Скоро уже три года, как Россия живет под санкциями. А ожидание избавления от них стало постоянной темой дискуссий и в телеэфире, и в Сети. Наметился даже консенсус: все чаще говорят, что до снятия санкций год от силы. И что, дотерпим — заживем?
Фото: Коммерсантъ / Анатолий Жданов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев / купить фото
Автоматически предполагается, что снятие санкций поднимет и оздоровит нашу забуксовавшую экономику. Тем более что и нефть, и рубль растут. Но стоит ли на такой эффект всерьез рассчитывать? Об этом "Огонек" спросил у Владимира Осипова, доктора экономических наук, главного научного сотрудника Государственного научно-исследовательского института системного анализа Счетной палаты РФ.
— Когда санкции снимут, все станет хорошо и заживем лучше прежнего?
— Нет, не будет этого. И самое главное — надо понять, что отмена санкций нам не поможет. А может даже и повредить.
— Повредить? Почему?
— Давайте начнем с парадокса: сегодня наш реальный сектор фактически финансирует финансовый сектор, хотя в нормальной экономике должно быть наоборот. Самый сильный удар — из всего списка секторальных санкций — нам нанесли финансовые санкции. Но если их отменят, к чему мы так стремимся, деньги в реальный сектор экономики все равно не попадут или попадут какие-то крохи. Почему? Да потому что так устроен наш финансовый рынок.
Санкции ударили по тем компаниям, которые занимались по большей части спекуляциями, а не инвестициями в промышленность и сельское хозяйство. Получив на Западе дешевые деньги, наши банки и спекулянты проводят на бирже финансовые операции с высоким процентом. Если санкции отменят, то они просто продолжат свои спекуляции, но в бОльших объемах. Ведь наша финансовая система осталась прежней, под санкциями институционально она не изменилась.
Причина в том, что у предприятий разных секторов экономики разная рентабельность. Сравните по уровню рентабельности сельскохозяйственный кооператив, танковый завод и брокерскую контору — налоги все они платят одинаковые (и это еще при условии российской юрисдикции, то есть без использования офшоров для вывода капиталов за рубеж, тогда налоги вообще не платятся). В таких условиях капитал перетекает туда, где рентабельность выше, условно говоря, с завода в брокерскую контору. Некоторые экономисты считают, что на бирже или на банковских депозитах можно зарабатывать до 60 процентов в год. А другие называют цифру до 1000 процентов в год. Конечно, это субъективные оценки, но объективных данных мы никогда не получим. Для сравнения: в развитых экономиках тот, кто спекулирует на бирже, платит налоги в разы больше, чем работающие в реальном секторе. Добавлю, что после введения санкций прекратился приток денег из-за рубежа и весь капитал российских предприятий фактически ушел в банки, ведь там прибыль можно получить выше, чем в производстве. И если теперь снимут финансовые санкции, деньги все равно устремятся в спекуляции. Например, игроки начнут скупать акции российских компаний, а когда цена поднимется, быстро распродадут. Также под ударом окажется и наша национальная валюта, все мы помним, как она рухнула в декабре 2014 года.
— Какая тут связь?
— Спекулянты выигрывают еще и на разнице курсов валют. Чем больше разница, тем больше выигрыш. В 2014 году, когда рухнул рубль, выиграли именно спекулянты.
— Президент говорил тогда, что вся беда в спекулянтах. Но так никто и не объяснил, почему это произошло.
— Я думаю, что был интерес значительного пула банков и отдельных персонажей, причем не только отечественных, но и зарубежных. Ведь нерезиденты до сих пор работают на наших финансовых рынках.
— Выходит, есть на чем заработать?
— Очень легко ввести сюда деньги, даже несмотря на санкции, и так же легко их вывести. А что будет, когда для наших спекулянтов вновь откроются зарубежные финансовые рынки? Обратите внимание, сколько ЦБ раскрывает разных схем вывода капиталов за рубеж. Об одном из последних примеров недавно рассказывал "Коммерсантъ": в России судятся две компании, одна наша, другая иностранная, российская компания проигрывает иск, а деньги уходят за рубеж по решению суда и силами судебных приставов-исполнителей. Схема изумительная: все строго в рамках закона. И сделать с этим ничего нельзя, хотя на самом деле речь идет именно о выводе капиталов.
