Российские археологи подвели первые итоги огромной работы в палестинском библейском городе Иерихон ("и отправились сыны Израилевы, и остановились на равнинах Моава, при Иордане, против Иерихона", Числ. 22:1). Раскопки там Россия ведет уже полтора века, однако наиболее интересные открытия состоялись только в последние годы. В начале 2017 года увидела свет книга об этих открытиях.
Л.А. Беляев. Византийский Иерихон: раскопки спустя столетие. Материалы российско-палестинской археологической экспедиции 2010-2013 годов. М.: Институт археологии РАН; Индрик, 2016
Книга называется "Византийский Иерихон". Стоит сказать "Иерихон", и в памяти возникнут мощные ассоциации. Затрубят трубы Иисуса Навина и рухнут стены ветхозаветного города хананеев, не устояв перед Ковчегом Завета. Ирод Великий построит дворец и умрет здесь в страшных муках — кажется, затем лишь, чтобы добавить ужаса в рассказ Иосифа Флавия. Иисус Христос встретит в Иерихоне мытаря Закхея и проведет здесь последний спокойный вечер земной жизни — как о том повествует Евангелие.
Бесчисленные караваны паломников будут проходить город, путешествуя между рекой Иордан и Иерусалимом. В ХХ веке имя города прославят археологи: здесь откроют одно из древнейших на Земле поселений с монументальной архитектурой, Тель-эс-Султан; образцом иродианской археологии станут раскопки дворцов семьи Хасмонеев и Ирода на берегах Вади-Кельт; открытие полного архитектурных чудес и ярких мозаик дворца халифа Хишама коренным образом изменит представления о культуре арабов эпохи Омейядов.
Все это невозможно было бы соединить вместе, будь Иерихон только поселением. К счастью, это целый оазис (арабы называют его Гхор), лежащий между высокими обрывами гор Иудейской пустыни и течением реки Иордан. То есть Иерихон — не точка, но агломерация многих десятков памятников древности. Начиная с каменного века, периоды расцветов и запустений чередовались здесь тысячелетиями. Но к XIX веку ни один из древних городов Иерихона уже не существовал, а самый поздний из них с трудом можно было назвать даже деревней. От знаменитых рощ финиковых пальм, некогда прославивших оазис, не осталось и следа; в пустыне кочевали бедуины; жители бедной, на 20-30 домов, Эр-Рихи пасли малочисленные стада, растили овощи и злаки. В Иерихонском оазисе не жил в то время ни один европеец, не было ни одного современного здания.
Но с 1870-х годов его начали постепенно осваивать русские паломники, некоторые из которых стремились остаться в Святой земле навсегда. Их появление здесь имело не только религиозную, но и политическую подоплеку. В середине XIX века европейские державы ожесточенно боролись за колониальный раздел быстро слабевшей Турецкой Империи. Одним из инструментов было овладение святыми местами христианства. Речь шла о том, чтобы через контроль историко-религиозного прошлого управлять политическим настоящим. Среди ключевых моментов "большой игры" — и Крымская война, поводом для которой стал спор о ключах к храму Гроба Господня в Иерусалиме.
Потерпев поражение, Россия добилась мирного реванша: империя стимулировала мощное паломническое движение русских людей в Палестину. Оно было официально поддержано и на дипломатическом уровне, и организационно, и финансово. Покупали землю (всего было куплено до сотни участков). На ней строили храмы и странноприимные дома, школы и больницы — не только для паломников, но и для местного арабского населения. Важную роль в этом движении играли Русская православная церковь, специально созданное Императорское православное палестинское общество и другие структуры.
Дальновидные деятели церкви, такие как ориенталист Антонин (Капустин), начали думать о создании системы "русских святых мест". Для чего необходимо было вести собственными силами исследования библейских и христианских древностей и создавать их хранилища — музеи. Археологические памятники были на многих, если не на всех русских участках. Иногда велись успешные натурные работы и делались выдающиеся для той поры открытия.
