Выставка искусство
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Алексей Тарханов / купить фото
В Музее Майоля открылась выставка "Улица Боэси, 21": 60 шедевров Жоржа Брака, Пабло Пикассо, Анри Матисса, Фернана Леже рассказывают историю своего хозяина — маршана и галериста Поля Розенберга. Его галерея на улице Боэси с 1910-го и до германской оккупации Парижа была одним из главных адресов современного искусства. На выставке побывал парижский корреспондент "Ъ" АЛЕКСЕЙ ТАРХАНОВ.
Сын галериста и отец галеристов Поль Розенберг (1881-1959), потомок иммигранта из Словакии, был знаменит в Париже сразу по многим причинам. Он занимался странным — современным — искусством и умел поставить дело так, что за лучшими вещами шли в его галерею на улице Боэси. Это был почти что музей: с Пикассо, Браком, Матиссом, Леже, которые еще не попали в музей настоящий — на стенах. Поль Розенберг любил художников, а художники нуждались в нем. Одна из его подопечных Мари Лорансен, муза и подруга Гийома Аполлинера, сказала: "Я не знаю, что бы делала без вас, мне пришлось бы идти на панель, и не факт, что я бы в этом преуспела". О том, как высоко ценили Поля Розенберга, свидетельствует эксклюзивный контракт, который он заключил с Матиссом в 1936 году, когда художник уже вполне мог выбирать, кто будет продавать его вещи. На выставке есть договор с ценами — и $1580 за Матисса, конечно, заставляют вздохнуть от жадности.
В первой части выставки, которая проходит на втором этаже музея, есть и аттракцион в виде объемных диапозитивов галереи — кожаные диваны и темные стены, которые, по словам современников, были обиты бордовым шелком. На таком бордо вывешены импрессионисты, доставшиеся Полю Розенбергу от отца. Отличная и дорогая уже в те времена коллекция. На белом — работы, прошедшие через руки Поля Розенберга. Сплошь шедевры: Жорж Брак, Пабло Пикассо, Фернан Леже, Андре Массон. Все они были художниками галереи, и хозяин имел право выбора, которым великолепно пользовался. Хорошо известны костюмы Пикассо к "Параду" (1917), но я не видел изумительные листы костюмов к балету Леонида Мясина "Треуголка" (1919-1920) — им не зря отведен центральный закуток верхнего зала. А открывает его "Портрет мадам Розенберг и ее дочери" 1918 года, написанный Пикассо без особого уважения к пышнотелым женщинам Розенберг. Говорят, что им портрет категорически не понравился, и понятно почему. Зато сейчас он украшает собрание Музея Пикассо в Париже.
Вторая часть выставки расположена в подвале, и действие ее начинается ровно тогда, когда прекращается деятельность галереи. В 1939 году Франция вступила в войну и проиграла, а Поль Розенберг через Португалию со многими трудностями бежал в США. Галерист-еврей не строил иллюзий по поводу того, как нацисты поступят с его семьей и его картинами. В зале, как напоминание, выставлены экспонаты с выставки "дегенеративного искусства", здесь же — отрывок из речи Гитлера, прозвучавшей 80 лет назад: "Пока национал-социализм не взял власть, в Германии существовало так называемое современное искусство. Каждый год новое современное искусство! Мы хотим немецкого искусства, имеющего вечную ценность. Искусство зиждется не на времени, эпохе, стиле, но исключительно на народе". Рядом с этой злободневной цитатой представлены образцы официального нацистского искусства. Надо отдать должное кураторам — здесь нет ни съездов, ни солдат, ни подвигов, только жанр, пейзажи и портреты, подобные которым мы могли и можем увидеть на сотнях салонов. Налитые германские красавицы — живой укор повешенным рядом "Обнаженной" Брака (1935) или "Трем женщинам" Леже (1921). Работы, подобные этим, подлежали уничтожению или в лучшем случае продаже за бесценок, как это случилось в 1939 году в Люцерне, где Германия избавлялась от Паскина и Кокошки, Гогена и Ван Гога. Поль Розенберг прозорливо сказал об этом аукционе: "Собранные деньги прольются бомбами на наши головы".
Тут на сцену выходит его однофамилец — Альфред Розенберг, архитектор, эссеист, автор антисемитских трактатов и теоретик культурного разграбления Европы, рожденный в русской Эстонии и казненный в германском Нюрнберге. Это его штабу была доверена конфискация еврейских собраний — в чем охотно поучаствовали некоторые бывшие конкуренты Поля Розенберга. Нацисты добрались до его тайников, а в мае 1941 года реквизировали галерею: вывезли все, что там было, а в здании открыли "Институт изучения еврейского вопроса". Причем изучение шло в самом понятном направлении — для гестапо, филиалом которого был этот "институт". Коллекции Поля Розенберга, как и многих других галеристов, вывозились в Рейх, в частные коллекции вождей и в запасники проектировавшегося музея фюрера в Линце.
Уже в конце выставки мы встречаемся с кинематографической историей поездов, которыми из немецкого Парижа гнали в Германию ящики с произведениями искусства. На экране крутят кусок "Поезда" Джона Франкенхаймера, в нем играет Берт Ланкастер. Это об одном из таких составов, который останавливают партизаны. Однако в роли Ланкастера однажды выступил лейтенант Александр Розенберг, сын Поля, обнаруживший в вагонах среди тысяч награбленных картин несколько принадлежавших его отцу.
Кстати, вернуть картины после войны оказалось сложнее, чем вырвать их у немцев. До сих пор семье неизвестна судьба 50 пропавших во время войны работ. На матиссовский "Голубой профиль у камина" (1937) — портрет Лидии Делекторской — позарился Герман Геринг. В 1961 году после цепи перепродаж работа попала в норвежский музей и в 2014-м была возвращена семье. В 2015-м другой Матисс обнаружился в сокровищнице старика Корнелиуса Гурлитта, наследника германских воров.
Поль Розенберг так и не вернулся во Францию, не простив ей ни грабежей, в которых наряду с немцами участвовали и его соотечественники, ни лишения гражданства в 1942 году. Он дожил до 78 лет и умер в Нью-Йорке. Его помнят, ему посвящаются выставки, но это еще и потому, что у него есть внучка. Внучку зовут Анн Синклер, и во многом благодаря этому в Музей Майоля стоит очередь. Анн Синклер во Франции знаменита. Не только дедом. Это бывшая жена непутевого Доминика Стросс-Кана, который готовился стать президентом Франции, а попал в лапы страшной, как смерть, гвинейской горничной. Анн Синклер спасла тогдашнего супруга от тюрьмы, внесла залог, сняла особняк в Нью-Йорке, снабдила адвокатами. И это ее, похоже, не разорило. Но никто не знает, что оставил ей дедушка Поль, которому она посвятила книгу и нынешнюю выставку. "Она никому не показывает, что у нее есть, деньги и продажи ее не интересуют",— жалуются на Анн Синклер в газетах сегодняшние розенберги.