С февраля 2017 года Банк России по поручению Минфина будет конвертировать все дополнительные нефтегазовые доходы, полученные бюджетом при цене нефти свыше $40 за баррель, на открытом рынке. Ожидаемый режим постоянного давления Минфина против укрепления рубля будет действовать до внесения в Бюджетный кодекс поправок по "бюджетному правилу", в случае падения цен на нефть Минфин через ЦБ будет продавать те же объемы валюты. Фактически в 2017 году начинает работать третий суверенный "буферный" фонд, в котором при цене нефти в $55 за баррель окажется около 1,2 трлн руб.
Фото: Глеб Щелкунов, Коммерсантъ / купить фото
Министерство финансов опубликовало вечером 25 января сообщение о начале регулярных валютных операций через Банк России. Речь идет о "временном бюджетном правиле", о котором министр финансов Антон Силуанов сообщал 18 января после совещания правительства с президентом Владимиром Путиным (см. "Ъ" от 19 января). На совещании был зафиксирован отказ от расходования нефтегазовых доходов федерального бюджета РФ, полученных от сырьевого экспорта при цене нефти выше $40 за баррель, заложенных в закон о бюджете. В кулуарах Давосского форума министр экономики Максим Орешкин пояснял, что де-факто заявление первого вице-премьера Игоря Шувалова о возможности пополнения ЦБ резервов при цене нефти в $55 за баррель будет реализовываться через "фактические операции Минфина", а не ЦБ. Механизм, заявленный Минфином вчера, предполагает неожиданно буквальную реализацию этой идеи — объем февральских сделок должен быть объявлен до 5 февраля.
Согласно заявлению ведомства, с февраля 2017 года Минфин через ЦБ будет покупать на внутреннем валютном рынке сумму, равную разнице между рублевыми нефтегазовыми доходами, которые бюджет получил бы при цене нефти в $40 за баррель, и суммами, которые бюджет предположительно получит в будущем месяце, если цена на нефть сохранится на уровне предыдущего месяца при среднем курсе рубля предыдущего месяца. В случае если цена на нефть окажется ниже $40 за баррель, Минфин через ЦБ будет продавать валюту в объеме не большем, чем ранее (накопленным итогом) купил. Как косвенно следует из комментария Минфина, схема будет действовать в 2017 году до внесения в Бюджетный кодекс постоянных "бюджетных правил" — Минфин в конце 2016 года предполагал, что это произойдет весной 2017 года, Минэкономики во внутренней переписке в правительстве предлагало утвердить их в конце этого года. ЦБ вчера же выступил с комментарием, в котором заявил о нейтральности и для валютного курса, и для достижения таргета по инфляции в 4%, и для ситуации с ликвидностью таких операций, в его сообщении при этом явно разделяются приобретение Минфином валюты по этой схеме и пополнение ЦБ собственных резервов. Февральские закупки ими не будут, Банк России может вести их отдельно.
Во вчерашнем отчете о ликвидности в банковском секторе ЦБ оценил ситуацию с ликвидностью в декабре 2016 года по-прежнему как структурный дефицит (в качестве одного из факторов прямо объявлена приватизация "Роснефти", что подтверждает, что по крайней мере бридж-кредиты по этой сделке российская банковская система предоставляла), в январе — как неустойчивый профицит. Быстрая (в течение месяца) конвертация в валюту "избыточных" нефтегазовых доходов как минимум повышает неустойчивость структурного профицита.
На каких счетах Минфина в ЦБ будут аккумулироваться конвертированные в валюту избыточные доходы бюджета, не раскрывается. Вряд ли это будут счета Резервного фонда и Фонда национального благосостояния: исходя из конструкции схемы Минфина, дефицит бюджета будет в 2017 году соответствовать закону о бюджете (3,4% ВВП) и покрываться именно из существующих фондов. Нет также объяснения тому, почему Минфин не выбрал схему, при которой Резервный фонд и ФНБ не расходуются на сумму дополнительных полученных доходов. Возможно, причина - наличие в I квартале 2017 года больших переходящих объемов остатков 2016 г. на рублевых счетах бюджета и отсутствие у Минфина потребности в рублях сейчас.
Так или иначе, де-факто Минфин создает временный, третий после Резервного фонда и ФНБ суверенный фонд-буфер, который помимо прочего не будет и давать укрепляться на старте реализации идеи и номинальному, а не только реальному курсу рубля. Судьба третьего фонда, очевидно, будет решаться вместе с "бюджетным правилом". Возможно, происходящее — подготовка Минфина к будущему единому суверенному фонду РФ.
Объем предполагаемых интервенций на февраль составляет более $1,3 млрд при цене $50 за баррель - по словам Сергея Пухова из Центра развития ВШЭ, с точки зрения объема сумма вроде бы не столь значительна.
Однако при более высоких ценах — порядка $60 за баррель — это влияние будет возрастать. Но в любом случае, констатирует он, сама идея постоянного участия Минфина в операциях на рынке ради сдерживания укрепления курса рубля для участников торгов весьма существенна — даже словесные интервенции оказывают влияние на рынок.
Кроме того, видимо, теперь важно, в какой момент будет принято постоянное "бюджетное правило". При сохранении нынешних цен на нефть в размере порядка $55 за баррель нефтегазовые доходы РФ увеличатся с плановых 5 трлн до 6,4 трлн, и в "фонде-буфере", в случае если постоянное "бюджетное правило" не будет принято до декабря, будет к концу 2017 года порядка $20 млрд при валютном курсе на уровне 60 руб./$. Это уже достаточно значимая сумма, которая окажет влияние на параметры платежного баланса, хотя и не будет сравнима с объемами резервов под управлением ЦБ. Очевидно, что новое "бюджетное правило", по крайней мере на 2018-2019 годы, будет несколько мягче, чем текущая схема Минфина, которая, согласно сообщению Минфина, принята на основании решений президента,— возможно, идея временной схемы заключается в том числе в давлении на бюджетных лоббистов в вопросе о будущих госрасходах и их "предварительной шоковой терапии" и продлении жесткой бюджетной политики 2015-2016 годов на 2017 год накануне процесса утверждения бюджета на 2018-2020 годы. Расходование "фонда-буфера" при объявленной цели курсовой стабилизации до введения в действие постоянного механизма невозможно, поскольку он рассматривается в том числе как страховой механизм для рубля при краткосрочных колебаниях нефтяных цен в 2017 году, стабилизируя лишь номинальный курс рубля.