Принятый в этом году бюджет внешне выглядит идеологически очень правильным и проработанным документом. Он снова трехлетний, его дефицит каждый год красиво снижается ровно на один пункт ВВП, а расходы решительно замораживаются на весь период. В общем, консолидация и жизнь по средствам, о которой всегда мечтал Минфин. Но, похоже, растущая в цене нефть разрушит бухгалтерскую четкость конструкции: вслед за доходами, подсчитанными из явно заниженных $40 за баррель, на практике неизбежно поплывут и расходы. Ведомства уже разминаются в преддверии дележа минимум 1 трлн руб. допдоходов: победит тот, кто убедительнее других пообещает, что денежная прибавка приведет к росту российской экономики.
Фото: Станислав Залесов, Коммерсантъ / купить фото
В этом году консервативный подход Минфина к составлению финансовой сметы страны возобладал в полной мере. Оппонировавшее ему Минэкономики, в прежние годы продвигавшее идею увеличения госинвестиций ради экономического роста, аппаратно ослабло, перекроило макропрогноз под ориентиры Минфина и ЦБ, а после замены министра, вероятно, станет надежным партнером финансового ведомства в деле бюджетной консолидации.
Несмотря на внешние атрибуты перемен, закон о бюджете по-прежнему не предполагает никаких структурных реформ и фактически замораживает конструкцию этого года, сохраняя в качестве приоритетов расходы на оборону и социальные обязательства. Поскольку общую сумму трат необходимо сохранить, прочие разделы госказны ждет сокращение. Напомним, доходы-2017 — это 13,5 трлн руб., расходы — 16,2 трлн руб., дефицит — 3,2% ВВП. Закрываться дыра в бюджете будет за счет средств Резервного фонда (до, как пугает Минфин, его полного исчерпания), деньгами Фонда национального благосостояния и втрое увеличенными внутренними займами. В 2018 и 2019 годах доходы будут немного прирастать, расходы — падать, что позволит сократить бюджетный дефицит до 2,2% и 1,2% соответственно.
По замыслу Белого дома, такое поступательное оздоровление госфинансов будет происходить на фоне поразительной стабильности прежде всегда переменчивой средней цены на нефть — $40 за баррель во все три года трехлетки, а также невиданной пока в современной России инфляции в 4% и курса рубля, умеренно слабеющего в полном соответствии с интересами бюджета и отечественного производителя (до 71 руб./$ в 2019 году). Все это должно вылиться в долгожданный экономический рост — для начала 0,6% в 2017 году.
Однако к реалистичности этой тройки макропоказателей (нефть--курс--инфляция) вопросы есть у большинства наблюдателей — от аналитиков инвестбанков до Счетной палаты. Нефть по большинству прогнозов в 2017-м будет стоить явно дороже $40, и до решения ОПЕК по заморозке добычи речь шла о $50-55 за баррель, сейчас обещают больше. К концу года уже сам глава Минфина Антон Силуанов признал, что ВВП России в наступающем году может вырасти значительнее — на 1-1,5%. По его оценкам, при цене $50 за баррель даже с учетом укрепления рубля дополнительно можно будет получить около 1 трлн руб. Минфин надеется часть этих денег спрятать в резервы, но понимает, что оставшееся придется потратить, приоритетом уже названа поддержка промышленности. "Вопрос пропорций будем обсуждать на правительстве",— говорил о будущем разделе триллиона министр.
Как это может примерно выглядеть, показала история с внезапно возникшим к концу году решением о досрочном погашении за счет бюджета кредитов на 800 млрд руб. на выполнение оборонного заказа. Это в итоге заметно исказило бюджетную картину 2016 года — без такого платежа госбанкам дефицит казны составил бы 2,7%, а не 3,7% ВВП. Такая подвижность структуры расходной части, впрочем, привычное дело. Правительство и Госдума не первый раз переписывают, казалось бы, выверенный финплан. При недавнем втором чтении закона о бюджете без особых проблем на 2017 год были перераспределены между разделами сразу 540 млрд руб. (более 3% всей расходной части), всего же по трехлетке был найден целый триллион "неправильных" расходов. Два этих примера многое говорят о качестве верстки бюджета и эффективности его ассигнований. Так что доходная и расходная части бюджета предвыборного 2017 года в ходе реального исполнения могут обрести немалую "подвижность", а консолидация — остаться на бумаге.