«Она единственная, кто откликнулся на нашу беду»

Оксана, мама Лизы:

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Мы из Алчевска, Луганская область. В 2015 году тяжелобольную Лизу вывезла Елизавета Петровна. Она единственная, кто откликнулся на нашу беду. Ребенок был между жизнью и смертью, у нее рак крови. Она заболела, когда ей только исполнилось пять лет. В феврале будет уже два года, как мы лечим эту болезнь. Ребенок борется. И благодаря Елизавете Петровне нас в 2015 году вывезли из Донбасса, под обстрелами. Лекарств там не было, связи не было, воды могло не быть, так как снаряд мог попасть в водонасосную станцию. Напряженно были с электричеством, мы покупали фонарики. Аппараты, которые давали химиотерапию, они же тоже от электричества. Хорошо, если там были батарейки, благодаря которым можно продолжать беспрерывно давать ребенку лекарства. Чтобы купить какую-то мелочь в аптеках, даже капли в глаза, нужно было бегать по всему Луганску. Потом вообще лекарства закончились. И тогда Елизавета Петровна откликнулась. Я не знала про нее, мне помогли родственники. Где-то кто-то услышал по новостям, что она единственная, кто вывозит детей из Донбасса. И писали письма. И действительно, в какой-то счастливый для нас момент нам позвонили, я собрала все документы, все отослала.

Изначально Лиза была нетранспортабельная. Говорили, даже если над ней будут десять врачей стоять, мы ее не довезем, риск кровотечения. Но вот какой-то момент настал, что она еще могла продержаться. Приехала машина, я ее на руках донесла. Потом самолетом в Москву. Когда мы попали в Морозовскую больницу, она была совсем еще слабая, потом прошла несколько курсов химиотерапии. Потом в другой больнице было облучение. Затем мы попали в «Дом милосердия». Ребенок только начал чуть-чуть на ножки становиться. Нас привезли в июне 2015 года. Сейчас дочке уже семь, 14 декабря исполнилось. Здесь мы стали чаще встречаться с Елизаветой Петровной, они же с Лизой тезки. Елизавета Петровна всегда интересовалась: «Как ты себя чувствуешь, Лиза? Как у тебя настроение?» Она видела, как ребенок менялся прямо на глазах. Во-первых, сначала она была очень худая, одни косточки, практически не ходила, теряла сознание, фиолетовые губы. Но постепенно она выправилась, начала к жизни приходить. Елизавета Петровна, конечно, всегда занята была, но, когда она появлялась, ребенок всегда хотел ей что-то показать, рассказать, что за это время произошло. Она как вторая мама приходила — и по головке погладит, и скажет, что Лиза настоящая артистка. Вот до сих пор этот голос Елизаветы Петровны.

У нас такая коварная болезнь, нам еще наблюдаться и наблюдаться. Врачи прогнозов вообще никаких не дают. Только дают срок жизни: от трех до пяти лет. Нам надо этот срок продержаться, и мне ее надо беречь. Сейчас Лиза пошла в первый класс, у нее обучение на дому. Елизавета Петровна сказала: «Будете здесь, пока Лиза окончательно или хотя бы частью не будет здорова».

Светлана, мама Сережи:

— Честно, я не хочу рассказывать, я хочу забыть, это тяжелый случай. Но нет, давайте я кратко расскажу. Мы сюда попали 21 августа 2015 года. Нас сюда привезла Доктор Лиза. Мой мальчик был в очень тяжелом состоянии, у него было взрывное ранение, ампутированы рука и нога, сильнейшая травма глаз. Мы по сей день лечим глаза. Только недавно была очередная операция, в конце декабря. Как сказали офтальмологи в МТК имени Федорова, зрение, как было, уже естественно не будет, но постепенно они делают все возможное, потому что он практически не видел. Сейчас ему 14 лет.

Сюда нас привезли самолетом МЧС, мы были доставлены в клинику Рошаля. Нам сделали несколько операций на культях ноги и руки, надо было подготовить по протезированию. Операция была не одна и не две. Если честно, то я не скажу сколько. Сейчас ребенок имеет возможность ходить. Хоть на протезе, но и не на коляске, старается бегать, забывает, что у него на ноге протез.

