Экономический рост последних десятилетий привел к резкому увеличению потребления природных ресурсов. «Польза» для экономики стала неразрывно связана с «вредом» для экологии. Можно ли разорвать эту связь, совместим ли экономический рост с экологической безопасностью и нужен ли экономический рост вообще, разбирался «+1».
Фото: Илья Питалев, Коммерсантъ / купить фото
Перемены для отделения
Мы привыкли считать экономический рост абсолютным благом. Его ускорение ассоциируется с ростом уровня жизни людей и рассматривается как приоритетная задача национальных правительств. Однако вместе с экономикой неуклонно растет нагрузка на окружающую среду. В двадцатом веке общая добыча ресурсов увеличилась в восемь раз. Ежегодная добыча руд и минералов выросла в 27 раз, ископаемого топлива — в 12 раз, потребление биомассы возросло в 3,6 раза. Количество ресурсов, участвующих в мировой торговле, увеличилось с 5,4 млрд тонн в 1970 году до 19 млрд тонн в 2005 году. ООН прогнозирует, что к 2050 году 9 млрд человек будет потреблять около 140 млрд тонн полезных ископаемых в год — втрое больше, чем сейчас. При этом количество ресурсов в мире конечно, многие из них достигают производственных пределов уже сейчас, что влечет за собой рост цен и повышение волатильности на рынке.
Объем потребления возобновляемых ресурсов также намного превышает способности планеты к восстановлению. Для отражения этого феномена в 1970-х годах было предложено понятие «экологический долг». Ежегодно международная исследовательская организация «Глобальная сеть экологического следа» фиксирует дату, когда человечество полностью использует годовой запас возобновляемых природных ресурсов. Если в 2000 году этот день приходился на конец сентября, то в 2016 году лимит был исчерпан уже к 8 августа. При этом до 60% экологического следа приходится на выбросы парниковых газов. Сейчас человечество ежегодно тратит столько ресурсов, сколько способны обеспечить 1,6 планеты, а к 2030 году ему потребуются уже две Земли.
Однако всегда ли рост экономики ведет к увеличению потребления ресурсов и создания отходов? Сторонники теории «декаплинга» (от англ. decoupling — разделение, нарушение связи) уверены, что можно сократить нагрузку на природную среду, сохранив экономический рост. Для этого потребуется полное переосмысление связей между использованием ресурсов и экономическим ростом, изменение государственной политики, поведения корпораций и структуры потребления. Перемены должны касаться технологических инноваций в добыче и использовании ресурсов, уменьшения роли ископаемого топлива, внедрения экологически чистых источников энергии, сокращения выбросов, использования эффективных технологий в области авиации и судоходства. Важным условием декаплинга считается усиление роли городов, так как плотные популяции можно более эффективно обеспечивать транспортом, отоплением и жильем.
Теоретики выделяют относительный и абсолютный декаплинг. Первый означает более низкий рост негативных экологических последствий по сравнению с темпами экономического роста. Второй — абсолютное снижение нагрузки на окружающую среду при росте ВВП. Отдельные проявления относительного декаплинга можно обнаружить в экономике промышленно развитых стран уже сейчас. Согласно данным Программы ООН по окружающей среде (UNEP), в настоящее время экономический рост в мире идет быстрее роста потребления природных ресурсов. В 2002 году человечеству потребовалось на 25% меньше ресурсов, чтобы достичь реального ВВП уровня 1980 года. По данным Международного энергетического агентства (IEA), выбросы CO2 в мире остались на прежнем уровне — 32,1 млрд тонн — в 2014 и 2015 годах, в то время как ВВП рос на 3% ежегодно. Среди ключевых факторов, повлиявших на отделение темпов экономического роста от объема выбросов парниковых газов,— снижение использования угля в мире (в первую очередь в Китае и США, где общий объем выбросов парниковых газов снизился на 1,5% и 2% соответственно) и бурное развитие возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в разных регионах мира.
При этом достижение абсолютного декаплинга пока остается идеей утопической. Сокращение абсолютного использования ресурсов, выбросов CO2 и уменьшение нагрузки на окружающую среду только за счет развития технологий при сохранении экономической и политической модели современного общества невозможно, полагают эксперты.
