На третий день работы медиафорума "Общероссийского народного фронта" (ОНФ) в Петербурге в его работе принял участие президент России Владимир Путин. Впрочем, пресс-конференцию Владимира Путина на нем нельзя признать такой же результативной, как год назад. Специальный корреспондент "Ъ" Андрей Колесников рассказывает почему. А также о том, почему все это перестало существовать сразу после взрыва в петербургском метро. Кроме, впрочем, переговоров с Александром Лукашенко.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Этот день начинался безоблачно.
Например, прошлый, годичной давности, медиафорум запомнился не только ответами господина Путина, но даже и вопросами участников. Оказалось, что это, по сути, вторая ежегодная большая пресс-конференция президента России. Рассчитана она не меньше чем на два часа, участвуют в ней 450 журналистов (хотите или нет, но ровно по числу депутатов Госдумы — тоже ведь из регионов, в конце концов, люди подъехали). Занимаются тем же самым святым журналистским делом: задают вопросы. Своим святым делом занимается и господин Путин.
Таким образом, многочисленная группа журналистов оказалась, мягко говоря, в выигрышном положении по сравнению со всеми своими остальными коллегами в стране. Ведь те же самые люди приедут и на пресс-конференцию господина Путина в Москве, и там в их руках окажутся эти уже великие на ватмане плакатики "Можайск!", "Пенсионеры!" и "Оборонка просит огня...".
Вот к чему приводит преданность делу "Общероссийского народного фронта", которую стоит продемонстрировать хотя бы раз в году, на конкурсе журналистских работ, в результате которого и отбирают вроде бы этих 450 счастливых обладателей вопросов президенту России.
Видел я тут и блогеров, которые, как я понял, в конкурсе не участвовали (традиционные журналистские работы им претят). Один из них подошел ко мне и долго втолковывал, что Facebook умирает и что скоро останется один только мессенджер, и ничего, кроме мессенджера — как средства массовой информации, но очень активного, потому что только по такому каналу можно считай что лично обратиться к каждому человеку, а лично у него, у того, который стоял передо мной на расстоянии, можно сказать, вытянутой руки, таких уже сейчас 40 тыщ одних курьеров... И что телеканал "Дождь" все неправильно делает со своей закрытой подпиской, и "Ъ" тоже все делает неправильно, потому что не идет на YouTube, ведь совсем скоро все деньги будут там, только там, да понимаете ли вы, что больше нигде, так как он знает, что бесплатный YouTube подошел к концу, и пока этого больше никто не знает, только вот мы теперь вдвоем, надо же этим быстрее пользоваться...
И еще он долго рассказывал мне о феномене телеведущей Ольги Бузовой с ее 8,5 млн подписчиков, и я понял, что сам он в нем ничего, конечно, не понимает и злит его это, да что там — просто бесит...
И я в конце концов разглядел в молодом человеке одного из самых активных моих друзей в Facebook, Артема Клюшина (по фамилии, конечно, на бедже), появившегося недавно и бесконечно активного.
— А, это же вы без конца генерируете сообщения политического характера — удивительно поверхностные прежде всего, просто сравнить не с чем, поэтому и помню! — воскликнул я.
— Конечно! — обрадовался он.— Короткие такие, да?! Я это, я!
Он очень просил не блокировать его (а я признался, что есть у меня, разумеется, такое желание), потому что он все равно поставит себя на автодобавление и опять добьется своего.
Лучше было не спорить с ним (но и соглашаться было нельзя). Хорошо, что я встретил главу управления президента по общественным проектам Сергея Новикова, и мне удалось отвлечься на него. Именно он отвечает за организацию форума со стороны администрации президента России.
Он рассказал, что по сравнению с прошлым годом (когда форум был еще под попечительством Вячеслава Володина) решено было радикально расширить количество дискуссионных площадок. При этом, признался он, никто не ожидал, что самой большой популярностью будет пользоваться площадка "Государственные праздники". Ее, рассказал Сергей Новиков, пришлось даже переносить в основной зал пленарных заседаний.
Впрочем, я быстро осознал причины этой популярности: на этой площадке выступал Тимур Бекмамбетов со своей новой кинокартиной "Время первых" (господин Бекмамбетов, как обычно в последние годы — продюсер). Так вот, продюсер сразу сказал, что он не понимает, какой это праздник, 4 ноября, например, и что зато хорошо понимает, что государственным праздником лучше было бы назначить 12 апреля, про которое знают все (тем более что теперь такой фильм вышел по этому поводу). И Тимур Бекмамбетов даже и фильм показал, так что разошлись накануне в полуночи, что, разумеется, организаторы занесли себе в безусловный и даже революционный актив.
