Лондон потребует введения новых санкций в отношении Москвы, если РФ не откажется от поддержки президента Сирии Башара Асада, пишет The Times. Глава британского внешнеполитического ведомства Борис Джонсон намерен поднять этот вопрос на саммите глав МИД G7. Встреча начнется сегодня в Италии. Ведущий «Коммерсантъ FM» Марат Кашин обсудил тему с руководителем ситуационного центра ИМЭМО РАН Ириной Кобринской.
Фото: Rodi Said TPX IMAGES OF THE DAY, Reuters
— Как вы полагаете, есть ли у Лондона шанс убедить всех остальных участников G7 ввести санкции против России?
— Определенного единства между странами по поводу Сирии и присутствия России в Сирии на самом деле нет. Не было жестких заявлений относительно того, что сделали американцы. То, что сделала Россия, тоже не понравилось Западу. На самом деле я просто не очень понимаю, о каких санкциях может идти речь, о каком дальнейшем ужесточении? Сделано достаточно много. То, что сделано, пока не эффективно, потому что основная болезненная часть санкций касается отсутствия необходимых России инвестиций, но главное — технологий. Пока это не очень сказывается. Во всех остальных частях российская экономика не очень почувствовала санкции.
Не очень я верю в то, что это удастся, тем более, что Джонсон в Москву не приехал, а Тиллерсон все-таки приедет. Но в любом случае это нелегитимный акт, скажем так, потому что G7 — это не институт, а добровольное объединение ведущих стран мира, очень жаль, что сейчас там России нет. Но это не санкции Совбеза ООН, то, что делается, ничем не подтверждено.
— Как вы думаете, если не будет консолидированной позиции, Лондон будет настаивать на новых санкциях? Какими могут быть эти санкции, чтобы они были ощутимы для России? Может быть, против физических лиц?
— Физические лица у нас и так уже не очень пострадали от санкций, но они страдают, значит еще какое-то количество добавят в этот список. Если введут просто против общественности, я думаю, эту глупость они не сделают, это никому не нужное ухудшение отношения россиян к Западу. Во-вторых, значит, будут меньше ездить, значит, будет меньше туристов. У нас действительно шельфовые технологии уже под санкциями, инвестиции под санкциями, другие чувствительные технологии. Ну что, Запад перестанет покупать у России нефть и газ? Это смешно.
Поэтому здесь могут быть политические заявления, что тоже не совсем корректно, потому что Америке никто не разрешал наносить этот удар. У России все-таки есть оправдание в виде того, что официальное правительство Сирии попросило РФ находиться там. Поэтому, вы знаете, это продолжение такой «холодной войны слов». Единственный очень опасный момент — это то, что мы уже вышли из меморандума об обмене информацией с американцами в Сирии, и это может привести к совершенно неожиданным и крайне опасным инцидентам. Это непредсказуемо.
— Может быть, Москва уже созрела пойти на компромисс? Ведь Песков говорил, что поддержка Асада не может быть безусловной и бесконечной. Может быть, после того, что произошло в Сирии, будут какие-то уступки со стороны России?
— С моей точки зрения, Москва не сейчас, а уже давно созрела для проведения нормальных переговоров с Западом, потому что ситуация очень тяжелая. Ситуация в Сирии плохо предсказуема, потому что ни Россия не может воздействовать, ни Америка, так как достаточно много действующих самостоятельных сил там и государств, у которых очень разные интересы, — и Иран, и Турция. Поэтому договариваться нужно. И мне кажется, что Россия к этому готова. Может быть, сейчас выстраивают тяжелую стартовую переговорную позицию по Сирии, кстати, это может быть по Украине тоже. Потому что договариваться нужно, и мне кажется, что Россия это уже понимает давно. Новая администрация, тяжелая администрация в Штатах, но им тоже нужно какое-то время, чтобы прийти в себя и понять все.
— Тогда, может быть, договариваться надо как-то закулисно? Потому что если так публично давить на Россию, обычно бывает обратная реакция?
— Я назвала это «холодной войной слов». Да, это, безусловно, так. И если будут сегодня какие-то жесткие заявления в Италии, значит, будут жесткие ответные заявления со стороны Москвы. Но сначала для того, чтобы договариваться, приедет Тиллерсон, посмотрим, как они поговорят. Потому что должны быть какие-то переговоры, нужно найти точки соприкосновения, нужно понять «красные линии» — вот за это мы идем, за это мы не переходим. И дальше уже нужно это выносить на какой-то более ответственный уровень. Мне кажется, все-таки мы напрасно забыли о таком чудном органе, как Совет безопасности ООН. Потому что все-таки все должно идти через ООН и через Совбез, только тогда это будет легитимно, только тогда мы перестанем друг друга обвинять в том, законно или незаконно то, что сделали. Это пустословие. Потому что мы сейчас живем в каком-то мире без правил, хотя правила есть. Да, эти институты устарели, но, тем не менее, они были созданы и продолжают все-таки какие-то правила устанавливать.