Шестнадцатый фестиваль Dance Open пройдет в Петербурге с 13 по 24 апреля. Накануне “Ъ” поговорил c продюсером фестиваля Екатериной Галановой об особенностях программы этого года.
Руководитель фестиваля DANCE OPEN Екатерина Галанова
Фото: Mark Olich
— Чем отличается нынешний фестиваль от предыдущих?
— Каждый фестиваль мы делаем с большой любовью и вниманием, всякий раз пытаемся сделать его более масштабным и ярким. В этом году, очевидно, получилось: к нам приезжает больше трупп, в программе – больше спектаклей. По-прежнему основной целью является максимальное её разнообразие: чтобы были и неоклассика, и что-то абсолютно современное, радикальное, на стыке балета и драматического театра.
Начну с Нидерландского театра танца, NDT1. Может быть, вы знаете, что есть труппы NDT1, NDT2, NDT3. Первая — самая главная и востребованная. И то, что она приезжает на фестиваль в Петербург, безусловно, победа: ведь планы этих танцовщиков расписаны на пять лет вперед. Они привозят интереснейшую программу: одну премьерную постановку – «Thin Skin» Марко Гёке на музыку Патти Смит и Кит Джарретт и две очень сильных работы Пола Лайтфута и Соль Леон «Shoot The Moon» и «Silent Screen» на музыку Филипа Гласса.
— Вообще, труппа работает в очень странной манере...
— Конечно, это авангард хореографической мысли, но в этом есть что-то еще, что-то за движением — глубина, энергетика. И каждый спектакль — эзотерическое колдовство, очень философское, серьезное и глубокое.
Национальный балет Польши покажет «Бурю» в хореографии Кшиштофа Пастора. Это премьера, она только что прошла в Варшаве. Очень тонкая, изящная вещь, сделанная с большим вкусом. С одной стороны, это Шекспир. Но как возможно было так поставить спектакль, чтобы, глядя на танцовщиков на сцене, ты слышал строки поэзии? И все-таки это происходит! Совершенно невероятная сценография Ширин Нешат, она в 2010 году была признана «Художником десятилетия». Удивительная музыка: они совместили иранские народные мелодии с произведениями различных культурных эпох — от современника Шекспира Таллиса до свехсовременного Мишеля ван дер Аа. Этот микс дает глубинную энергетику. Спектакль поставлен с использованием новейших технологий, но при этом не теряется серьезность и глубина шекспировской поэзии — все очень красиво. Труппа сейчас в отличной форме, там огромное количество участников, мужской кордебалет, который летает по сцене, потрясающие солисты.
— В конечном итоге именно вы отвечаете за выбор артистов или это происходит коллегиально?
— У нас большой оргкомитет, мы советуемся, спорим. Вкусы могут быть разными, но нас объединяет желание знакомить зрителя с настоящим искусством.
— Что покажет труппа «Батшева»?
— Охад Наарин — родоначальник и идеолог очень специфической техники гага. Это вообще не балет: такая импровизационная пластика, которая, по мнению самого Наарина, позволяет скидывать оковы, дает танцовщику раскрепоститься. Из этого единения тела, духа, философии и танца как такового рождается цельное, очень мощное и сильное зрелище — «Вирус Наарина». Смотреть нужно обязательно. Точкой вдохновения стала пьеса Петера Хандке — «Оскорбление публики»: сюжета нет, есть некая история вне времени, вне пространства, сотканная из мыслей и ощущений. Хотя этой постановке и 16 лет, но ее ни разу не показывали в России. Она будет интересна людям, которые увлекаются серьезными драматическими экспериментами.
— Ваша публика за 16 лет изменилась?
— Изменилась в том, что есть абсолютное, стопроцентное доверие к тому, что мы делаем. Это очень приятно. Билеты почти все проданы, остались какие-то крохи. В этом году мы первый раз продаем их через свой сайт, минуя всех посредников. Это и выгодно для зрителей (отсутствие наценки), и удобно нам: все прозрачно, мы понимаем загрузку залов. Приятно то, что через несколько дней после открытия продаж был полностью выкуплен гала.
