювелирной индустрии (Responsible Jewellery Council / RJC), начала задумываться о разработке системы сертификации цветных драгоценных камней — она будет готова в следующем году. Компания Chopard со своей стороны решила устанавливать только стратегические отношения с поставщиками.
— То есть можно говорить о том, что индустрия потихоньку меняется?
— Я бы застрелилась прямо тут на месте, если бы я в это не верила. Но смотрите сами. Два года назад Марион Котийяр надела в Канне колье с опалами из австралийской шахты, которая была вертикально интегрирована. "Вертикально интегрирована" означает, что камни добываются и обрабатываются в одном и том же месте, что бывает довольно редко. Это прекрасная шахта с точки зрения соблюдения норм экологии и охраны труда. А уже в этом году мы занялись очень важным проектом, связанным с изумрудами. Chopard стала партнером Gemfields, которая занимается добычей, обработкой и торговлей изумрудами, рубинами и аметистами. Директор Gemfields Ян Хэрботл поддерживает идею сделать производство прозрачным и доступным для контроля на всех этапах и готов работать с RJC. Из этого партнерства выросла история с изумрудами, которые Джулианна Мур надела в Канне. Это первый в истории случай, когда происхождение изумруда можно проследить вплоть до шахты.
Украшения из коллекции Chopard Green Carpet
— Как вы отслеживаете тонкий момент реального исполнения обязательств, которые компании берут на себя? Не остаются ли красивые обещания лишь на бумаге?
— Eco-Age — полностью независимый оценщик. И мы очень серьезно относимся к контролю ситуации на местах. Когда мы оцениваем, мы на самом деле едем в шахты и смотрим. Недавно наши работники ездили в Ботсвану и Замбию отслеживать производство бриллиантов. Сейчас многие говорят, что провенанс для камней так же важен, как и для картин, но довольно трудно убедить бренды проверять происхождение камней. Chopard сегодня единственный бренд, готовый открыто задекларировать, из какой шахты пришли необработанные материалы. При этом Каролина понимает, что для того, чтобы что-то изменить, лучше быть не брендом-исключением, а вовлечь в процесс всю индустрию.
— Как вам работается с Каролиной?
— Люблю с ней работать! У нее отличный вкус, мотивация, бизнес-хватка. Если подумать на десять лет вперед, то ее концепт "устойчивой роскоши" — очень правильный выбор. Не только с этической точки зрения, но и с точки зрения бизнеса, потому что теперь Chopard стал лидером в этой области. В этом году компания получила рекордную прибыль, потому что теперь все знают: хочешь предмет высокого ювелирного искусства, произведенный этическим путем,— тебе в Chopard. Интересно еще и вот что: мы работаем с большим количеством брендов и постоянно предлагали им сделать коллекцию для "зеленой ковровой дорожки". Но все говорили: "Да, но тогда это будет означать, что остальные наши изделия не этичны, верно?" Каролина была первым человеком, который сказал: "Рим построили не за один день. Нам надо меняться. А если нам надо меняться, нам нужно время". В этот момент я подпрыгнула на стуле от счастья: наконец-то кто-то оказался достаточно смелым сделать это. Я так и знала, что это будет бренд, за которым стоит женщина! Женщины всегда смелее! После этого мы запустили коллекцию, и начались грозные вопросы от журналистов насчет этичности остальных изделий дома. Но она выдержала. Коллекция Green Carpet стала революционной.
— На ваш взгляд, есть ли в ювелирном деле проблема перепроизводства?
— Проблемы перепроизводства в люксовом сегменте ювелирной индустрии нет, потому что украшения не выбрасывают, их передают из поколения в поколение. Но в среднем сегменте рынка, конечно, эта проблема существует. Более того, сама проблема провенанса тех же бриллиантов существует именно из-за среднего сегмента рынка. Когда украшения продаются в Walmart — это проблема. Потому что провенанс этих камней никогда не проследить. И вот тут мы, как покупатели, должны спросить себя: "Почему мы хотим сделать ювелирные украшения более доступными, в то время как исторически у них была противоположная роль?"
— Ясно почему. Когда речь идет о суперприбылях, кого волнует этика и история? Как вы реагируете на скептическое отношение к своим инициативам?