Регулируемый декаплинг
Масштабность задач декаплинга требует активного участия государства. По данным UNEP, большая часть технологических перемен на сегодняшний день происходит благодаря государственному регулированию. В Австралии вмешательство властей позволило в 2001–2009 годах сократить потребление воды на 40%, тогда как ВВП за тот же период вырос на 30%. Глобальные программы декаплинга приняты в Евросоюзе. Долгосрочные стратегии, включая седьмую Программу действий по окружающей среде, Директиву о промышленных эмиссиях и Дорожную карту ресурсоэффективности, определяют направления действий в области энергетики, борьбы с изменением климата, исследований и инноваций, промышленности, транспорта, сельского хозяйства и рыболовства.
Задачи декаплинга на национальном уровне требуют создания новых институциональных механизмов. Они должны зависеть от особенностей экономической и политической системы в каждой стране, сопровождаться независимым мониторингом и быть предметом тщательного планирования. Считается, что развивающиеся страны имеют относительное преимущество в декаплинге, поскольку они в меньшей степени зависят от интенсивности потребления ресурсов.
Государственные меры поддержки декаплинга могут варьироваться от экономического стимулирования ресурсоэффективных инноваций, позволяющего рынку самостоятельно находить лучшие решения, до прямого регулирования цен. Согласно одной из стратегий поддержание баланса интересов общества и производителей можно обеспечить, если цена на продукт будет расти в темпе декаплинга: например, если средняя эффективность автомобильного парка возрастает на 1% за год, то аналогичный рост цен на бензин вполне оправдан. Эта схема может контролироваться с помощью установленного коридора цен, что обеспечит предсказуемость колебаний для инвесторов, производителей и потребителей. Проблема низкоэффективных и ресурсоемких отраслей промышленности должна решаться постепенно, при помощи сбалансированного сочетания фискальной политики и государственных мер поддержки или, напротив, сокращения субсидий для убыточных, устаревших предприятий. В то же время внедрение ресурсоэффективных технологий само по себе может создавать новые рабочие места. Например, благодаря политике энергоэффективности в Калифорнии с 1977 по 2007 год было создано почти 1,5 млн рабочих мест, в Германии — 1 млн за десять лет.
Частным случаем декаплинга на национальном уровне является сокращение выбросов парниковых газов — большинство развитых стран мира приняли соответствующие стратегии. Согласно исследованию Института мировых ресурсов (WRI), в 2000–2014 годах 45 стран сократили свои углеродные выбросы, при этом реальный ВВП вырос по меньшей мере в 35 из них. Самый интенсивный углеродный декаплинг отмечается в Сингапуре — стране удалось удвоить ВВП, сократив выбросы CO2 на 46%. Отдельные способы государственного стимулирования углеродного декаплинга есть в Индии, Корее, Германии, Таиланде, Китае, Уганде, Пакистане, Нигерии, Японии, Австралии, США, Финляндии, Швеции, Аргентине, Бразилии, Вьетнаме. Предполагается, что ратификация Парижского соглашения (на данный момент его ратифицировали 132 страны, которые обеспечивают почти все 100% выбросов парниковых газов в мире) также ускорит декаплинг.
В США углеродный декаплинг на национальном уровне был впервые зарегистрирован в 2001 году: выбросы парниковых газов сократились на 2%, тогда как ВВП вырос на 1%. Согласно исследованиям Брукингского института, 33 штата смогли сохранить рост экономики с 2000 по 2014 год, уменьшив выбросы CO2. Сокращение выбросов стало возможным благодаря отказу от угольных электростанций в пользу работающих на природном газе и ВИЭ. Сыграли свою роль и другие факторы — инвестиционные решения и технологические изменения, например, в сельском хозяйстве. Ряд экспертов опасается, что приход к власти Дональда Трампа отразится на экологической политике, однако, по данным института, декаплинг — во многом результат усилий местных, а не федеральных властей.
России декаплинг не указ
Россия все еще остается мировым экологическим донором — биоемкость экосистем страны на 19% превышает объем экологического следа. В то же время размер экоследа, приходящийся на каждого ее жителя, значительно больше среднемировых показателей. Это связано с недостаточно эффективным использованием ресурсов, в том числе при производстве электроэнергии, в ЖКХ и транспортной отрасли. Однако российским властям в условиях сырьевой модели экономики пока не до декаплинга, считают эксперты. «Это важное направление, но сверхприоритетным я бы его не назвал»,— говорит Александр Абрамов, заведующий научно-исследовательской лабораторией анализа институтов и финансовых рынков Института прикладных экономических исследований РАНХиГС. Он отмечает, что сейчас российской экономике необходимо использовать все способы выхода для рецессии, в том числе развитие традиционной добычи угля, что несовместимо с уменьшением нагрузки на окружающую среду. «В перспективе — да, шаги будут предприниматься, но мне кажется, что пока не до этого»,— добавляет господин Абрамов.
