«Из реальных персонажей — только лысина Хрущева»
Алексей Попогребский о своем сериале «Оптимисты»
24 апреля на канале "Россия" состоится премьера сериала "Оптимисты" о буднях работников МИД в 1960 году. В центре сюжета — вымышленный информационно-аналитический отдел МИД, созданный на волне разрядки международной напряженности. Его возглавляет бывшая гражданка США Рута Карловна Блаумане (Северия Янушаускайте), вышедшая замуж за советского летчика. Она набирает команду молодых специалистов (Егор Корешков, Риналь Мухаметов, Артем Быстров), которые должны научить партийную элиту современному языку дипломатии. Но внезапно руководить отделом назначают товарища Бирюкова (Владимир Вдовиченков), а в советско-американских отношениях возникает новый виток напряжения. Сериал "Оптимисты" сделан на студии Валерия Тодоровского по идее Михаила Идова и Михаила Шприца. Почему вместо реконструкции авторы предлагают зрителям альтернативную историю и как отразилась новая "холодная война" на изображении событий, предвосхитивших Карибский кризис, Константину Шавловскому рассказал режиссер Алексей Попогребский
Фото: Таир Полад-Заде
Фото: Таир Полад-Заде
Фото: Таир Полад-Заде
Фото: Таир Полад-Заде
Фото: Таир Полад-Заде
Семь лет назад "Как я провел этим летом" получил три приза на Берлинском кинофестивале, и с тех пор о режиссере Попогребском ничего не было слышно. Скажи, что тебя заставило перейти из полнометражного кино в сериалы?
Я прочел две первых серии "Оптимистов" еще летом 2011 года. И притом что я всегда говорил, что никогда в жизни не буду снимать историческое, костюмное и политическое кино, вдруг я увидел, что мне про этих героев очень интересно думать. Но тогда сценарий не взлетел по причине отсутствия денег. Прошло много времени, у меня не запустился большой 3D-проект, и мне позвонила Саша Васнецова, редактор со студии Валерия Тодоровского. И со словами, что, мол, это, конечно, мне не подойдет, прислала этот сценарий. Тогда я решил, что это судьба.
А что тебя тогда, в 2011 году, так зацепило?
Наверное, в первую очередь тема амбиций. Наши герои думают, что сейчас настало время, когда у них на столе есть рычаги управления миром. У нас и титры такие: мы видим рабочее место дипломата, где есть дежурная кнопка ядерного взрыва, президентский кортеж, авианосец в чашке чая. Наши герои бодрятся, веселятся и танцуют, а на заднем фоне у них при этом маячит ядерный взрыв. Меня это заинтересовало сразу же, потому что это очень мощная драматургическая рамка. Ну и, конечно, в наших героях, этих трех молодых мушкетерах, в первую очередь я увидел себя. Мне никогда не хотелось снимать ретро, потому что я думал: ну какого черта снимать не про свое время? А про этих ребят мне как-то сразу стало ясно, что через них я смогу про свое сказать. Может быть, даже больше, чем если бы взял какой-то современный материал.
Про себя — в смысле беззаботности на фоне наступления какого-то кошмара? Или в смысле амбиций, когда тебе кажется, что ты можешь управлять миром?
Уже тогда, в 2011 году, мне казалось, что 1960-е — это очень похожий на наше время исторический перекресток. Сериал начинается с самой мощной за всю историю попытки дружить со Штатами — это Американская национальная выставка в Москве 1959 года, на которой наши герои знакомятся друг с другом. Когда был построен огромный купол в Сокольниках, нашпигованный американским образом жизни. До этого была выставка СССР в Нью-Йорке, потом поездка Хрущева по США. И вот после всего этого — стремительное охлаждение, переходящее в конфликт, выросший из столкновения амбиций и какой-то взаимной абсолютно неправильной интерпретации друг друга. В принципе, политика для меня как художественный материал интересна именно как арена вот такого возгоняющегося идиотизма. И на этой арене у каждого из наших героев есть своя роль и каждый выбирает, как себя повести в той или иной ситуации.
То есть тебя заинтересовало, грубо говоря, как личности движут историей — причем не первые лица, а рядовые исполнители?
Сказать, что наши герои движут историей, нельзя. Они все живут своими частными жизнями, каждый решает свои частные проблемы, у всех свои карьеры, любови, измены, ненависти, мести, желания. Но в силу специфики своей работы все, что они делают, так или иначе отбрасывает тень на огромную карту мира. И наоборот — то, что происходит на этой карте, может таким лучом пронзить и обжечь их.
При этом кажется, что в 1960-е, на историческом перекрестке, о котором ты говоришь, у людей были несколько другие выборы и другая цена этих выборов, чем сейчас. А главное — в 1960-е речь шла все-таки о борьбе двух идеологий.
Я, конечно, не историк, но по всему, что я читал и смотрел об этом времени, мне кажется, те, кто двигал международную политику, об идеологии думали в третью, если не в пятую очередь. Это была постоянная пихотня амбиций и борьба прагматических интересов, зачастую очень превратно понятых. На весь сериал у нас есть только один идейный персонаж — это Рута Карловна Блаумане, бежавшая из США из-за своих коммунистических взглядов. Они все прагматики, черт возьми.
Но про товарища Бирюкова мы, например, узнаем, что он карьеру в ЦК, при всей своей амбициозности, испортил идейностью, патриотическим приливом чувств.
Вообще-то, у него умерла жена и он просто запил. И в момент сильного алкогольного опьянения испытал, действительно, обостренное чувство справедливости. То, что он сделал — окунул главу немецкой делегации в вечный огонь,— спонтанный человеческий поступок.