— Финансирование наших компаний на Западе сейчас полностью закрыто?
— Нет, нашим крупным госкорпорациям ограничили сроки кредитов до 90 дней, то есть оставили возможность рефинансирования по кредитам, взятым до введения санкций. Наши европейские и американские партнеры, таким образом, подстраховали свои финансовые институты, чтобы российские корпорации смогли исполнять свои обязательства.
— И как бороться с финансовыми спекуляциями?
— Надо изменять налогообложение. Оно не должно быть одинаковым для всех, потому что у разных отраслей и даже разных предприятий одной отрасли разные издержки и нормы прибыли. Необходимо смещать налоговую нагрузку с отраслей, рост которых планируется обеспечить, на спекулятивные виды деятельности, финансовые спекуляции в первую очередь. Например, ввести налог Тобина (предложенная нобелевским лауреатом Джеймсом Тобиным система налогов, которая должна уменьшить не только валютные спекуляции, но и вообще все сделки с высокими рисками, связанные с финансовым рынком.— "О").
— Но ведь санкции были не только финансовые. До сих пор, например, действует запрет на поставки в Россию оборудования и технологий для нефте- и газодобычи...
— На этой отрасли санкции сказались не столь значительно. У нас есть компании, которые ориентировались больше на зарубежное оборудование, а другие использовали отечественное оборудование и технологии. В любом случае времени прошло немного, и обновления оборудования в этой отрасли пока не потребовалось. К тому же сейчас удалось договориться с ОПЕК о сокращении добычи... При этом надо понимать, что добыча нефти уже не может быть драйвером роста, хотя этот сектор занимает большое место в нашей сервисно-сырьевой экономике. Одного жаль: когда нефтянка давала большие доходы, надо было смещать в эту сторону и налоги, обеспечивая рост высокотехнологичных и наукоемких секторов. Но этого сделано не было. А разрешат нам поставку оборудования для нефтянки или не разрешат, принципиального значения для экономики это не имеет.
— А что тогда имеет значение?
— Спокойная последовательная работа и горизонт планирования. Вы будете удивлены, но отмена санкций не нужна и малому и среднему бизнесу, который выиграл от введения антисанкций. Точнее, от политики импортозамещения, объявленной нашим правительством в ответ на санкции. Вообще, антисанкции — это нормальный, принятый во всем мире ответ. Но есть несколько тонкостей, на которые хочу обратить внимание. Эта политика должна быть долгосрочной, рассчитанной на многие годы. Мы обязаны обеспечить внутренний рынок отечественными товарами, а для этого надо развивать производство. Допустим, производитель начинает проект по развитию предприятия, создает новую производственную линию. Год уйдет на установку, 3-5 лет — на то, чтобы оборудование окупилось. В каких условиях предприятие может реализовать свою экономическую модель? В условиях понимания горизонта планирования. Так вот, отмена санкций поменяет расстановку сил на рынке, и бизнес-план выполнить уже не удастся. Потому что не ясно, кто даст гарантии, что российские предприятия после отмены санкций сохранят свою долю внутреннего рынка. Потому что не понятно, как будут вести себя на нашем рынке зарубежные поставщики. Можно ли в таких неопределенных условиях принимать решения об инвестициях в производство? Думаю, нет.
— И каков вывод?
— Я думаю, что санкции показали нам горькую правду: наш финансовый сектор несовершенен, он не может обеспечить реальный сектор длинными дешевыми деньгами. Это стало особенно очевидным, когда курс рубля упал, и ЦБ неожиданно резко, в одну ночь поднял ставку до 17 процентов. Вроде бы это делалось для борьбы с финансовыми спекулянтами, но в результате спекулянты выжили, а производство падало после этого в течение 15 месяцев подряд. Резко увеличилось число банкротств средних и малых предприятий: надо было расплачиваться по долгам и кредитам, рефинансироваться было невозможно, спрос падал, банки никому денег не давали...