По мнению специалиста ЮРИФ РАНХиГС Дарьи Лимаревой, в России для достижения декаплинга требуются значительные изменения в государственной политике, моделях поведения, темпах научно-технического прогресса. «Основную долю российской экономики составляют отрасли с большим воздействием на окружающую среду, а прирост ВВП обеспечивается за счет добычи ископаемых и обрабатывающих производств, а не выпуска наукоемкой продукции»,— отмечает госпожа Лимарева. Практически во всех развитых странах мира эффект достигнут за счет внедрения передовых технологий, уточняет она. С этим согласен и Александр Абрамов — по его словам, в России сейчас первостепенной задачей является «формирование инновационного ландшафта».
Впрочем, хотя задачи широкомасштабного декаплинга не формулируются на уровне российской государственной политики, программы повышения энергоэффективности и внедрения наилучших доступных технологий (НДТ) могут ускорить движение страны в этом направлении. Так, президентский указ 2008 года поставил цель 40% повышения энергоэффективности к 2020 году по сравнению с уровнем 2007 года. Однако, по оценке правительства, в нынешних условиях целевой показатель может быть достигнут лишь на треть. Препятствиями служат низкая координированность работы органов власти, отсутствие внятного экономического стимулирования, недостаточная информированность населения и ограничения трансфера технологий, полагает глава комитета по энергоэффективности Ассоциации европейского бизнеса Башир Чалаби.
Российская система экологического нормирования на основе НДТ, принятая в 2014 году, призвана ограничить экологический ущерб от производства и повысить ресурсоэффективность. В 2019 году первые 300 предприятий, ответственные за 60% загрязняющих веществ, попадающих в атмосферный воздух и водные объекты, должны будут получить комплексные экологические разрешения. Они предусматривают минимизацию воздействия на окружающую среду при приемлемых экономических затратах, снижение ресурсоемкости производства, меры производственного экологического мониторинга и государственного экологического надзора. С 2020 года все новые предприятия должны будут соответствовать НДТ.
Дело техники
Многие эксперты видят путь к декаплингу в технологическом прогрессе. Согласно недавнему исследованию McKinsey, новые производственные технологии способны увеличить эффективность использования ресурсов в пять-десять раз. Переход от флуоресцентных ламп к светодиодам, внедрение электродуговых сталеплавильных печей, использование стали повышенной прочности, модернизация автомобилей, зданий и оборудования, повышение авиационной эффективности — в сочетании с предотвращением деградации земель и утечек воды, сокращением пищевых отходов, широким использованием общественного транспорта — способны сберечь от $2,9 до $3,7 трлн в год.
Высокоэффективные двигатели могут потенциально сэкономить 28–50% энергии — это особенно актуально для Китая, где на промышленные электродвигатели приходится около 60% общего потребления электроэнергии. Пилотное исследование на втором по величине китайском нефтяном месторождении показало, что использование высокоэффективных двигателей сохранит более 400 млн кВт·ч в год, срок окупаемости составит чуть более полутора лет.
Использование стали с повышенной прочностью для строительства сокращает потребление ресурса. Крупнейшая в мире компания по производству стали ArcelorMittal оценила, что использование высокопрочных материалов сокращает вес стальных колонн на 32%, а балок — на 19%. Развивающиеся страны, как правило, используют сталь более низкой прочности. Даже частичный переход на высокопрочную сталь может сэкономить 105 млн тонн стали в год и сократить расходы на 20%. Компьютерное проектирование форм при обработке листового металла позволяет значительно уменьшить число обрезков, непригодных для дальнейшего использования. Система планирования, внедренная компанией Deutsche Mechatronics GmbH, позволила сократить использование металла на 12%.
Газоуловители на полигонах бытовых отходов позволяют не только сокращать выбросы парниковых газов (метан, который выделяют разлагающиеся органические отходы, составляет 1,8% общих выбросов парниковых газов в США), но и использовать газ для производства энергии. Технология позволяет использовать от 60% до 90% метана. На сегодняшний день такие установки используют около 27% из 480 полигонов в США.
