В субботу в Минске должна состояться ежегодная оппозиционная акция — шествие в честь Дня воли. Но в нынешнем году ее проведение под угрозой из-за не виданных для Белоруссии протестов против президентского декрета о штрафе за тунеядство. Мероприятие до сих пор не санкционировано властями, но оргкомитет все равно призывает граждан выходить на шествие. Белорусский общественный активист УЛАДЗЬ СТАШКЕВИЧ рассказал корреспонденту “Ъ” АЛЕКСАНДРУ ЧЕРНЫХ о массовых задержаниях, попытках властей обвинить во всем происходящем Украину и настроениях недавних сторонников президента Александра Лукашенко.
Белорусский оппозиционный активист Уладзь Сташкевич
Фото: из личного архива Уладзя Сташкевича
— Акция оппозиции назначена на 25 марта, но власти Белоруссии до сих пор не дали ответ, санкционировали ее проведение или нет. Так всегда происходит или это необычная ситуация?
— У нас практически невозможно получить разрешение на проведение массового мероприятия. Но каждый год есть три традиционные акции в Минске, на которые есть согласие от властей. Это «Дзяды» — поминальные дни, у которых нет четко установленной даты. «Чернобыльский шлях» — демонстрация 26 апреля, в годовщину взрыва на Чернобыльской АЭС. И традиционный День воли 25 марта — дата объявления в 1918 году Белорусской Народной Республики, первая попытка получить национальную независимость. Это альтернативный День Независимости для демократически настроенной части общества.
Но в этом году ситуация другая. Из-за декрета о тунеядстве люди начали выходить на улицы. 17 февраля наш оппозиционный политик Николай Статкевич провел «Марш рассерженных белорусов». И на нем объявил, что следующий марш, посвященный декрету о тунеядстве, будет именно 25 марта в Минске на Дне воли.
— Он обговаривал эту дату с другими оппозиционерами?
— У нас вообще довольно слабо консолидирована оппозиция, а у Статкевича позиция, что он лидер протестов, поэтому сам все будет решать. Он возглавляет «Белорусский национальный конгресс», но это достаточно виртуальная организация. Получилось, что более или менее консолидированная оппозиция, как всегда, подала единую заявку на традиционное шествие 25 марта. А Статкевич сказал, что люди должны прийти туда как на «Марш рассерженных белорусов».
Но люди в регионах стали массово протестовать, даже не дожидаясь 25 марта. Такого у нас в стране не было лет 20.
Уже 19 февраля прошли митинги в пяти областных центрах. В Гомеле, который никогда не славился протестными акциями, вышли 2 тыс. человек. Люди увидели, что в других городах не боятся протестовать, и тоже начали выходить. По 1 тыс. человек, по 500 — для маленького города это огромное количество.
— Что это за люди?
— Кроме традиционного демократически настроенного сообщества на акции стали массово выходить аполитичные люди, буквально вчерашний электорат Лукашенко. Люди в возрасте и пенсионеры. Они говорят: да я голосовал за него, я агитировал за него, а он так с нами поступил. И это, конечно, уже является проблемой для власти.
Тем более что когда на митингах появляются общественные активисты, оппозиционеры, то сразу появляется и политическая повестка. Люди начинают требовать отставки местных властей, потом министров, а там очень быстро доходит и до президента. Самые популярные лозунги как раз об этом — «Нет декрету номер три — Лукашенко, уходи». Вот что скандируют люди на площадях.
— И как власть на это отреагировала?
— Думаю, это ее напугало. Видно, что они сидели в кабинетах и всерьез продумывали, как противостоять. И сейчас мы видим развертывание этой стратегии, очень многоплановой.
Во-первых, они начали корректировать декрет. Сейчас налог на тунеядство должны выплачивать примерно 470 тыс. человек. Но Лукашенко оперативно заморозил его до осени, к нему постоянно добавляют новые категории граждан, которые не должны платить. Хотя это тоже довольно забавно — например, исключение сделали для жен военных. Спрашивается, а почему не жен врачей и учителей?