— Я редко сталкиваюсь со скептическим отношением. Обычно это следствие узости взгляда, нежелания заглянуть в будущее. Любая компания, которая хочет быть прибыльной через 10-15 лет, уже сегодня должна задуматься над тем, из каких источников она получает ресурсы, из которых производит свой товар. Вещи делают а) люди, б) из материалов. Если не понимать, как сохранить оба этих ресурса, от которых зависит бизнес, через десять лет не будет никакого бизнеса. Я не знаю, насколько долго такие страны, как Бангладеш, Камбоджа, Мьянма, Эфиопия, готовы находиться в рабском положении и замкнутом круге бедности. Через десять лет не будет воды, чтобы поливать все поля, на которых сегодня выращивают хлопок. У нас не будет хлопка. Не начинать думать об этом серьезно сегодня — просто идиотизм. Это очень сложно, и именно поэтому я восхищаюсь Каролиной, которая взялась за это сложное дело.
— Как вы выбираете бренды для сотрудничества?
— Иногда они сами приходят, иногда, когда нам нужно сказать что-то важное рынку, мы находим и отбираем ключевых игроков. Например, мы работаем с Marks & Spencer. В 2007 году они приступили к выполнению амбициозного плана устойчивого развития. Мы наблюдали за их работой и обратились к ним сами, потому что, как и они, выступаем против так называемой "быстрой моды", когда вещи покупаются каждую неделю и выбрасываются через пару месяцев. Это сотрудничество — результат наших поисков альтернативы для тех, кто не может себе позволить купить Stella McCartney и Yves Saint Laurent. А в прошлом году вместе с ООН мы запустили награду The GCC Global Leaders of Change Award за лидерство в сложном деле продвижения перемен. Таким образом мы отмечаем бизнесы, которые вносят наибольший вклад в укоренение практик устойчивого развития. Одна из наград ушла Каролине. Еще одна — Мари-Клер Дэви из Kering. Еще две ушли в Unilever и Marks & Spencer. Эти четыре компании проводят огромную работу.
— Если говорить об одежде, то капсульную "зеленую" коллекцию, созданную пятью дизайнерами по вашей инициативе (Green Carpet Capsule Collection) для Net-a-Porter, просто смели с прилавков. Сколько вы вложили в рекламу?
— Никакой рекламы с нашей стороны, кроме мероприятия, которое мы сделали с участием дизайнеров, создавших коллекцию. Это Кристофер Бейли, Виктория Бекхем, Кристофер Кейн, Эрдем, Ролан Муре. Но мне кажется, что женщины покупали эти вещи не только из-за того, что они были произведены с соблюдением всех норм этичного производства, но и потому что сама одежда была очень красивой.
— Сейчас в моду снова входит мех. Многие компании говорят, что убивают пушных зверей максимально гуманно, потому что иначе у них портится мех. Что вы на это скажете? Вы ведь не только сертификацией шахт занимаетесь, но и мехом?
— Мех — это минное поле. Много лет мы боролись с модой на мех, но три года назад благодаря брендам, которые я не буду называть, мех опять появился везде: брелоки, помпоны. Пойдите на рынок Портобелло в Лондоне. Буквально на каждом прилавке лежит что-то из меха. Откуда весь этот мех? Неужели известным дизайнерам не ясно, что то, что они показали сегодня, завтра будет скопировано массовыми брендами и перейдет в категорию "быстрой моды". На дорогих модных брендах действительно лежит ответственность: они не должны создавать потенциально очень опасные и трагичные цепочки производства, как происходит сегодня с мехом. Недавно я повесила в свой Instagram фото с винтажным мехом и спросила фолловеров, надели бы они его или нет? Интересно, что большинство сказало нет, потому что даже винтажный мех несет в себе идею меха как такового. Последние два года вышеназванная Kering Group занимается изучением вопроса производства изделий из меха и экзотической кожи, включая кожу питона, чтобы понять последствия такого производства для окружающей среды. Система оценки называется EPNL — Environmental Profit and Loss.
— Какие индустрии, на ваш взгляд, в числе наиболее проблемных?
— Все! Производство хлопка и изделий из него так же опасно, как и добыча цветных драгоценных камней! Хлопок — это огромный уровень использования детского труда, невообразимое количество химикатов. Сегодня каждый материал в мире проблемен. Но, как потребители, мы можем изменить это, потому что каждый раз, когда мы что-то покупаем, мы голосуем за или против определенных практик.
— В 2009 году вы ездили в Бангладеш. Зачем?