Сельское хозяйство потребляет 70% пресной воды в мире. Во многих странах 90% земель увлажняется с помощью полива или намеренного затопления, что приводит к потере воды из-за испарения, утечек и просачивания. Опыт фермерских хозяйств в Индии, Израиле, Иордании, Испании и США показал, что системы капельного орошения могут сократить потребление воды на 30–70% и повысить урожайность на 20–90%. Это позволяет сократить затраты на 50–80%, окупаемость в развивающемся мире составит меньше года.
Декаплинг на частном уровне
Инвестиции в декаплинг могут принести серьезные выгоды не только государствам, но и частным компаниям. Бизнес-декаплинг, то есть отделение роста выручки от нагрузки на окружающую среду, предполагает значительное сокращение операционных издержек. Поэтому многие крупные корпорации включают в программы развития повышение эффективности использования ресурсов, снижение выбросов и использование ВИЭ.
В прошлом году 500 крупнейших по размеру выручки компаний (рейтинг Fortune Global 500) впервые стали широко обсуждать и вводить в стратегии развития декаплинг, отмечают авторы исследования Thomson Reuters. За последние пять лет эти компании произвели около 28% мирового ВВП и вместе выбросили 10% парниковых газов. При этом за четыре года их выручка увеличилась на 5%, а выбросы CO2 — только на 1%.
Одним из лидеров в области бизнес-декаплинга эксперты называют Unilever. Компания в 2010 году представила свой план устойчивого развития на десять лет, одной из целей которого было увеличить выручку в два раза, уменьшив при этом экологические последствия производства. Компания следует плану — к 2015 году Unilever уменьшил использование воды в сельском хозяйстве и на фабриках, сократил выбросы парниковых газов на 6%, добился целей в социальной сфере.
Не в ВВП счастье
Впрочем, несмотря на отдельные достижения, глобальная экологическая нагрузка продолжает расти вместе с ростом мировой экономики. Технологический прогресс сам по себе не может остановить рост потребления, доказывают исследования Массачусетского технологического института для 57 самых распространенных в мире товаров и услуг. Возникает так называемый парадокс Джевонса: технологии, которые повышают эффективность использования ресурса, только увеличивают объем его потребления. Кроме того, в силу «эффекта отскока» повышение эффективности использования одних ресурсов приводит к более широкому использованию других ресурсов.
По мнению ряда экономистов, постоянный рост экономики в принципе невозможен на планете ограниченных размеров, как бы успешно ни проходил декаплинг. Они предлагают заменить нереалистичную идею непрерывного роста концепцией стабильного баланса запросов людей и возможностей экосистемы планеты.
Концепция антироста (от англ. degrowth) была сформулирована в 1972 году в докладе «Пределы роста» по проекту римского клуба «Проблемы человечества». Антирост предлагает целенаправленное снижение темпов роста экономики за счет отказа от глобальных торговых связей и возвращения экономики на местный уровень, ограничения роста производства экологическими нормативами, например, системой эмиссионных квот (Cap and Trade), продвижения локальных денежных систем и поощрения НКО и малого бизнеса. Изменения должны коснуться потребительского отношения к жилью, транспорту, еде — например, предлагается есть меньше мяса. В книге 2007 года «Пределы роста. 30 лет спустя» авторы продолжают утверждать, что необходимо изменить саму цель общества — «использование природы для своих нужд, обогащение элит через финансовые институты и мышление только на ближайшее будущее». Концепция предполагает ограничение рабочего времени, более гибкое его использование, и увеличение свободных часов для раскрытия потенциала людей. Во избежание проблем с безработицей и нищетой предлагается ввести минимальный базовый доход для всех граждан. Некоторые сторонники концепции считают, что в результате антироста на земле наступит творческая утопия. Свободное от потребления время люди будут посвящать искусствам, семье, культуре и обществу.
Противники антироста обращают внимание на отсутствие достаточного теоретического фундамента концепции. Они заявляют, что антирост приведет к снижению общего уровня жизни, неравенству и конфликтам между богатыми и бедными. Однако в одном две стороны соглашаются — некоторые идеи концепции можно использовать уже сейчас, так как рост и антирост вполне могут ужиться на одной планете.