— В прошлом году была история, когда сильно активизировались перекупщики…
— В этом году тоже мы находим их следы. Мы знаем, что билетами, давно проданными нами, спекулируют на «Авито» (а, возможно, и продают подделку). Это касается очень дорогих мест: их продают с гигантской наценкой — до 26 тысяч рублей. В связи с этим, пользуясь случаем, хочу обратиться к читателям: не покупайте билетов нигде, кроме официального сайта. Люди, которые купят с рук билеты с замазанной ценой, не попадут в зал.
— Не боитесь ли вы, что такая в чем-то провокационная афиша, как у NDT1, где изображены татуированные танцовщики, отпугнет определенную часть публики, традиционную и консервативную?
— Для традиционной и консервативной части аудитории Пермский балет привозит невероятную «Золушку». Это то действо, по которому соскучились все, кто хочет большого сюжетного балета. Хореограф и сценарист Алексей Мирошниченко выполнил задачу на высоком уровне. Он написал свою историю: место — ведущий театр России, время — 50-е годы прошлого века, действие вокруг постановки «Золушка», и молодой талантливой исполнительницы заглавной партии, и она тоже танцует. Очень интересная концовка. Очень красочный спектакль — шесть грузовиков декораций. Приезжает труппа свыше 85 человек, а коллектив Пермского балета — одна из самых сильных в России трупп. Мне это напомнило хорошие старые советские фильмы — например, «Веселые ребята»: в них есть задор, романтика, чистота, свежесть.
— Насколько остро перед вами стоит необходимость в собственной площадке?
— Острой необходимости нет. Нужна скорее не собственная, а лояльная площадка, которая технически отвечает нашим требованиям. Какие-то спектакли, например, некоторые постановки Большого театра, мы не можем провести в Александринском театре, потому что сцена просто физически не проходит по размеру. Хотя во всех остальных смыслах сцена идеальная, прекрасный менеджмент.
— А ваш фестивальный график тоже верстается на несколько лет вперед?
— Конечно. Видите — старая шпаргалка? 2018-й, 2019-й, 2020 год — те, кого мы думаем привезти. Все расписано.
— Остались фестивальные мечты? Может быть, какие-то конкретные коллективы?
— Мы многих мечтаем привезти, это непрекращающийся процесс. Сегодня коллектив может не представлять собой ничего интересного, а завтра туда приходит новый худрук — и обновляется труппа, появляются интереснейшие хореографы. Если приходят пять солистов и 10–15 танцовщиков кордебалета — считайте, у вас полностью новая труппа. Плюс две-три убойных постановки — всё! Это, в принципе, можно сделать за год. Получается, что сегодня мы объективно не можем сказать, что с коллективом будет через год.
— Времена, когда Россия была «в области балета впереди планеты всей», остались в прошлом? Или мы до сих пор конкурентоспособны?
— Безусловно, конкурентоспособны. Это очень всеобъемлющее понятие, и оно не ограничивается только уровнем трупп, работающих в стране. Хочется усилить поддержку хореографов, потому что талантливых ребят много, а мест для воплощения их талантов недостаточно. Нужно давать ставить молодым, они должны расти в процессе постановок, это очень важно.
То же самое с педагогами: одно поколение уходит, второе приходит, молодые педагоги тоже должны вставать на ноги. Может быть, сейчас они и не впереди планеты всей, но постепенно набираются опыта, у них есть опора, есть бэкграунд со времен Вагановой. Наша профессия обладает огромной спецификой: по ней невозможно написать учебник. То есть учебник — это замечательно, но все равно передача опыта идет из уст в уста, из ног в ноги. Мы, как мне кажется, тоже вносим свой вклад: привозить сюда все самое лучшее, современное, знакомить с последними тенденциями — очень важно, мы тем самым воспитываем и зрителя, и профессионалов.