180 лет назад в санкт-петербургском Большом театре состоялась премьера оперы Михаила Глинки «Жизнь за царя». В этот день в либретто оперы окончательно была закреплена каноническая государственная версия об Иване Сусанине, которая несколько отличается от строгой научной версии его подвига.
Фото: Sotheby’s, Константин Маяковский
Сейчас это может показаться невероятным, но больше двухсот лет о подвиге Ивана Сусанина в России практически никто не знал. Первую беллетризированную версию подвига Сусанина опубликовал в 1812 году в своем журнале "Русский вестник" однофамилец композитора Глинки историк Сергей Глинка. Историк Глинка опирался на единственный реальный документ об Иване Сусанине — "обельную" (освобождающую от налогов) грамоту, жалованную 30 ноября 1619 года от имени царя Михаила Романова зятю Сусанина Богдану Собинину.
В 1619 году, после заключения мира с поляками, бывшего у них с 1611 года в плену отца первого царя новой династии Романовых Филарета (в монашестве) отпустили домой. Воссоединившаяся в Москве семья отправилась на благодарственное богомолье в Макарьевско-Унженский монастырь, по пути заехав в Домнино. Тут Богдан Собинин и подал царю челобитную, в которой был описан подвиг его тестя.
Самой челобитной не сохранилось, но по бюрократическим правилам того времени содержательная часть входящего документа дословно повторялась в исходящей бумаге, в данном случае — царском указе. Он сохранился и остается единственным историческим документом подвига Ивана Сусанина.
Сообщая царю, что его тестя "польские и литовские люди замучили до смерти", Собинин не рискнул бы соврать. Это легко проверялось на месте у других очевидцев тех событий.
После Сергея Глинки популяризации подвига крестьянина способствовала поэма Кондратия Рылеева «Иван Сусанин» 1822 года:
Куда ты ведешь нас?.. не видно ни зги! —
Сусанину с сердцем вскричали враги…
И наконец, в завершенном виде официальная версия подвига была оформлена в опере Михаила Глинки.
Историки, профессионально занимавшиеся эпохой Смутного времени довольно быстро нашли и продолжают до сих пор находить очевидные, с их точки зрения, ошибки и вопиющие противоречия буквально в каждой строчке либретто оперы.
Польский король не мог дать такое задание, да и отряд не был польским. Исуповское (или Чистое) болото, где погиб Сусанин, сравнительно небольшое, всего 5 км в самом широком месте, и вполне проходимое, тем более зимой. Убийцы легко смогли бы оттуда выбраться: почти с любого места "непроходимого" болота виден купол церкви в соседней деревне Домнино. Михаил Романов на момент смерти Сусанина был не кандидатом в цари, а уже избранным царем. Его убийство не помогло бы сохранить русский трон для польского короля или его сына. И так далее.
Первым критиком официальной версии стал в 1862 году профессор кафедры русской истории Петербургского университета, академик Николай Костомаров. При этом сам Сусанин был для профессора не более чем предлогом. На его примере он атаковал государственную идеологию Николая I, суть которой глава николаевского Минобрнауки граф Уваров коротко и емко уложил в три слова: православие, самодержавие, народность. Не будь Костомаров, нашелся бы другой. Профессионал высокого класса Костомаров был даже лучше других, потому что сразу выявил практически все слабые места официальной версии жизни и смерти Сусанина.
Время, однако, расставило все на свои места. После полутора веков критики официальной версии подвига Сусанина ни одного документально подтвержденного опровержения главного события той давней трагедии обнаружено не было. Да и критических частностей со времен Костомарова не прибавилось. Суть же осталась прежней: простой русский человек под страхом казни отказался сотрудничать с врагом, не показал ему дороги в вотчину Романовых. В этом главном официальная версия не расходится с исторической, что довольно редкий случай в мировой практике для легенд национального значения.
Сергей Петухов