Премьера кино
Фото: Apollo Media
В прокат выходит экранизация романа Себастьяна Барри "Скрижали судьбы". ЮЛИЯ ШАГЕЛЬМАН считает, что режиссер Джим Шеридан выбросил из него все самое интересное.
Ирландец Джим Шеридан сделал себе имя на фильмах о не чуждой ему загадочной ирландской душе: "Моя левая нога", "Во имя отца", "Боксер", "В Америке" получили признание критиков, множество призов и номинаций, в том числе на "Оскар" и "Золотой глобус". Но как только режиссер оставил свою любимую тему, его оставил успех. Взявшись за экранизацию романа своего соотечественника Себастьяна Барри, в свое время вошедшего в букеровский шорт-лист, Шеридан вернулся на знакомую территорию.
В книге рассказывалось о жизни одной женщины, в которой уместилась почти вся история Ирландии,— неудивительно, что жизнь эта была в целом невыносимой. Но если Себастьян Барри писал о бесконечных войнах, религиозных конфликтах, насилии и предательстве, то Шеридан явно снимал свой фильм о чем-то другом.
Где-то в ирландской глуши закрывается психиатрическая больница, предназначенная для переделки в спа-отель. Одна из старейших пациенток, Розанна Флоренс Клир, или, как она предпочитает себя называть, Макналти (Ванесса Редгрейв), наотрез отказывается ее покидать. По поручению местного архиепископа в больницу приезжает доктор Грин (Эрик Бана), чтобы обследовать Розанну и дать заключение о ее переводе в другую лечебницу. На самом деле цели этого обследования довольно туманны: кажется, и сам доктор не вполне понимает, что же он тут делает, а зритель тем более остается в замешательстве. Среди вещей Розанны, которая провела в психушке последние сорок лет, обнаруживается дневник: все эти годы она вела его на полях Книги Иова. Теперь это Книга Роуз — те самые "скрижали судьбы", раскрывающие ее тайны.
В 1942 году молодая Роуз (Руни Мара), спасаясь от немецких бомбежек Белфаста, приезжает в маленький городок Слайго, в котором когда-то выросла. Ее появление буквально сводит с ума местное мужское население, начиная от священника отца Гаунта (Тео Джеймс) и заканчивая симпатичным лавочником, а потом военным летчиком Майклом Макналти (Джек Рейнор). Он в итоге и становится избранником героини. Однако выясняется, что в маленьком городке Слайго в 1942 году женщине не стоит пытаться самой выбирать себе мужчин. А если смотреть им прямо в глаза, гулять одной и купаться в неположенных местах, то все и вовсе закончится чудовищными обвинениями, электрошоком и сумасшедшим домом. По крайней мере точно так происходит с чересчур независимой Роуз.
Имея в своем распоряжении живой, эмоциональный, богатый деталями материал, Джим Шеридан и его соавтор-сценарист Джонни Фергюсон не оставили от первоисточника ничего, кроме мелодраматического скелета. Они, конечно, пунктирно касаются англо-ирландских конфликтов, подавляющей роли католической церкви, незавидного положения женщины в середине ХХ века, но все это мимоходом, ведь главное в фильме — любовный треугольник, которого в книге и вовсе не было. Так вместо масштабной и одновременно очень личной истории, ужасающей в своей обыденной жестокости, получается набор примитивных клише. Здесь и героиня, свободолюбивую натуру которой символизирует с завидной периодичностью парящий в небе самолет, и порочно-лицемерный католический священник, и жестокие монахини, и "Лунная соната", которая предупреждает: "Осторожно! Романтика!"
Ванесса Редгрейв несколько облагораживает все это действо своей тонкой игрой, но больше ничего тонкого в фильме, увы, нет. Остальные актеры, включая Руни Мару, которая, по идее, должна была стать центром притяжения всего фильма, совершенно теряются в бессвязном сценарии, сиропном фортепианном саундтреке и глянцевых пейзажах (волны, сурово бьющиеся о скалы, подсвеченные закатом осенние деревья, бесконечные поля и дюны в ассортименте). Все это не только никак не собирается в одно целое, но и сплошь и рядом вызывает недоумение, настолько дикими иногда оказываются некоторые сюжетные повороты. Зато ничуть не удивляет, что единственное оставшееся неприкосновенным от книги-первоисточника — это финал, окончательно уводящий "Скрижали судьбы" на территорию старозаветного телемыла. Хотя давать последним кадром закат на пляже, пожалуй, постеснялись бы и там.