Я едва успел окинуть взором просторный холл медиафорума с многочисленными стендами ("Карта убитых дорог", "Интерактивная карта свалок" — это когда, очевидно, передается даже запах... "Качество повседневной жизни"... "Указы и поручения президента" — со схемой, из которой ясно, что 20% майских, 2012 года, указов Владимира Путина исполнены, 51% требует доработки и 29% процентов — не исполнены вообще), как участников форума начали запускать в зал, куда должен был прийти президент России, и они заспешили так, словно были уверены, что опоздают они, а не Владимир Путин.
А он ведь не опоздал (видимо, по причине предстоящей встречи с президентом Белоруссии Александром Лукашенко в Константиновском дворце во второй половине дня). В первую очередь пообещал переговорить в правительстве насчет тарифов "Почты России" (выступавший участник форума был уверен, что завышены в два раза) и выразил необъяснимую надежду на то, что найдет в правительстве понимание.
Разве могли региональные журналисты не спросить Владимира Путина об отношениях с чиновниками?
— Мне бы не хотелось, чтобы журналисты и чиновничество шли друг на друга как стенка на стенку! — произнес Владимир Путин то, что в произнесении вообще-то и не нуждалось.
— Но ведь не всегда идут навстречу! — взмолился журналист.
— Всегда не может быть всегда,— сказал Владимир Путин фразу, которая будет теперь претендовать по крайней мере на попадание примерно во вторую сотню его личных афоризмов.
Он ответил на вопрос на тему свободы в интернете (и "должна ли Россия слепо копировать китайскую модель интернета, где ограничено право на информацию").
— Расхристанной квазисвободы в интернете в мире нет! — откликнулся Владимир Путин.— Я считаю, что мы не вправе кого бы то ни было критиковать за ограничения...
Он вспомнил, как обычно кстати, про 1990-е годы, когда "под демократией начали понимать вседозволенность, а под рынком — расхищение госимущества", и дал понять, что те времена (а многие зачем-то именно это время до сих пор вспоминают как благословенное время свободы слова) ушли безвозвратно, и вдруг стал защищать китайцев:
— Их 1,5 млрд! Попробуй поуправляй! (видно, не раз представлял себе этот масштаб, примеряя его на себя... и, наверное, не без успеха.— А. К.). Президент России вспомнил известное выражение насчет того, что "Китай спит, и дай бог, чтобы он спал как можно дольше", и обратил внимание, что Китай проснулся.
Выгородив Китай с его ограничениями (которые, видимо, являются как раз инструментом управления этой полуторамиллиардной аудиторией), господин Путин вспомнил стихи Высоцкого "Запретили даже воинский парад!.. Скоро все к чертям собачьим запретят!", заметил: "Нет, не запретили!" — и пообещал:
— Существующих ограничений (пропаганда терроризма, суицида и т. д.— А. К.) достаточно.
Один из журналистов, который занимается интерактивными свалками, предложил наказ жестче наказывать их самодеятельных организаторов:
— Давайте-таки немножечко делать им больно!
— Давайте-таки попробуем! — согласился господин Путин.
Сопредседатель центрального штаба ОНФ Станислав Говорухин вскоре перешел к блицвопросам, на которые накануне был объявлен конкурс.
— Находится ли у вас время на художественную литературу?
— Да (участники форума отчего-то смеялись. Видимо, оттого, что ответ был еще короче вопроса.— А. К.).
— Планируете ли вы проехать за рулем по Крымскому мосту?
— Да.
— Кому на Руси жить хорошо?
— Режиссерам и другим представителям творческих профессий (то есть теоретически и журналистам: вопрос только в том, считать ли их теперь представителями творческих профессий, или всем им, как и участнику форума, выступавшему одним из первых, фамилия теперь Ремесло.— А. К.).
— Ладно, годится,— вздохнул режиссер Говорухин и продолжил:
— Утром у вас чай или кофе?
— Чай.
— Какое блюдо вы любите больше всего?
— Кашу... Рисовую... Гречка... Овсянку я не ем... а пшено!..
