Вчера в Москве гостил президент США Джордж Буш. С подробностями специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
С утра президент США начал переговоры с президентом России — сначала в узком, а потом в расширенном составе. Судя по виду господина Буша, появившегося в Андреевском зале Кремля на подписании договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов с получасовым опозданием, ему все нравилось. Можно было бы сказать, что и президент Путин выглядел удовлетворенным, но разве по нему поймешь?Андреевский зал Большого Кремлевского дворца под самый потолок был декорирован огромным балдахином из пары сотен, кажется, еще живых горностаев (так хорошо смотрелись!). Под ним должен был бы по идее располагаться царский трон с тех еще времен, но трона не было. Либо его задрапировали (и было похоже на это), либо вообще вынесли, чтобы журналисты не склонялись к метафорам, отвлекающим от сути церемонии. Зато бросался в глаза частокол российских и американских флагов. Любовь американцев к своему знамени общеизвестна, а вот наши обнаружили свои чувства так открыто, кажется, впервые.
Президенты поставили свои подписи под договором и подошли к микрофонам. Сначала выступил Джордж Буш. Суть можно свести вот к чему: то, что хорошо для Америки, хорошо и для России. Правда, и наоборот тоже. Говоря про договор, Джордж Буш все время отвлекался, чтобы похвалить Владимира Путина сначала за его способности как лидера нации, завершившего период конфронтации между двумя странами, потом как лидера нации, стимулировавшего рост предпринимательской активности, а потом и просто, похоже, за то, что есть такой лидер.
Владимир Путин в ответном слове ни разу, между прочим, господина Буша так откровенно не хвалил, а просто перечислил все, что подписали, лишний раз одобрил идею "двадцатки" Россия--НАТО и указал на то, что конгресс США не отменил поправку Джексона--Вэника. Было, впрочем, уже известно, что Путин не винит в этом самого президента США. А когда американский журналист спросил, почему бы не ликвидировать все ракеты вместо того, чтобы складировать их, оба президента оживились.
— Мы начали с 6 тысяч боеголовок, до 1200 произошло снижение за очень короткий срок,— пожал плечами Джордж Буш.— Оружие не направлено друг против друга. Но кто знает, что произойдет через десять лет, что решат новые лидеры стран?
— Мы считали более целесообразной ликвидацию боеголовок,— охотно, как показалось, произнес Владимир Путин.— Вместе с тем хочу обратить внимание на одно обстоятельство. Любой, кто хоть раз держал в руках оружие, даже охотничье, знает, что безопаснее держать его в разряженном виде и вдали от людей, а не заряженным, в руках и с пальцем на спусковом крючке.
После ленча и короткой прогулки по Соборной площади президенты ненадолго расстались. Куда поехал Владимир Путин, я не знаю, а Джордж Буш направился в резиденцию американского посла Спасо-Хаус, чтобы встретиться с лучшими, по версии американцев, представителями российской общественности.
Лучшими оказались примерно 80 человек. В Концертном зале Спасо-Хауса, из которого убрали огромный рояль (так же, как из Андреевского трон), сидели председатель Центризбиркома Александр Вешняков, диссидент Глеб Якунин, отказник Сергей Григорянц, депутаты Думы Ирина Хакамада, Григорий Явлинский, Елена Мизулина, Владимир Рыжков, президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов, главный редактор "Московских новостей" Виктор Лошак... В изобилии были представлены религиозные конфессии. И не было ни одного сотрудника Кремля. Я даже спросил, отчего так получилось, у советника по вопросам печати американского посольства Анны Чермак.
— Так ведь никто из них не успел бы с подписания договора на эту встречу,— заметила она.
Не знаю, не знаю. Я вот, например, успел.
Перед самым началом встречи через наушники можно было прослушать разговор двух американских переводчиков.
Один, местный, вводил в курс другого, заезжего, которому предстояло переводить господина Буша:
— Настроились? Он войдет в зал минут через десять.
— А русские будут задавать какие-нибудь вопросы?
— Что вы, никаких вопросов!
— Почему?
— Так решили. Будет только выступление Буша.
— И сколько?
— Минут сорок.
— О, сорок минут! А потом он, я слышал, будет здороваться с русскими? Может быть, им переводить то, что он будет им говорить?
