Вчера в Ставрополе в суде над десятью боевиками Шамиля Басаева, участвовавшими в налете на Буденновск в июне 1995 года, закончились прения сторон. В конце заседания председательствующий на процессе Алексей Проданов объявил дату приговора — 11 апреля.
Прокуроры Юрий Торопов и Виктор Ивантеев говорили долго, подробно анализируя показания потерпевших на следствии и в суде. По их мнению, у суда собралось достаточно доказательств того, что все десять боевиков знали, что едут громить один из российских городов. Недостоверными и лживыми признали гособвинители показания Обусалаха Тураева, Хасана Бециева и Борз-али Асламкадирова. Они якобы думали, что едут на "КамАЗе" не в Буденновск, а в Грозный.
Руководителя всей группы Ису Дукаева гособвинители просили приговорить к 22 годам лишения свободы. Остальным подсудимым прокуроры также попросили дать большие сроки.
Выступления защитников были очень похожи. Они утверждали, что в судебном заседании был абсолютно точно установлен только один факт — все подсудимые в июне 1995 года действительно были в Буденновске. Но нет ни одного конкретного доказательства или свидетельства, что именно кто-то из сидящих на скамье подсудимых совершил поджог, взрыв или убийство. Один за другим защитники просили переквалифицировать ст. 209 ("Бандитизм") на ст. 205 ("Участие в незаконных вооруженных формированиях"). Кроме того, они требовали изъять из дела несколько десятков документов, которые, по их мнению, были оформлены с нарушением законов.
Выслушав адвокатов, судья объявил перерыв, и в зал допустили телевидение. Журналист местных новостей попросил дать разрешение на съемку последнего слова обвиняемых. Судья задумался и разрешил снять кого-нибудь одного. Адвокаты, прокурор и переводчица немедленно пересели в зал. В клетке среди подсудимых начался форменный ажиотаж.
Первым выступил Майрбек Адамов. По его словам, он виноват только в том, что оказался в Буденновске. Когда ему стало ясно, что он не в Чечне, было уже поздно. Под конец он добавил, обращаясь к судье: "Наверное, я заработал то, что заслужил, а решать уже вам".
Хусейн Миталаев был краток и заявил, что, действительно, добровольно вступил в отряд Басаева, чтобы защищать свою семью от федеральных войск, и признает, что был в Буденновске. Но всего того, что ему приписывают, не совершал.
Подсудимые Айдамиров, Якубов и Даудов зачитали свои речи по бумаге, где еще раз коротко рассказали о том, как попали в Буденновск, и просили суд о смягчении наказания.
Борз-али Асламкадиров говорил много и не совсем понятно. Сказал, что только в СИЗО научился читать и писать по-русски. Виноват, что поменял свою фамилию на фамилию дедушки и просил быть к нему снисходительным.
Хасан Бециев говорил по-чеченски. Его последнее слово напоминало первые показания в суде, только в конце он просил не наказывать его строго. О том же самом, хоть и с неохотой, просил Иса Дукаев.
Тяжелее всех далось последнее слово Обусалаху Тураеву. Пересказывать свои показания он не стал, сказав, что, действительно, был в Буденновске, но оружия нигде не получал. Когда Басаев приказал брать заложников, Тураев толком не понимал значения этого слова и никого не захватывал. В марте 2000 года он записался в ополчение, созданное федеральной властью и думал, что начнет новую жизнь. Тураев принимал участие в военных операциях и даже был награжден. Вскоре он сам начал получать первые угрозы от соотечественников. По поводу 20 лет, которые попросил для него прокурор, Тураев сказал, что "могло быть и хуже". Меру своей вины он предоставил определить судье.
АЛЕКСАНДРА Ъ-ЛАРИНЦЕВА, Пятигорск