В 1870-х годах в Иерихоне, осваивая пространство Святой земли, обосновались первые европейцы — это были представители Русской православной церкви во главе с одним из лидеров движения по созданию "русской Палестины" архимандритом Антонином (Капустиным), начальником Русской духовной миссии. Он потратил несколько лет на сбор средств для покупки участков и их застройку, причем выбрал садовую землю возле Башни Иерихона. Эта единственная крупная каменная руина в пределах Эр-Рихи была известна паломникам всего мира и упоминалась в их "хождениях" по крайней мере с XII века как пункт безопасной и комфортной стоянки для каравана, а иногда и как руины "дома Закхея". В 1880-х годах рядом с ней появился двухэтажный каменный странноприимный дом, выглядевший настоящим дворцом. Так его и стали называть: Московитский дворец, или Мускобия. Здесь побывали тысячи паломников, в том числе представители российского императорского дома и высокопоставленные иностранцы. Мускобия стала тем зерном, из которого вырос современный Иерихон. В прибрежной части оазиса, у Иордана и в горах жили отшельники из России, сюда приезжали художники (В. Верещагин, Д. Поленов, а раньше, в 1820-х годах — М. Воробьев), писатели (Иван Бунин), ученые-ориенталисты (А.В. Живаго).
План раскопа с цветной мозаикой VI-VII вв. н. э. 1880-е, 2010-е годы
Фото: Института археологии РАН
Уже в ходе покупки и осмотра участков отец Антонин сделал первые шаги к открытию на русских участках древностей с библейско-евангельскими коннотациями (камень-жертвенник "Галгал", старая башня "дом Закхея", фикус-сикомора "дерево Закхея"), а также ранних христианских объектов, существовавших до арабского завоевания VII века. Для этого были основания: на участках один за другим открывались остатки архитектуры и полы из мозаики (это своего рода бренд византийского Востока, в том числе Палестины). На "Антониновском" участке, в Мускобии, мозаика содержала погребальную надпись VI века (над нею построили храм, существующий и сейчас).
На том участке, где теперь находится Музейно-парковый комплекс РФ (его называют Иоасафовским, по имени русского монаха с Афона, первым купившего эту землю), были также открыты руины и отличные полихромные мозаики, но о них было известно лишь по описаниям и нескольким фотографиям. Эти остатки пыталась изучать в 1891 году знаменитая экспедиция Императорского православного палестинского общества во главе с выдающимся византинистом Н.П. Кондаковым.
В 1990-х годах Иоасафовский участок был возвращен России, русская наука получила возможность вернуться к работам на Святой земле. До этого в стенах гуманитарных институтов РАН созрела идея возвращения российской археологии в Палестину и суммирован материал по современной византийской археологии, проведены обследования участков в Иерихоне, опубликован план возможных работ. Решение создать на участке музейно-парковый комплекс делало раскопки особенно актуальными, ведь требовалось не только изучить памятники, но и организовать там музей.
Для выполнения распоряжения правительства РФ о создании комплекса Россией впервые с 1891 года были проведены археологические исследования и на их основе создана музейная экспозиция. Институт археологии РАН, по заданию управления делами президента РФ, подписал договор о научном сотрудничестве с департаментом древностей и культурного наследия Министерства туризма и древностей ПНА. Была создана Иерихонская российско-палестинская экспедиция под совместным научным руководством.
2010-й ушел на изучение старого, 1891 года, раскопа, и сопровождение строительных работ (в трех главных раскопах было изучено более 300 кв. м плюс сотни квадратных метров траншей и малых раскопов). Это позволило прийти к заключению о том, что открытые здания принадлежали в прошлом одному архитектурному комплексу. Из него удалось изучить сравнительно немного: комнату площадью 30 кв. м с полом из белой мозаики; небольшой зал (40 кв. м) с мозаичным полом, в составе которого сохранилась известная с 1880-х годов полихромная мозаика; край смежной с ним галереи, также с цветной мозаикой; большой мощеный двор с крытым каналом для воды (с внутренним тесаным каменным фильтром), шедшим по фундаменту каменной ограды.