Когда мы жили в Донецке, я слышала о Докторе Лизе. Но кто мог подумать, что такое случится. У меня по сей день шок. Я с ней увиделась только в Ростове-на-Дону, куда нас доставили машины, а потом уже на самолете МЧС. Все организовала команда фонда, его донецкие представители. Доктор Лиза была у Сережи в реанимации, он не видел — глаза были забинтованы, но она с ним общалась, держала за руку, рассказывала. То есть они еще там познакомились, а потом она нас в самолете сопровождала. Возле него сидела, говорила, все это время, как летели в Москву, она с ним общалась.

С нами здесь еще один мальчик был, одноклассник Сережи. У нас трое детей было, у которых в руках сдетонировал тот снаряд. Он на улице лежал, оказывается, был в боевой готовности. И детвора увидела, только в руки — и все, очень сильный был взрыв. И мой мальчик самый тяжелый оказался среди них. Вообще если честно, то, как мне говорили врачи еще в Донецке, они делают все возможное, чтобы спасти его, но сказали: половина на половину, как получится. Мне было очень плохо, я по стенке сползала. У меня единственный сын. Еще один пострадавший мальчик остался в Донецке, у него легкие ранения, его там лечат. Он, кстати, уже ходит в школу, наш сосед по улице. Второй мальчик, Сережин одноклассник, уехал отсюда в июле 2016 года, ему сделали протез на руку, у него ампутирована только рука. Он тоже уже в Донецке, ходит в школу. А мы пока здесь.

Мне потом в комендатуре говорили, что это был такой снаряд, что мог и голову в клочья разнести. У нас там бывали такие случаи, что проволоку натягивали, она невидимая: идешь по улице, раз — на эту натяжку наступил, и все, взорвался. Вполне возможно, кто-то подбросил и этот снаряд в жилой массив, на улицу, где люди, дети. Мне казалось, что такое было давным-давно. Это как из фильмов о Великой Отечественной войне, а тут реально видела своими глазами — танки, залпы. Это все страшно, слушайте. А когда танковый залп, то все до такой степени содрогается, как будто землетрясение. Даже над нашим домом летали ракеты, это установка «Град». Я видела — прямо над домом летят. Жутко. Кто не видел, кто не был там, тот не поймет.

Елена, мама Максима:

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Мы приехали пять месяцев назад из города Макеевка, это Донецкая область. У ребенка произошел рецидив — у него онкологическое заболевание, и мы приехали второй раз. До этого мы в 2015 году лечились. Вывезли нас в июле, у нас началось лечение с июля по август. За нами приехала Елизавета Петровна, она приезжала за определенными детьми и вывозила группами, и мы как раз попали в эту группу. А с сентября мы уже живем здесь. Здесь все условия, приближенные к дому: дают комнату, дают посуду, постельное белье, дают питание, поддерживают нас, недавно оформили регистрацию.

Состояние сына сейчас нормальное, но никто не знает, когда как что начнется. Когда при выписке мы планировали домой ехать, ребенку дали срок полгода, полгода жизни. И когда я пришла к Елизавете Петровне и все это рассказала, она видела состояние мое, она видела состояние ребенка, она знала диагноз, она знала, что может произойти с ребенком и если это произойдет там, у нас дома, то нам не смогут помочь ничем. И поэтому она просила меня, чтобы я ради ребенка осталась тут. И мы согласились. Просто не знаешь, когда может произойти что-то, это очень страшно. Вот сегодня он может двигаться, глотать, играть, смеяться, прыгать, скакать. А если произойдет что-то, он и дышать может перестать. И его опасно одного оставлять. Мы здесь проходим обследования, МРТ, ездим на консультации в радиологию, где мы лежали. Благодаря Елизавете Петровне мы здесь. Она была такой тонкий человек, добродушная, отзывчивая.

«Первая эвакуация без Елизаветы Петровны»
Фонд Доктора Лизы продолжает спасать детей с войны.