Мы опять очень жестко столкнулись с давней проблемой взаимоотношений государства, общества и бизнеса. И в контексте экономических санкций и антисанкций надо понять следующее: в экономической политике недопустимы резкие движения, волатильность. Каждое решение должно быть взвешенным, продуманным и просчитанным. Мы привыкли к волатильности нашей валюты и цен на нефть, но к скачкам в экономической политике привыкнуть невозможно.
— И все же многие считают, что после отмены санкций у нас начнется экономический рост...
— Не начнется, для этого пока нет никаких условий. В экономике есть два главных фактора: капитал и труд. У того и другого есть количественные и качественные характеристики. У капитала — объем основных средств производства и качество технологий, которыми мы владеем. То же и с трудом: объем трудовых ресурсов и их качество. Мы сейчас только ухудшаем оба этих фактора и по количеству, и по качеству. Рабочая сила у нас совершенно не отвечает требованиям современной экономики. У выпускников средних и высших учебных заведений, которые приходят на производство, навыки и знания хуже, чем это было даже 10 лет назад. Добавьте к этому состояние нашего здравоохранения — это тоже характеристика рабочей силы. Так же и с капиталом. Нет инвестиций, а следовательно, нет инфраструктуры. И не работают триггеры экономического роста.
— Но Минэкономразвития обещает нам 2 процента роста ВВП в 2017 году.
— За счет чего это будет достигнуто? Что, ожидается приток инвестиций? Даже если сейчас пойдут деньги в промышленность (что вызывает сомнения), то эффект будет через какое-то время, например 3-5 лет. Ожидаете внедрения новых технологий? Расскажите, кто их даст. Если отменят технологические санкции, то результата внедрения тоже придется подождать. Рассчитываете на приток квалифицированной рабочей силы и прекращение преждевременного старения населения? Объясните, на каком основании. Мы не говорим, что это невозможно. Мы просто хотим понять, каковы механизмы и факторы обещанного роста. Пока их не видно. Татьяна Голикова, председатель Счетной палаты РФ, говорит, что если к маю 2017 года удастся принять программу мер по стимулированию экономического роста, как поручил в Послании Федеральному собранию президент страны, тогда то, что сегодня смотрится как неоправданный оптимизм, станет реальностью.
А снятие санкций само по себе не приведет к возобновлению экономического роста. У нас главная проблема другая — это доверие. Без доверия в экономике вообще ничего сделать невозможно. Все устали от нащупывания дна...
— Так чем "сердце успокоится"?
— Не столько важна отмена санкций, сколько прогнозируемость действий правительства для бизнеса и общества. Когда неизвестно, что будет завтра, сегодня инвестировать и потреблять не будут, будут сберегать. Именно это мы сейчас и наблюдаем. А отсутствие инвестиций и потребления тормозит экономический рост. По идее, если политику импортозамещения начали, то следует довести ее до логического завершения. Иначе будут попусту потрачены средства бюджета и государственных фондов. Хотя, чего греха таить, это характерно для нашей экономической политики — хвататься за один рецепт, не доводить его до конца, потом хвататься за прямо противоположный и снова бросать его...
Между тем по прошествии трех санкционных лет очевидно: прежняя экономическая политика, основанная на сырьевой модели, безусловно, устарела, как и ее финансовая и налоговая составляющие. А новая модель, увы, не родилась. Об импортозамещении как о сформированной политике говорить нельзя — пока это, скорее, просто совокупность вынужденных решений, обусловленных обстоятельствами. Изменятся они или вернемся в старую колею?
Опрос
Какие такие санкции?
Большинство наших людей санкций просто не заметили
На жизнь таких людей, как вы, санкции со стороны других стран влияют или не влияют?
Источник: ФОМ
Источник: ФОМ