Комплекс выглядел хронологически однородным — а именно, византийским эпохи наивысшего расцвета в конце V — начале VII века. Его не раз перестраивали (мозаичные полы перекрыли остатки ранних стен и сами не раз заменялись), но ориентация основных стен, привязанная к сторонам света, при этом сохранялась. Стены из блоков с тесаной внешней поверхностью и фундаменты из валунов были конструктивно однородны.
Время жизни участка определили массовый материал — керамика и монеты. Они указали как на главный период активности на эпоху Византии и наследовавший им халифат Омейядов: в слоях было мало как римской посуды, так и позднейшей, турецкого периода; сравнительно малочисленна была и керамика исламского средневековья, периодов правления династий Айюбидов и мамлюков.
Эти культурно-исторические общности представляла широко известная в Византии тунисская краснолаковая продукция — парадная посуда конца IV — конца VI века: блюда со штампованными сюжетами (листья пальм; бык, птица) и, с другой стороны, типы арабской эпохи: лампа с высокой воронкой VII-VIII веков, сосуд в форме плода граната и кувшины того же времени (для XII-XIV веков — сплошь расписные).
Но в подавляющем большинстве (64%) фрагменты принадлежали V/VI-VIII векам. Керамика была однородной: выяснилось, что простейшие типы посуды пережили казавшийся непроходимым разломом культурно-исторический рубеж арабского завоевания. Завоевав Палестину, арабы унаследовали и стали развивать византийские формы кухонных горшков и блюд, мисок, тазов и кувшинов.
Среди монет оказались гораздо более ранние, чем керамика, включая чеканку династии Хасмонеев I века до н. э. и Иудеи начала н. э., также много монет римских и византийских императоров (II — конец IV века: Марк Аврелий, Филипп Аравитянин, Максимиан Геркулий, Константин I и его семья и др.) — их число достигало четверти всех сборов. После того как при императоре Анастасии (491-518) в оборот вошло много медных монет (фоллисов), их число в следующем столетии, до начала VII века, резко возросло. Они составили прекрасную подборку от Анастасия I до Маврикия Тиберия (582-602 годы), особенно считая с кладом в 54 монеты (его младшая монета отчеканена в 593/594 году). Монет раннеарабской эпохи, второй половины VII-VIII веков, оказалось существенно меньше, а еще более поздние представлены единичными экземплярами (в их числе — единственная здесь монета эпохи Иерусалимского королевства, созданного крестоносцами).
Активность экономики в эпоху Византии подтвердила находка двух бронзовых гирек с инкрустированными серебром монограммами. Они служили эталонами для взвешивания монет. Вес одной (она несла круглый венок и имела надчеканку) оказался близок к половине унции (официально — 13,6 г) или трем золотым монетам (номизмам, солидам). Другая гирька, в одну номизму (4,55 г), была обозначена буквой N.
На участке было собрано также много каменных приспособлений для размалывания и растирания растений: простые ручные мельницы с двумя жерновами; сложные мельницы римского типа из вулканической породы с "приводом для осла"; стационарные ступки (более полуметра высоты); толстые портативные ступки-чаши с треугольными ручками; малые ступки для домашних нужд из мрамора или других твердых пород известняка; пестики из черного базальта. Из базальта же был сделан уникальный для Иерихона чисто римский по происхождению полированный таз со сливом, mortarium.
Но перед нами был явно не бытовой комплекс. Прежде всего, в его состав входила обширная коллекция архитектурных деталей (более 50). В основном это остатки колоннад: стволы трех базовых диаметров (от 0,9 до 0,30 м); капители: упрощенные ионические разных типов и размеров (возможно, еще эпохи Ирода Великого) и маленький фрагмент коринфской; базы (как с классическим профилем, так и упрощенные или примитивные); фрагмент архитрава портала с иониками; нижний угол портала с сухим дробным профилем.