Глаза Владимира Путина потеплели.
Любимым мультиком, который надо посмотреть всем, оказался по понятным причинам "про зайца и волка", а сложнее всего Владимиру Путину "вставать по утрам". Первой на Марс "прилетит машина", потому что "живая клетка вряд ли долетит". Музыку он слушает каждый день: "Рахманинов, Бах, Бетховен, Чайковский..." Родина начинается с мамы. Мечта у него есть. Встретиться он хотел бы с Петром I и Екатериной (такая возможность когда-нибудь, увы, представится).
Оставалось только сказать, что Волга впадает в Каспийское море.
Был к тому же рассказан анекдот "про Абрамчика". Да, ответы были предсказуемы еще больше, чем вопросы. Владимир Путин, похоже, не хотел сильно отвлекаться на медиафорум перед встречей с Александром Лукашенко.
Он сосредоточился только еще на фигуре Виктора Степановича Черномырдина (вопрос был, конечно, о том, почему мы хотим как лучше, а получается как всегда). Президент обратил внимание на сидящего в зале Сергея Кириенко и вспомнил историю (видимо, Владимиру Путину ее рассказал сам господин Кириенко) про то, как Виктор Черномырдин, будучи премьером, учил того готовиться к осенне-зимнему отопительному сезону. Господин Кириенко разложил перед совещанием, в общем, все бумаги с графиками, но Виктор Черномырдин посмотрел на них и сказал: "А теперь слушай меня! Надо всех собрать и всех..."
— Ну, вы понимаете, какое слово он употребил...— засмеялся Владимир Путин.— А лучше, говорит, не всех, а своих... и проблема осенне-зимнего отопительного сезона будет решена!
Вместо ожидаемых аплодисментов последовала тишина. Очевидно, участники форума мучительно выбирали нужное слово — из всего того множества, которое сразу вспыхнуло в их головах. И начало их пучить. Наконец некоторые лица просветлели — и случились, наконец, недружные аплодисменты,— определились все-таки далеко, видимо, не все.
Рассказал Владимир Путин и историю назначения Виктора Черномырдина послом на Украину:
— В Кремле дело было... Я с ним всегда на "вы", а он со мной на "ты"...
Господин Путин признал в разговоре, что предложение, может быть, на первый взгляд, недостойное такой масштабной фигуры, как Виктор Степанович Черномырдин, и даже "неприемлемое" для него, а Виктор Черномырдин подумал и сказал: "Ну ты даешь! Я согласен".
Добавил, не удержавшись, и Станислав Говорухин. Но оно того стоило: кажется, это из еще не опубликованного. "Была такая комиссия Гор--Черномырдин... и Гор как-то говорит: "Это русского язык... очень трудно...", а Черномырдин: "Это ты мне говоришь?!""
Журналист удмуртской газеты "Наше время" сформулировал смысл участия в таком форуме: "Попасть на мероприятие с участием президента — подвиг! Задать вопрос — бессмертие".
И журналист из Удмуртии канул в вечность с вопросом о том, что "Владимир Путин в последнее время много говорил, что надо больше прислушиваться к людям" (раньше господин Путин предпочитал об этом, видимо, лишний раз не распространяться):
— При этом у нас (в городе Сарапуле.— А. К.) убрали прямые выборы мэра, а депутаты избираются только сразу пятерками!
— Но действующее законодательство не запрещает прямых выборов! — Владимир Путин, судя по всему, не понял вопроса.
Но потом он признался, что сам часто об этом думает и что "мы с вами на одной волне, поверьте!".
Раздумья его свелись к тому, что "изъяны присущи самой парламентской демократии, и на Западе тоже" и что "можно, конечно, вернуть всех в одно стойло, но не хотелось бы... Уберем? Да они (Владимир Путин, видимо, решил, что сейчас будет благоразумнее противопоставить себя чиновникам.— А. К.) все равно будут влиять! Даже на прямое тайное голосование!"
Президент России слишком хорошо, похоже, знал, о чем говорит.
Но тут он выступил с инициативой:
— Надо придумать такие новые формы демократии, которые позволят не дать им этого делать!
То есть его амбиции в том, чтобы придумать новую форму демократии, на фоне которой померкнут все до сих пор существовавшие.