— Ну, знаете... Мы, наверное, вас попросим сопроводить его. Но не нужно стараться переводить то, что будет говорить он, и особенно то, что будут говорить ему. Только если будет очень нужно... Ну вы поймете...
Сначала появилась миссис Буш, потом госпожа Райс и господин Пауэлл. Наконец, вошел президент США. Он, не заглядывая в бумажки, лежащие перед ним, произнес примерно двадцатиминутную речь. Никакие бумажки ему были и не нужны. Такие речи он, видимо, произносит часто после 11 сентября.
Он рассказал, уже далеко не в первый раз, как познакомился со своей женой, служившей библиотекаршей. Девушка тогда очень не любила политиков. Но одного полюбила, и вот что вышло. Отметил, что у него и в администрации неплохая команда. Похвалил Спасо-Хаус, убежище свободы.
— Для меня честь прокомментировать здесь кой-чего,— заявил Джордж Буш (так, по крайней мере, транслировал уже знакомый переводчик). В этом здании встречались союзники после второй мировой войны, находили теплый прием отказники... Лучшее сотрудничество основано на общих целях и интересах. Мы верим в Декларацию независимости, верим, что у всех людей есть неоспоримые права, которыми их наделил Творец, универсальный Творец.
Слова были простые, а ведь брали за душу, вот какое дело. Или, может, интонация у него была какая-то такая... С такой интонацией он и президентские выборы выиграл.
— Я аплодирую вашему патриотизму,— продолжил президент,— свободной России нужны сильные граждане... Россия находится на пути к демократии, и необходимо, чтобы она приняла ценности, часть этой демократии.
Это было уже что-то не то. Усыпив бдительность, президент США вдруг заговорил о вещах, для кого-то явно спорных.
— Мы будем, конечно, помогать России, чтобы она могла стать нашим долгосрочным другом... Ваше общество многоэтническое, и наша страна тоже, это делает ее сильной. Такой же сильной может стать и Россия...
Да, с этим президентом надо все-таки держать ухо востро.
Затем, президент, как и было запланировано, начал обход гостей. Постоял с муфтием, потом с евреем Берлом Лазаром, перешел к католику Тадеушу Кондрусевичу... Протянул руку Евгению Киселеву, Григорию Явлинскому, поздоровался с Виктором Лошаком. Было слышно, что почти к каждому он обращается с одним-единственным вопросом, зато каким!
— Я могу вас знать? — вежливо интересовался президент Соединенных Штатов.
Ему отвечали безоговорочно утвердительно. Но повезло не всем. Президент прошел мимо Бориса Немцова, Татьяны Митковой, Сергей Ковалева... Взял под локоть, как старого знакомого, Глеба Павловского, но не сказал ему ни слова... А еще через несколько минут уехал в Ново-Огарево, к Путиным.
Оставшиеся гости испытывали воодушевление и расходиться не торопились. Они с удовольствием давали интервью журналистам, которые все это время ждали их на улице.
— У президентов, видимо, не принято извиняться за полуторачасовое опоздание,— раздраженно говорил Алексей Симонов.— Да, я спросил его, знает ли он такую фамилию, как Пасько... Что он сказал? Ну, что... он знает...
— Что я сказал президенту Америки? — переспрашивал Михаил Маргелов, возглавляющий комитет по международным делам в Совете Федерации.— О, мы прекрасно поговорили... Вспомнили подробности его инаугурации, он ведь приглашал меня тогда в Вашингтон...
Господин Маргелов чудом не договорился до того, как они хорошо посидели с Бушем в концертном зале. Если бы я не видел своими глазами, как господин Буш прошел мимо господина Маргелова, я бы ему, конечно, поверил так же безоговорочно, как и журналисты, стоящие на улице.
— Вам не показалось, что господин Путин подверг критике антитеррористическую операцию в Чечне? — спросили Ирину Хакамаду.
— Нет, не показалось. Скорее наоборот...
Тот же вопрос задали и журналистке Анне Политковской, которая тоже была на встрече.
— Да, конечно, показалось,— ответила она.— Ну мы же с вами все понимаем...
И только умный еврей Берл Лазар, когда я спросил его, о чем он говорил с президентом (а ведь он-то действительно говорил), пожал плечами:
— Видите, солнце зашло? Все, суббота началась. Так что хватит работать!
Хоть кто-то еще понимает, что ответ на вопрос — это серьезная работа.
АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