Хозяевами построек были христиане: еще в XIX веке здесь нашли бронзовые кресты, часть порфировой чаши с вырезанным крестом, бронзовую церковную утварь (подставки-канделябры, кадильницу). Мы дополнили этот список двумя редкими образцами церковного литья IV-VII веков: полусферической кадильницей на цепях с крестиками и большой (на 300 г масла) лампой с ручкой из замысловато закрученных побегов, весьма редкой.
Не менее важны образцы дешевых керамических ламп со штампованными изображениями. Они известны как иудейские, так и исламские — но на участке встречены только с христианской символикой: знаком крестом и греческой надписью, началом вечерней молитвы ("Свет Христов просвещает всех", но обычно штамп нарезался с искажениями и сокращениями).
Важнейшим объектом 2010 года и предметом забот последующих сезонов стала, конечно, полихромная мозаика. Она также пронизана христианскими мотивами: в растительный орнамент вплетаются крестики, которые также делят четырехлистные розаны; из вазы-амфоры исходит виноградная лоза с гроздьями (известный евхаристический символ); цветок граната соседствует с секирой (намек на "бесплодную смоковницу"). Эта мозаика — одна из поздних, ей предшествовало по меньшей мере два уровня полов, но это дорогой образец: для выкладки использован камень семи-восьми цветов (всего не менее 150 тыс. мелких, до 1 см, тессер).
Мы явно затронули большое, комфортабельное, престижно оформленное сооружение с многими помещениями, существовавшее не менее 150-200 лет. Сплошная застройка с периметром вокруг двора и эксцентрично поставленным храмом распространена в Палестине для монастырей и усадеб. Также типична и "двухслойная" хронология, включающая последние 200 лет христианского периода, до середины VII века, и первые века исламского правления, до начала IX века. Других вариантов Эр-Риха, собственно, и не предлагает (но по крайней мере часть современного Иерихона была, видимо, освоена уже с конца I тыс. до н. э. и снабжала продуктами земледелия дворцовые хозяйства Хасмонеев и семьи Ирода).
Колоннады и цветные мозаики указывают на общественно-религиозный характер комплекса: мозаики церквей — это более половины от числа всех известных в Палестине (виллы, бани, гробницы вместе — до 15%). Возможно, это аграрно-религиозная институция: монастырь со странноприимным домом или иная "церковная ферма". Комплекс был значительным: скромные монастыри этого периода сходны по набору вещей и конструктивным приемам, но по площади сильно уступают, не имеют мозаичных полов и дают гораздо меньше монетных находок; в то же время самые крупные существенно больше. Так, площадь монастыря Мартирия в Маале-Адумим (на полпути от Иерусалима к Иерихону), впрочем, не самого крупного — 10 тыс. кв. м, примерно вдвое больше Иоасафовского участка.
В проект 2010 года вошли не только раскопки, но и организация первой экспозиции музея (мы составили ее менее чем за два месяца, опираясь на сделанные на участке находки). Это десятки фотопланшетов, близкая к подлинному размеру реконструкция полихромной мозаики (в ходе исследований их выполнено несколько, причем все — в масштабе, учитывающем каждую тессеру) и др. Экспозиция (экспликации, этикетки, буклет, интерактивные экраны) говорила с посетителями на трех рабочих языках экспедиции: русском, арабском и английском (сейчас к ним добавился испанский). 18 января 2011 года Музейно-парковый комплекс, включая музеефицированный раскоп и экспозицию, осмотрели первые лица России и ПНА (Дмитрий Медведев, тогда президент РФ, и Махмуд Аббас, председатель ПНА).
Казалось, основные задачи выполнены. Но необходимо было продолжить изучение столь быстро полученного и обширного материала, а также развить экспозицию под открытым небом, для чего была специально оставлена незастроенной и не занятой насаждениями площадка к югу от старого раскопа. Этим мы и занимались следующие три сезона (2011-2013). Они преподнесли нам немало неожиданностей. Прежде всего, архитектурный комплекс внезапно закончился, галерея с цветной мозаикой оказалась его самой южной линией.
