Полный гламур
Вечеринка Филипа Трейси в Лондоне
В лондонском Victoria & Albert Museum компания Moet et Chandon дала прием по поводу презентации новой коллекции знаменитого дизайнера головных уборов Филипа Трейси (Philip Treacy). В приглашении значилось: "strictly glamour", и все было организовано в соответствии со строгими правилами роскошной вечеринки. Коктейль, ужин, показ, "клубничка". В числе десяти журналистов — представителей ведущих изданий Европы и Америки на прием была приглашена обозреватель моды "Коммерсантъ" НАТАЛИЯ ОРЛОВА.
Организаторы впервые приглашали на подобное мероприятие российского журналиста, о чем меня предупредили накануне поездки. В отеле меня ждали еще несколько рекомендаций, бутылка розового шампанского Moet et Chandon, пожелание ничему не удивляться и по возможности провести вечер хорошо. Что я и постаралась сделать.
В музей предлагалось прибыть к половине восьмого вечера, но опыт московских приемов и вечеринок говорил о том, что в таких случаях точность вовсе не вежливость, а, напротив, абсолютное незнание правил. Словом, в Victoria & Albert Museum я явилась не раньше восьми тридцати. Одновременно со мной под вспышки фотокамер в музей вошли топ-модель Жасмин Лесбон с супругом и Александр Маккуин с эксцентричной редакторшей моды и советником большинства британских дизайнеров Элизабет Блоу. А гости все продолжали прибывать.
Почти до десяти вечера в просторном холле происходило неспешное светское общение. Дамы в роскошных туалетах от Christian Dior, Chanel, Gucci, Versace, Valentino, Jean-Paul Gaultier, Yves Saint-Laurent... бесконечно целовались и демонстрировали друзьям и знакомым свои сокровища от Philip Treacy — изумительные шляпки, цветы и "объекты": маски, стрелы, цветы, гривы... Еще полгода назад большинство этих головных уборов можно было увидеть на парижской Неделе haute couture и на лондонских показах моды. Сегодня они украшали изящные головки светских красавиц. Многие прибывали на прием в высоких лондонских такси, приспособленных под котелки джентльменов, и эффектно выпархивали оттуда в своих умопомрачительных шляпках. Ну а тем, чьи "объекты" были уж слишком высоки и замысловаты и в автомобиль не влезали, приходилось водружать их на голову в дамской комнате.
"Кто эта дама?" — "Которая?" — "С розовым кустом на голове, уже сорок минут болтающая с Дэвидом".— "Пойди спроси у него сам". Лондонские ловеласы, уже порядком набравшиеся брюта, громко обсуждали достоинства малознакомых дам. Не забывая, однако, здороваться и посылать воздушные поцелуи дамам хорошо знакомым.
"Как поживает Питер?" — вопрос застал меня врасплох, но на всякий случай я пожала плечами: мол, ничего определенного. Вполне довольный ответом незнакомец в полосатых сине-белых брюках, розовом пуловере и голубой сорочке, кстати изрядно помятой, надетой навыпуск и выглядывающей из-под пуловера, уже проследовал в противоположный угол — дама в черном платье от Gucci с жестким корсетом на шнуровке, у которой он тоже что-то спросил, и, наверное, тоже невпопад, буквально вытаращила глаза.
"Привет, ты откуда?" — на этот раз моя собеседница оказалась куратором одного из отделов Музея Гуггенхайма. Узнав, что я из Москвы, она очень обрадовалась и начала рассказывать о многочисленных проектах своего музея, в которых в той или иной степени задействованы представители России. Напоследок она посоветовала мне прийти в Victoria & Albert Museum на следующий день — и "обязательно посмотреть великолепную выставку исторического костюма".
"Вам тоже нравится то, что делает Бой? — поинтересовалась у меня другая дама в роскошном расшитом цветами жакете-vintage из коллекции Christian Dior сезона 1995/96 года.— Я очень люблю его шоу". Она представилась супругой какого-то телевизионного магната (они должны были прийти на вечеринку вдвоем, но накануне он немного перебрал по случаю годовщины университетского друга). "Пошли расскажем ему, какой он классный",— дама решительно направилась к стоявшему неподалеку Бою Джорджу. Впрочем, одновременно с нею к певцу устремилась телевизионная группа. Бой кокетливо поправил волосы, попросил дамочку немного подождать. И устроил перед телекамерой театр одного актера. Гримасничал, жеманничал, закатывал глаза. Шоу длилось почти полчаса, и все это время его ждали еще два журналиста и три приятельницы, включая вышеназванную даму.
После череды поцелуев Джордж оказался рядом с мной и весело подмигнул: "Привет". Воспользовавшись этим, я тут же задала ему вопрос: "Бой, тебе действительно нравится то, что делает Трейси?" "Нравится?" — от неожиданности Бой Джордж даже присвистнул. Но тут к нему вновь подскочили телевизионщики. То ли что-то не сложилось, то ли не записалось, словом, от "мистера Джорджа" требовали второго дубля. "Подожди, вернусь — продолжим". Джордж вновь начал свой спектакль. Мне оставалось только понимающе улыбнуться, ругая про себя всех телевизионщиков вместе взятых.
