«Манчестер у моря» Кеннета Лонергана выходит в российский прокат, увенчанный двумя «Оскарами» — за сценарий и за роль Кейси Аффлека. Обе награды заслуженны, но больше всего АНДРЕЯ ПЛАХОВА впечатлил режиссерский кульбит, превративший мелодраму в трагедию.
Фото: Amazon Studios
Если фабулу фильма разобрать отдельно от его атмосферного наполнения, это будет чистой воды мелодрама. Причем ее «мужская», весьма любимая американцами разновидность, когда, иногда даже без всякого эротического подтекста, отношения мужчин определяют все, а женщины, хотя и служат прямыми либо косвенными причинами их переживаний, ошиваются где-то на обочине. Время от времени фильм вспоминает о них (и даже предоставляет бенефисную сцену актрисе Мишель Уильямс), но основной фокус направлен на другое — на замкнутый мужской мир. На то, как переживший жизненное крушение мужчина по завещанию умершего от инфаркта старшего брата оказывается опекуном его 16-летнего сына. Дядя Ли (Кейси Аффлек) совсем не готов к этой миссии, а племянник Патрик (отличный молодой артист Лукас Хеджес) живет насыщенной физической, любовной и творческой жизнью: две подружки и рок-группа, не считая хоккея. По всем законам жанра герои, замкнутые в невольной коммуналке, должны ругаться и мириться, в какой-то момент психануть и совсем разбежаться, но в финале обязательно забрезжит примирение, прорастет сострадание и прольется скупая мужская слеза.
Фильм как будто следует этой мелодраматической схеме, но с самого начала отклоняется в сторону неотрепетированной жизни, редко попадающей в поле зрения мейнстрима. Полностью в соответствии с названием картины ее главным героем становится Манчестер-у-Моря, никому не известный городок с населением всего 5 тыс. человек, с суровой зимой, которую нам предстоит пережить вместе с его обитателями, тоже довольно суровыми. Это особый тип мужчин Новой Англии, штата Массачусетс, консерватизм которых не религиозен, а, так сказать, экзистенциален. И мы очень хорошо ощущаем это по сценам в больнице и на кладбище, где нельзя хоронить до весны, и потому покойников держат в холодильной камере. Дух аскетизма, старообрядческой колониальной традиции царит и в типовых манчестерских домах. А законченность атмосфере придают зимние приморские пейзажи: ветер гонит свинцовые волны, на них покачиваются лодки с заржавевшими моторами, природа и душа ждет первой оттепели, не смея думать о полноценной весне.
Впрочем, пролог фильма разворачивается в Бостоне, в социуме совсем другого калибра. Когда мы знакомимся с Ли, младшим из двух братьев Чандлер, герой Аффлека кажется слаборазвитым, почти дефективным. Говорит мало, односложно, служит разнорабочим (электрик, сантехник — что потребуется), асоциален, вечером норовит подраться в баре. Постепенно зрителю становится ясно, что жить бобылем в жалкой конуре в чужом ему городе и прочищать сортиры капризным дамочкам — это не выбор героя, не следствие невезения, это Судьба, Рок, непременно с заглавной буквы. И у героя не было другого выхода, как принять эту данность, эту судьбу, тестового испытания которой он не выдержал и должен до конца жизни за это расплачиваться.
До какого-то момента жизнь Ли была похожа на жизнь других людей Манчестера: работа, семья, двухэтажный домик с узкими лестницами, дети, вечерние посиделки под пиво с приятелями. И любовь была в этой жизни, и даже романтическая мечта, семейная, еще родительская лодка, на которой мужчины (а в этой семье рождались главным образом мужчины) выходили некогда в открытое море и дразнили друг друга опасностью акул. Но мечта осталась где-то далеко, в детстве и юности, а любовь, что связывала Ли с его избранницей, стала как-то тускнеть, стираться о шестеренки быта. Все более долгими становились посиделки с приятелями, все больше выпивалось пива, а в один прекрасный вечер случилось непоправимое.
Это ключевое трагическое событие дается ретроспективно в середине фильма. Внушительный по объему эпизод, снятый в режиме кошмарной и в то же время меланхоличной галлюцинации, длится под музыку Альбинони, в дальнейшем режиссер подключает ему на помощь Генделя, и эти европейские вливания — единственные сомнительные решения в безупречно выстроенной картине. Даже не потому, что эти музыкальные цитаты стали штампами, но потому, что они чужеродны корневому духу американской трагедии, а именно таковой является «Манчестер у моря». Трагедия, вопреки Ницше, рождается здесь не из духа музыки, не из переизбытка культуры, а из духа обыденной жизни, где все настолько отморожено, что не может не пойти убийственными трещинами.