Ничего, что все, какие можно было, формы демократии изобрели лет тысячу назад, и изобрести новые формы демократии на самом деле будет означать лишь изобрести новую форму ее ограничения. Но интерес Владимира Путина к теме означает, по крайней мере, что он до сих пор не успокоился и что ему все еще чего-то надо (остается понять, хорошо это или плохо).
Президент ответил на ритуальный вопрос про ветхое и аварийное жилье, и вслух засобирался, уже не в первый раз, к Александру Лукашенко (о встрече с ним Владимир Путин, судя по всему, думал все это время), и на прощание рассказал, что если "санкции Запада по отношению к России будут вечными (а он этого, видимо, по крайней мере, не исключает.— А. К.), то и мы будем вечно ограничивать поступление на наш рынок товаров с Запада, которые мы можем производить сами. Мы же не все товары ограничиваем!"
Товар, который в этот день пока поставил на медиарынок Владимир Путин, был, прямо скажем, второй свежести.
Он, можно сказать, внезапно оборвал эту встречу. Позже удалось выяснить, что ему именно в это время доложили о теракте в петербургском метро. И через 20 минут в Константиновском дворце в начале встречи с Александром Лукашенко президент России выразил соболезнование семьям погибших и пострадавших. К этому моменту было даже толком неизвестно, сколько их, а также имя хотя бы одного.
Но метро в Петербурге было уже полностью закрыто.
И сразу все изменилось. И уже не было и не могло быть никакого медиафорума. Ничего уже не было. Только этот ужас в метро.
Владимир Путин и Александр Лукашенко беседовали в Константиновском дворце между тем не меньше четырех часов. Белорусский президент потом благодарил российского за то, что тот сел за стол переговоров "в такое непростое время" (в городе оно было просто тяжелейшим. После остановки метро по понятным причинам начался транспортный коллапс).
Владимир Путин к девяти часам вечера, выйдя к журналистам, объяснил, что "договорились урегулировать все спорные вопросы между Россией и Белоруссией... не договорились, а мы их урегулируем!".
Он рассказал, что наметили "схему, по которой сохраняем наши подходы, позиции... при этом идем на уступки...". Он добавил, что Россия и Белоруссия будут "работать по этой схеме и в 2018, и в 2019 годах" (имелась в виду, очевидно, схема поставок российских нефтепродуктов в Белоруссию). Он добавил, что к 2024 году будет создан единый рынок газа — по крайней мере Владимир Путин уверен, что Россия и Белоруссия выйдут на соглашение по этому поводу (можно быть уверенным, что Александр Лукашенко будет подписывать это соглашение. Насчет Владимира Путина такой уверенности нет: это будет зависеть от того, до мая или после мая 2024 года оно будет подписано).
Позже вице-премьер Аркадий Дворкович, влекомый двумя десятками журналистов в сторону от выхода, просто вынужден был разъяснить детали. По его словам, Александр Лукашенко пообещал, что в ближайшее время, скорее всего в апреле, Белоруссия выплатит задолженность, образовавшуюся за поставки российского газа ($720 млн). Россия, как только это будет сделано, обязуется в свою очередь возобновить поставки 24 млн тонн нефти в Белоруссию. При этом уступкой, о которой говорил Владимир Путин, является, видимо, то, что в 2018 и 2019 годах газ белорусским теперь уже снова коллегам будет поставляться со скидками и понижающим коэффициентом. Размер скидок он не назвал: никакого решения по этому поводу нет, и именно оно, судя по всему, и станет самым принципиальным моментом в следующих переговорах — уже на уровне правительств и на высшем Госсовете России и Белоруссии.
Об этом говорил уже Александр Лукашенко, который был более многозначительным, чем Владимир Путин. Он заявил, что переговоры о задолженности заняли совсем немного времени, а в основном речь шла о международной безопасности, а именно об отношениях с ЕС и США. Такой видный игрок на международной арене, как Александр Лукашенко, просто не мог не упомянуть об этом аспекте переговоров.
— Мы не просто обсудили состояние наших дел,— заключил он.— Более того, мы смогли заглянуть в будущее.
Если бы они могли заглянуть еще и в прошлое, никаких иллюзий по поводу этих новых договоренностей, уверен, не возникло бы. Особенно тех, которые касаются 2024 года.
В Петербурге в это время люди все еще пытались дозвониться друг до друга, чтобы сообщить, что они живы.
Или хотя бы дойти пешком.
Но все-таки через полчаса российский президент тоже был на месте взрыва, с цветами.