— И в этом году снова ездила. И в Бразилии была. Мне нравится приезжать туда, где мы работаем, чтобы увидеть все своими глазами. Когда видишь людей на том конце цепи поставок — этого ничем не заменить.
— И что вы видите?
— Ужасные вещи. Первый раз я поехала в Бангладеш как глобальный посол с благотворительной организацией Oxfam проводить кампанию против домашнего насилия. В Дакке меня тайно провели на фабрику.
— В ковре пронесли?
— Практически. И там я увидела огромное количество женщин, работающих 10-11 часов в день с одним перерывом на то, чтобы сходить в туалет. На окнах решетки. Один вход и один выход, охраняемый людьми с автоматами. Настоящая тюрьма. Эти женщины шили 150 пар джинсов в час! Это было невообразимо. Плюс ко всему на рабочем месте их насилуют, избивают и унижают ежедневно. Они не могут пойти к менеджеру и отпроситься на час домой проведать больного ребенка, ведь тогда они просто потеряют работу. Это настоящие рабы. И это происходит сегодня. На наших глазах. Благодаря брендам, которые производят 40-50 коллекций в год. Но кому нужен весь этот мусор?
— Но разве не это называется демократией — когда у людей есть выбор, что покупать? Или мы хотим вернуться в СССР, где выбора практически не было?
— Знаете что? Мне 47. Когда я росла, ничего подобного не было. Я не покупала одежду каждый месяц. Я даже каждый год не покупала. Я копила на вещи. И они у меня до сих пор в ходу. И все тогда отлично выглядели. А сегодня большинство людей ходят в H&M, Zara и прочие магазины "быстрой моды" раз в неделю. В Primark люди постоянно покупают что-то, что даже не надевают! Поймите, Primark не для бедных семей, которые не могут позволить себе покупать одежду. Владельцы Zara и H&M входят в десятку самых богатых людей планеты по версии Forbes не потому, что бедные не могут позволить себе дорогие вещи, а потому, что мы каждый день покупаем мусор, который производят женщины в нечеловеческих условиях. Вернувшись из Дакки, я решила начать кампанию, которая бы рассказывала людям о том, как делаются вещи сегодня. Я хочу, чтобы люди задумались о том, должны ли эти женщины работать в таких условиях? Почему они не могут сходить в туалет и должны терпеть насилие? Они ведь не идут работать, думая: "О, меня будут бить и насиловать, меня сделают рабыней в замкнутом кругу бедности, из которого я никогда не смогу выбраться!" Нет, они просто хотят заработать на пропитание детям. И эта система была создана модными брендами и бездумным потреблением моды.
— В прошлом году вы выпустили обо всем этом документальный фильм "Истинная цена" (The True Cost). Вам не поступали угрозы или иски со стороны заинтересованных лиц?
— Никаких угроз и судебных дел после фильма не было. Знаете почему? Потому что с тем, что там показано, не поспоришь, это факты!
Русская мысль
"Когда в России начинают говорить о патриотизме, знай: где-то что-то украли..." — сказал Салтыков-Щедрин больше ста лет назад. А актуально до сих пор. Но что-то я никак не пойму, что могли украсть дизайнеры, которые последние пару лет так активно стали расписываться в любви к истории нашей необъятной родины.
Вопреки санкциям мода на все русское прочно закрепилась и в Европе: носят майки с кириллицей, боготворят наши лихие 1990-е (спасибо Гоше Рубчинскому), рукоплещут Ульяне Сергеенко и ее кружевам, на руках носят Наташу Водянову. Русская красавица Светлана Ходченкова покорила Голливуд, на выставки в Эрмитаж едут со всего мира, а имя российского полярного исследователя и океанолога Артура Николаевича Чилингарова известно далеко за пределами Российской Федерации, если не сказать — во всем мире от Южного полюса до Северного (как дань уважения его научной деятельности его дочь Ксения даже запустила свой бренд верхней одежды). Коллекция Сергея Щукина едет в Париж, в Фонд Louis Vuitton, а поток туристов из Европы, наоборот, течет в сторону России — в связи с курсом доллара стало необычайно выгодно. Неожиданно вспыхнувшая любовь к России артистических слоев населения с лихвой компенсируется информационной войной. Но о политике я говорить не хочу, потому что разговаривать нам, смертным, друг с другом нужно не на языке санкций и контрсанкций, а только на языке искусства, поэзии и песен. И пока русская культура еще способна вдохновлять художников в самом широком смысле этого слова, у страны есть будущее.