Вот эта драматургия характеров, если честно, немного смущает. Когда в 2000-е драма ушла из большого кино в сериалы, там появился новый тип героя, который одновременно может быть подлецом и мерзавцем, а при этом спасать людей, как доктор Хаус, или наказывать преступников, как Декстер.
Эта прекрасная формула звучит так: мы любим смотреть на героев, которые хуже нас, но умеют больше, чем мы.
Да. А в "Оптимистах" даже руководитель первого отдела МИД, которого играет Анатолий Белый, кажется, искренне переживает, что молодого сотрудника могут отправить на комсомольскую стройку...
Мы, к сожалению, здесь сталкиваемся с тем, что попадаем в мир персонажей режиссера Попогребского, где плохих героев просто не бывает. Вообще, я много про это думал. Смотрел "Карточный домик", который начинается с того, что чувак просто берет и сворачивает шею собаке. И то, что ты видишь в первых сериях, сделано абсолютно сознательно. Но ты же не думаешь, что герои не будут меняться? Я читал много книжек и про сталинское время, и про 60-70-е. И чуть ли не сильнее всего меня обожгла повесть Даниэля "Искупление" — о том, как человек возвращается из лагерей, и про него прошел слух, что он был стукачом. А он не стукач. Вот, видимо, тут мы с Альфредом Хичкоком в чем-то сходимся, потому что несправедливое обвинение, напраслина — одна из самых страшных для меня вещей. И, читая эти книжки, я думал, какой же это все богатый материал для строительства характера, потому что в то время людям приходилось делать моральный выбор почти каждый день. И до совсем недавнего времени у меня было ощущение, что мне-то сейчас не приходится делать такого выбора, что все нормально и реальность в главном соответствует моей системе ценностей. Но вот наступило время, когда для меня встает заново проблема моральных выборов.
Как, например, съемки сериала по заказу государственного канала?
Да. Но я при этом рассказываю ровно ту историю, которую хотел рассказать. Без компромиссов. И, возвращаясь к героям, уверяю тебя, что на протяжении 13 серий каждый из них столкнется с ситуацией морального выбора. Понятно, что в 1937 году ставкой была жизнь, а в 1960 году она уже ниже — карьера, или комфорт, но тем не менее выбор оставался достаточно жестким. Конечно, таких героев, как в "Карточном домике" или в "Докторе Хаусе", здесь не будет — но только потому, что в моей системе ценностей их нет.
Фото: Таир Полад-Заде
Когда смотришь первые серии, создается впечатление, что мир 1960-х в "Оптимистах" не воссоздан, а как будто придуман заново.
Так и есть. А добившись в начале доверия зрителей историческим правдоподобием, мы довольно быстро вступаем на территорию альтернативной истории. Конечно, у нас есть привязки к конкретным историческим событиям — и сбитый американский самолет-разведчик, и срыв мирной конференции в Париже, и полет Белки и Стрелки. Но мы даем свою интерпретацию закулисной канвы этих событий. А кульминацией первого сезона и вовсе станет событие, которого в 1960 году просто не было.
Мне казалось, что кульминацией будет Карибский кризис.
О нет. Все 13 серий мы компактно уложили в один 1960 год. То есть все предпосылки главных событий в мировой политике начала 1960-х — строительства Берлинской стены и Карибского кризиса — у нас отражены, но мы к ним даже не приближаемся.
Рассчитываете на второй сезон?
Да, если наших героев полюбят, мы увидим все это во втором сезоне. Как музыкальная группа, которая проверяется по второму альбому, так и про сериалы, если это честные сериалы, а не многосерийные фильмы, можно сказать, состоялись ли они, по второму сезону. Для меня это безусловный вызов, я еще не наигрался в эту игру. К тому же мы оставляем наших персонажей в той точке, когда мне самому ужасно интересно, что же с ними будет дальше.
В "Оптимистах", насколько я понял, нет ни одного персонажа, которого можно было бы найти в "Википедии"?
Такого отдела в МИД не было и быть не могло, и такой иностранки, как Рута Карловна, никогда не существовало, как и нашего Бирюкова, и наших молодых героев. Не было и такого члена Политбюро, которого играет Юрий Кузнецов. Из реальных персонажей — только лысина Хрущева мелькает где-то на периферии. И единственный раз, когда у нас в кадре оказывается существовавший в реальности человек, это Сергей Хрущев. Мы, кстати, написали ему письмо в Америку, на которое он ответил, что, во-первых, он никогда не играл в теннис — все играли в волейбол, а во-вторых, охраны у него не было и ездил он на троллейбусе. Но если нам очень хочется, мы можем руководствоваться своей творческой фантазией.
А зачем вам понадобилась альтернативная история?
Мне всегда было скучно смотреть фильмы, где в титрах пишут: "Основано на реальных событиях". И фильм "Титаник" я не хотел смотреть, потому что знал, что он потонет,— и чего тогда смотреть? Точно так же я никогда не любил кукольные мультфильмы, потому что аниматор связан физикой этих предметов из папье-маше, ткани, картона, пластмассы, в то время как в рисованной анимации ты можешь делать что угодно. Здесь то же самое — и элементы альтернативной истории для меня это повышение степени свободы.
Это свобода ради свободы или она нужна для того, чтобы, например, подчеркнуть связь с сегодняшним днем?
Когда мы видели, как две реальности — заново придуманный нами мир советских 1960-х и медийное пространство, в котором мы живем сейчас,— сближаются, мы, конечно, нервно хихикали. Но это никак не повлияло на сценарий, потому что ситуация в мире все время меняется: в 2011 году была разрядка, а сейчас мы видим новый конфликт. Стремиться совпасть с очередным витком спирали, чтобы что-то подчеркнуть, по-моему, не слишком интересно. Свобода нужна, чтобы можно было говорить не за других, а про себя.
Телеканал "Россия", 24-30 апреля, 21.00