скандал балет
Городские власти Франкфурта не собираются продлевать контракт со знаменитым хореографом Уильямом Форсайтом, 18 лет возглавлявшим Ballett Frankfurt и принесшим городу мировую славу.27 мая в местной газете Frankfurter Rundschau появилась информация, что муниципальные власти Франкфурта 3 июня собираются закрыть Ballett Frankfurt. Мотивировка властей проста: бюджет форсайтовского детища в 6 млн евро кажется отцам и матерям города (инициатором закрытия театра стала бургомистр Франкфурта Петра Рот, Petra Roth) непомерной платой за хореографические эксперименты. Вместо авангардистов Форсайта власти хотели бы видеть в городе нормальную балетную труппу с классическим репертуаром.
Для Уильяма Форсайта (William Forsythe) новость оказалась полной неожиданностью — официально никто с ним в переговоры не вступал. В том, что это не газетная утка, господина Форсайта убедил лишь один из представителей партии "зеленых". Хореограф незамедлительно воззвал о помощи (см. письмо, полученное Ъ). За хореографа вступились виднейшие деятели культуры. Директор лондонской галереи Tate Николас Серота (Nicolas Serota) строго выговаривал немецким бюргерам на страницах The Daily Telegraph: "Мы должны напомнить Франкфурту о том, что это решение, принимаемое на местном уровне, будет иметь международный резонанс. Успех этого балета накладывает на город обязанность дать ему возможность выступать и дальше. Пусть они приглашают классический балет, если хотят, но не разрушают при этом самую блестящую труппу современности". Заодно припомнили, что власти города Вупперталя собираются снести здания театра знаменитой труппы Пины Бауш (Pina Bausch), а из Цюриха гонят Кристофа Марталера (Christoph Marthalers).
Взрыв возмущения оправдан. Компаний, которые ставят "Лебединые озера" разного качества, предостаточно, а гениальный Форсайт — один. И то, что Франкфурт на мировой балетной карте занял особое положение,— заслуга именно его. Но, с другой стороны, за этот статус приходится платить немалые деньги. Да, заполняемость зала на спектаклях Ballett Frankfurt равна 93%. Но при этом выручка театра составляет лишь десятую часть его бюджета (для сравнения — Парижская опера сама окупает больше 80% своих расходов).
О низменных материях творец слышать не хочет. Два года назад он прогнал администратора театра, считавшего, что творчество и коммерция должны как-то уживаться, и в ущерб Франкфуртской опере начал осваивать бывшее паровозное депо — Theater am Turm. Потому что в последние годы "новый Баланчин" — так называли хореографа на заре его деятельности — перестал интересоваться балетом. Пуантами хореограф теперь не пользуется принципиально, да и сценическое действие спектаклей все меньше походит на танец — гениальный хореограф считает это вчерашним днем. Компьютерные технологии, опыты с театральным пространством, эксперименты с сознанием зрителей и подсознанием актеров теперь занимают его куда больше.
В одном из таких экспериментов удалось поучаствовать и корреспонденту Ъ. "Endless house" делился на две контрастные половины и игрался на разных площадках. В первой, театральной, части два мужика среднего возраста (один из которых был сам Форсайт) под музыку острова Ява битый час сидели на скамье и орали друг на друга (текст состоял из фрагментов судебной речи убийцы-маньяка Чарльза Мэнсона), а шеренги матово-белых цилиндров-светильников ползали вверх-вниз от колосников к планшету. Во второй половине спектакля, в гигантском ангаре, предоставленный себе зритель мог, зажав под мышками башмаки, хрустя чипсами и прихлебывая пиво, сновать среди актеров, свободно выбирая любой из одновременно разыгрываемых эпизодов. Сам хореограф дирижировал свистопляской, стоя на стуле и выделяя прожектором то одну, то другую сцену. Ваши соседи, на вид такие же зрители, вдруг начинали трястись в конвульсиях, сплетаться в ноголомных прихватах, в корчах перекатываться под вашими ногами. Чтобы добиться такого клинического эффекта, автор заставлял танцовщиков импровизировать по десять часов в день, пока не выудил из них движения, неподконтрольные сознанию. Эксперимент захватывающий, однако не хотелось бы подвергаться ему регулярно.
Меж тем господин Форсайт отказывается идти навстречу буржуазным вкусам людей, которые, по его словам, идут в балет отдохнуть после сытного ужина. На вопрос, на какие компромиссы может пойти художник ради признания публики, он упорно отвечает: "Ни на какие". Однако пытается спорить на языке оппонентов: "У Франкфуртского балета самые высокие доходы по сравнению с другими культурными заведениями Германии. Я принес Франкфурту около $18 млн. Кто еще принес этому городу такую прибыль?"
Феликс Земмельрот (Felix Semmelroth) — личный референт бургомистра Франкфурта — сообщил Ъ, что никто не собирается изгонять хореографа из города. В этот понедельник отцы города наконец-то встретились с ним, но после трехчасовой беседы компромисс, похоже, так и не был достигнут.
Сам Уильям Форсайт не слишком верит политикам, а более уповает на международную солидарность людей искусства: "Идея того, что какая-то именитая классическая труппа согласится играть во Франкфурте после моего ухода,— это иллюзия. Я уже получил письма от трупп по всему миру, которые пишут, что они будут бойкотировать Франкфурт. Я и не думал о бойкоте, когда писал свое обращение, но такая реакция просто потрясла меня".
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА, АННА Ъ-ПАЛЬЧЕВА