За мощной внешней стеной внезапно открылось совершенно иное пространство, ничуть не напоминавшее о монастырях и странноприимных домах. Это было странное нагромождение сооружений, напоминавшее современную ландшафтную инсталляцию в стиле хай-тек. Огромные ямы, окаймленные стенками из булыжников или обмазанные глиной, заполняли отходы керамического производства или, наоборот, совершенно лишенные керамики слои жирной глины и органического тлена иссиня-черного цвета (в раскрытом виде они напоминали не то о кругах ада, не то о романах Уэллса или Дойла). Их прорезали (и в них вторгались) неоднократно перестроенные и вторично использованные цистерны из тесаного камня с водонепроницаемой обмазкой; в промежутках "висели" одна над другой круглые печи разного размера и устройства, от мелких кухонных наземных тандури — до огромных, заглубленных в землю и выложенных кирпичом (вероятно, производственных). К таковым явно относились сырцовые горны, в которых обжигали керамику; на сравнительно небольшом пространстве этих горнов не менее двух. О несомненном керамическом производстве говорит изобилие керамических шлаков и такие удивительные находки, как потерявший при обжиге форму, но целиком сохранившийся до наших дней кувшинчик с носиком типа кумгана.
Хронология на "производственном" участке оказалась гораздо сложнее. Верхние уровни несомненно относились к ранней исламской эпохе, еще хранившей и развившей византийскую традицию. Но состав монет и керамики указывает, что мы уже недалеко от византийского уровня или даже вошли в него. Более того: в открывшихся просветах ниже уровня цистерн, сложных ям, печей и иных (не всегда пока понятных) инсталляций маняще проглядывают стенки из тесаного камня, принадлежащие предшествующей эпохе — хотя пока непонятно, какой именно (чекан Хасмонеев, Ирода и Рима представлен здесь ярко, а древнейшие монеты уходят глубже, дотягивая до эпохи эллинизма). На этих, далеко еще не законченных, участках археологию ожидает много открытий.
Предвижу вопрос: почему мы решили опубликовать книгу, не завершив полностью полевые работы? Да потому, что результат, не опубликованный вовремя, пропадет для науки. К тому же работы 2010 года в части продолжения дела, начатого более столетия назад архимандритом Антонином и экспедицией 1891 года, можно считать законченными: объекты заново изучены, обмерены, сфотографированы, интерпретированы; вещи выставлены в музее. Но и вокруг раскопа 1891/2010 годов еще много работы — что же касается древней "промзоны", то здесь до конца очень далеко, и впереди маячат такие соблазнительные темы, как легендарный иерихонский опобальзам (звучит похоже на коктейль Венечки Ерофеева, но никакого отношения к нему не имеет) — среди уже найденного есть немало намеков на возможную переработку продуктов сельского хозяйства и, как гипотеза, на производство этого широко известного античным авторам лечебного средства и благовония, секрет которого был утрачен еще в древности.
Тем временем перерыв в работах, в силу прекращения финансирования, затягивается. В 2014 году они уже не велись. Дальнейшая судьба экспедиции неясна. Поэтому мы обязаны издать уже собранное, пусть и находимся на половине пути. Надеемся, что такое издание станет своего рода организационным инструментом, а при необходимости и средством фандрайзинга для дальнейших исследований. Надеемся, что сформировать, на основе Иерихонской экспедиции и Музейно-паркового комплекса, базу дальнейших исследований все-таки удастся.
Древности Палестины занимают все больше места на археологической карте Византийской Империи. Россия имеет сейчас редкую возможность создать собственную научную школу на Святой земле (такие планы обсуждались еще в 1916 году). Российская археология уже начала движение туда, где на тесной археологической карте ей как будто специально оставлено место. Византийский Иерихон — отличное поле для включения в мировую науку, и развитие проекта — наша насущная, теперь уже вполне исполнимая, задача.
Сотрудники иерихонской экспедиции на верхней террасе здания Музейно-паркового комплекса РФ. 2011 год
Фото: Института археологии РАН