Кроме этого, конечно, используется модель «царь хороший, бояре плохие». Лукашенко публично ругает чиновников на местах: мол, они не разобрались, выслали уведомления всем подряд. Даже приказал им: «Раз люди выходят на площади — так идите и общайтесь с ними». И вот эти так называемые мэры — у нас это невыборная должность — выходят к людям, пытаются разговаривать.
— И как люди реагируют?
— Люди по очереди подходят, задают вопросы, мэр на все отвечает: «Приходите на прием, помогу найти работу». Но никакого системного решения предложить не может, конечно. Если на площади есть активисты, то они находят что сказать. Тогда народ быстро начинает кричать властям «Ганьба!» — «Позор!».
— Власти пытаются это каким-то образом подавить?
— Лукашенко в своей речи даже метафору использовал, что таких зачинщиков надо выковыривать, «как изюм из булки». Вот и пошло выковыривание оппозиционных или общественных активистов, патриотических организаций. Их начали массово задерживать — кого-то после митингов, кого-то просто на улице.
Есть база, которая постоянно обновляется: на утро 24 марта там было 305 задержаний. Кого-то взяли для профилактической беседы и отпустили, кому-то присудили штраф. Но почти половина получила по 15 суток. В Минске после согласованной акции 15 марта посадили 50 человек. Люди после акции расходились, сели в троллейбус, и тут его остановили, залили слезоточивым газом и всех приняли. Там ехал россиянин Павел Новиков, который был в Минске проездом и ни в каком митинге участия не принимал — ему тоже 15 суток дали. Еще 19 гражданам грозит уголовная статья за подготовку массовых беспорядков — по ней можно получить до трех лет тюрьмы.
В основном сажают тех, кто потенциально может возглавить протесты. Потому что когда обычные люди выходят, это довольно быстро преображается в какую-то неорганизованную толпу. Люди просто стоят на площади и ругают власть. А когда есть кто-то, кто готов вести за собой, то сразу появляются и плакаты, и лозунги. Людей просто отлавливают сейчас, чтобы не дать им выйти на шествие. Я готовился туда вывести колонну по вопросу изменения закона о массовых мероприятиях. И теперь не знаю, буду ли на свободе 25-го. Стараюсь из дома лишний раз не выходить.
При этом День воли в Минске до сих пор не согласовали. По закону они должны были дать ответ еще в понедельник, 20 марта. Но они каждый день переносили встречу, а потом сказали: ответ будет вечером в пятницу. То есть за ночь до акции. Ну, уже сейчас понятно, какой он будет.
— И что говорят организаторы акции?
— Оргкомитет выдвинул позицию, что раз ответа нет, то мы зовем людей на то же время и то же место. И при этом предлагает маршрут до Октябрьской площади. А политик Николай Статкевич призывает людей идти дальше, до площади Независимости.
— Если шествие окончательно запретят, то люди выйдут или нет?
— Это интересный вопрос. Я думаю, власти просто заранее оградят место сбора решетками, так что люди даже собраться нормально не смогут. После чего на них выпустят милицию — а по опыту протестов 2010 года, люди достаточно быстро пугаются, когда видят шеренгу милиционеров. Те идут с дубинками, громыхают по щитам — и люди разбегаются. Думаю, будет отлов: человек 100–200 задержат. Но пока это смелый прогноз, ведь у нас нет ответа, будет ли акция санкционирована.
— А в других городах планируются акции 25 марта?
— Интересно, что в Бресте и Гродно разрешили акции на День воли. В Гродно — пикет, а в Бресте прямо шествие согласовали. Такого раньше никогда не было, хотя заявки и подавались ежегодно. В общем, интересно получилось. Возможно, для того, чтобы отвлечь людей от мысли поехать в Минск.
— А Николай Статкевич задержан?
— Вроде бы пока нет. Может быть, его держат на сладкое. Оппозиция же вся под колпаком. Наши телефоны прослушиваются, а потом по телевизору эти записи демонстрируют в вечерних выпусках новостей. Люди, когда общаются, иногда используют такие фразы, которые можно вырвать из контекста. Вот они это и делают. Естественно, такие прослушки без заведенных уголовных дел полностью незаконны.