Между тем поблизости возник еще один интересный персонаж — невысокий пожилой мужчина, одетый в стиле хоббита из недавней голливудской постановки. Он тоже давал интервью телегруппе. "Кто это?" — спросила я у звукооператора. "Черт его знает, сейчас спрошу у девчонки, которая брала интервью",— парень попался на редкость вежливый. Оказалось, что девчонка лишь ассистент журналиста, готовившего программу и распивающего шампанское в компании одной из звезд, она тоже не знала имени того, с кем разговаривала. "Подожди, где-то здесь ходит моя сестра, вчера она записала его фамилию в свой блокнот, сейчас все выясним",— попыталась помочь мне девочка. Через пару минут она вернулась и сообщила, что сестра забыла блокнот дома и помнит только, что это тоже какой-то дизайнер шляп, правда не такой известный, как Трейси.
"Эй, ты куда пропала?" — это казалось невероятным, но рядом со мной действительно стоял Бой Джордж.
"Ты спрашиваешь, нравится ли мне Филип? — хитро щурился он, попивая шампанское.— А что если я отвечу правду?" "Только правду",— подыграла я, вспомнив дурацкую рекламу какого-то "честного сока". "Как же он может не нравиться, такой застенчивый и такой талантливый,— Джордж был вполне серьезен.— Посмотри вокруг — это все сделано им, все эти шляпки на этих леди и джентльменах. И на мне, и на тех, кого здесь нет. В Лондоне просто неприлично быть не в Treacy, ну ты понимаешь, о чем я. Нравится ли мне Филип? Дорогуша, да я его давно и нежно люблю!"
В сопровождении супруги в зал вошел Валентино Гаравани. Мое следующее интервью, конечно же, было с ним. Увидев меня, Валентино заулыбался. Не потому, что мы давние знакомые,— просто, рассуждая в Москве над смыслом strictly glamour, я выбрала черный костюм и надела поверх него шелковый шарф-vintage с алыми маками из коллекции Valentino. Честно говоря, я даже не предполагала, что встречу в Лондоне его автора. Дизайнер тоже был в шарфе, но в кашемировом, с восточными огурцами. Оказалось, что он давний поклонник Филипа и всегда заказывает шляпки для своих коллекций только ему. Через пару минут с Валентино уже вовсю целовалась актриса Софи Даль. А еще через минуту гости направились в зал, где их ожидали дефиле и ужин.
Наш столик оказался рядом с подиумом, за соседними столами расположились Маккуин и Лесбон, так что весь вечер мы слушали их комментарии и шутки. А без шуток, как известно, не обходится ни одна вечеринка. Впрочем, шутить начали с первых же минут: руководство Moet et Chandon придумало показать собравшимся фильм о достижениях Филипа Трейси. Один за другим на экране появлялись Маккуин, Блоу, Даль... и рассказывали о том, как они любят Трейси. "Эй, Маккуин, а ты похудел",— радостно кричала из другого конца зала Блоу.
Наконец фильм закончился, и гости начали выходить на трибуну, чтобы подтвердить только что сказанное с экрана. Самой оригинальной оказалась Даль. Ее выступление действительно было в духе лондонского glamour. "Когда мой любимый хочет меня,— Софи Даль томно обвела собравшихся взглядом,— он говорит: 'Дорогая, сними это платье... о бэби! сними чулки и туфли... о бэби! сними же наконец это белье... о детка, не снимай только эту шляпку — она так меня возбуждает!'" Слова Даль стали лучшей преамбулой к показу новой коллекции шляпок Филипа Трейси.
Затем инициативу перехватила Грей Джонс в стилизованном ломаном котелке и блестящем платье с умопомрачительными разрезами. Разгоряченная шампанским, Джонс, таща за собой высокий стул, перемещалась по языку (подиум был установлен буквально над столиками), то и дело задирая ноги и ставя их на стул, и попутно кокетничала с сидящими поблизости мужчинами. Она изображала певичку парижского кабаре и пела песни из репертуара Эдит Пиаф. Зал восторженно хлопал и пускал в сторону Джонс клубы дыма. Погуляв по подиуму, Джонс вернулась на сцену, где, видимо, должна была эффектно завершить свой номер, забравшись на стул целиком. Но не рассчитала и грохнулась на пол. Впрочем, это ничуть не расстроило ни певицу, ни собравшихся. Зал поддержал Джонс аплодисментами, а она, задрав ноги, допела-таки песню Пиаф. И под звуки другой мелодии начала звать на помощь: "Эй, Бой, черт бы тебя побрал, да помоги же наконец мне подняться!"
Вечеринка явно удалась, гости расходились в хорошем настроении.