Последние дни раскручивается эта история с якобы лагерями боевиков. И вообще государственная пропаганда нагнетает обстановку. Смотришь новости — взрывчатка, патроны, террористы, боевики… Лукашенко заявлял по телевидению, что у него никогда такого не было — за ночь пять сообщений о ЧП. Заявили, что из Украины какая-то машина боевиков прорвалась через границу, с оружием и боеприпасами. Потом, правда, украинские пограничники заявили, что такого быть не могло. И выложили протокол встречи с белорусскими коллегами, где те признали, что это была неправда. Белорусская сторона очень обиделась: они-то думали, что это будет документ для внутреннего пользования.
Вообще сейчас пугают именно украинскими событиями. По телевизору постоянно крутят кадры с Майдана, причем самые агрессивные — с горящими покрышками, «коктейлями Молотова». Сначала показывают Майдан, потом наших анархистов и делают вывод: смотрите, если люди выходят на протест, то вот к чему это приведет,— к бунту, убийствам, войне. Ну такая классическая пугалка.
— А Россия как-то упоминается?
— Нет, власти кивают именно в сторону Украины. Везде обвиняют «украинских инструкторов», во всех пропагандистских фильмах говорят про «майданутых», заявляют: «Людей использовали бандиты и за их счет получили власть». Довольно глупо звучит, потому что наши ведь признали новую власть, у нас партнерство, президенты жмут руки друг другу. И при этом по государственному телевидению такое говорят — оскорбляют «революцию достоинства», «Небесную сотню». Даже посольство Украины не выдержало и выступило со специальным заявлением по этому поводу.
— Хорошо, даже если акция 25 марта не состоится, то ее причины никуда не денутся. Что будет дальше?
— Люди сейчас негативно реагируют на любые упоминания о декрете. Позиция одна: он должен быть полностью отменен. Выходят ведь не только плательщики этого налога — выходят их родственники, друзья. Людей в принципе сердит тот факт, что правительство вводит фактически легализованное рабство. Наверное, это затрагивает какие-то струны в душе у белорусов. Что-то на ценностном уровне: ну как можно такое требовать?
— Это, наверное, самый интересный момент — почему именно эта инициатива властей настолько возмутила белорусов.
— Да, особенно в регионах. Потому что в Минске с работой пока получше, есть вакансии. А вот в регионах повсеместно людей сокращают. Многие предприятия даже не закрываются, а переходят на сокращенный режим работы — по три дня в неделю, по два, некоторые вообще по одному дню формально работают. Еще и зарплату могут выдавать не деньгами, а продукцией.
Люди крутятся, кто как может. Если с западной части, то в Польшу ездят, с восточной — в Россию. Какие-то покупки, перепродажи, ну делают что могут. А им говорят: платите налог теперь! Наверное, это последней каплей стало. У людей и работы нет, и терять нечего, а тут еще и правительство такое устраивает.
— При этом в последнее время Белоруссия начала сближение с Европой. Это как-то может помешать жесткому разгону протестующих 25 марта?
— Да, у нас власти вели себя аккуратно, чтобы понравиться Европе: выпустили политзаключенных, чаще присуждали штрафы, а не арест. Ну и сейчас на кону кредит от Европейского союза, который пока не получен,— это €3 млрд. Европа тоже не хочет проблем, ее устраивает партнерство с Беларусью, поэтому на особенности режима она готова где-то закрывать глаза. Беларусь претендует на проведение Парламентской ассамблеи ОБСЕ, их представитель приезжала, как раз когда шли задержания. Но какой-то серьезной критики мы не услышали. Думаю, что им лучше плохой мир, чем хорошая конфронтация. Так что, да, обострение было бы неудобно.
И наши тоже не хотели бы возврата санкций — им нужна Европа. Тем более что с Россией стали плохие совсем отношения.