Российская экономика может расти на 3% в год. Даже на 4%. Только вряд ли будет. Макроэкономическая стабильность — условие для роста необходимое, но недостаточное. А выполнение всех остальных условий, заложенных в целевой прогноз Центра стратегических разработок, кажется фантастикой. Но они важнее, чем темпы роста ВВП.
Фото: Alexander Zemlianichenko, AP
Трагедия узнавания
"Задача удвоения ВВП — это плохая задача", важнее "делать правильные вещи в правильное время", рассуждал осенью 2003 года молодой, но перспективный заместитель министра экономического развития: если государство будет эффективно распределять ресурсы и оказывать те и только те услуги, которые на самом деле востребованы обществом, с экономическим ростом все получится естественным образом.
Тот молодой человек (Аркадий Дворкович) давно выбился в вице-премьеры, с "правильными вещами в правильное время" не все сложилось удачно, и задача ускорения темпов роста ВВП остается одной из основных для правительства РФ. И, конечно, кто-то должен был напомнить все ту же прописную истину.
"Мы в этой парадигме темпов роста увязли, мне кажется: сумеем ли мы на рубеже 2019-2020 годов выйти на темпы выше мировых? Мы должны рывок делать не просто в экономическом росте, а ставку делать на создание среды более благоприятной, чем в странах-конкурентах",— говорит президент Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин.
На Апрельской конференции ВШЭ он еще раз напомнил, что темпы роста ВВП — не самый удачный KPI. Потому что темпы роста могут быть следствием самых разных факторов. И эти факторы, по выражению Шохина, "могут значительно отличаться от защиты прав собственности, экономической свободы и конкуренции".
В не самом худшем случае темпы роста ВВП ко всему перечисленному могут просто не иметь отношения. Например, как уже указывали "Деньги", в 2000-2008 годах от трети до половины роста ВВП (в среднем 6,5% в год), по оценке Экономической экспертной группы, было обеспечено ростом цен на нефть с $28 до $98 за баррель. А пересмотр оценок динамики ВВП в 2015 году с минус 3,7% до минус 2,8% был связан в числе прочего с уточнением расходов государства на оборону.
"Краткосрочные темпы роста не могут быть критерием успеха. Критериями могут быть динамика частных инвестиций, диверсификация экспорта, динамика жилищного строительства, динамика бедности.
Я постоянно привожу пример: Советский Союз второй половины 1980-х, когда темпы роста экономики два года увеличивались, а результатом оказалась 12-летняя рецессия,— напомнил ректор РАНХиГС Владимир Мау.— Повысить темпы роста в ближайшие пару лет вообще не проблема. Важно, что скажут об этом экономические историки через 15 лет".
Прикладная футурология
Представленный на конференции ВШЭ целевой прогноз Центра стратегических разработок (ЦСР) исходит из предположения, что в принципе у экономических историков через 15 лет будет шанс сказать о росте российской экономики что-нибудь доброе. В частности, то, к примеру, что в 2020 году ВВП РФ вырос на 3,6%, во второй половине 2020-х рост темпами выше 4% в год, даже последовавшее в начале 2030-х замедление было не слишком существенным (темпы роста не опускались ниже 3,5%).
Будущие историки констатируют также, что внутренний спрос не смог бы поддержать подобные темпы роста экономики. Помог рост экспорта, причем одной из основных его статей постепенно стал экспорт машин и оборудования (его доля в структуре выросла с 8,3% в 2016 году до 14% к 2025-му, в 2030-м превысила 20% и продолжала увеличиваться темпами по 2 п. п. в год).
На протяжении всех 2020-х инвестиции росли более чем на 6% ежегодно, а производительность труда уже к 2024 году выросла на 30% и — будут уверены через 15 лет экономисты — к 2035 году окажется в два раза выше, чем в 2002-м.
По сравнению с обновленным прогнозом Минэкономики, который в целевом варианте предполагает рост в 2020 году на 3,1%, эти предположения ЦСР о желаемом будущем выглядят довольно смелыми. Но список условий достижения этого будущего обширнее.
Минэкономики в целевом сценарии говорит о росте численности занятых в экономике (в том числе благодаря улучшению здоровья населения и росту продолжительности активной жизни), о росте инвестиционной активности при более предсказуемых условиях ведения бизнеса "на макро- и микроуровне" и улучшении делового климата и налоговой системы, а также о росте качества человеческого капитала через модернизацию системы образования.
Однако, как подчеркнул глава ЦСР Алексей Кудрин, представляя доклад о перспективах роста российской экономики, любая программа реформ сегодня "должна способствовать росту доверия к государственным институтам — пока это доверие не возникнет, мы не можем говорить о том, что эта программа будет осуществляться".
Глава ЦСР объяснил:
"Что-то должно быть скрепляющим элементом в экономике. Если мы меньше друг другу доверяем, наши сделки требуют дополнительного обеспечения, нам дороже стоит снижение рисков. Для России этот фактор является важнейшим.
В странах, которые показывают более высокие темпы роста, доверие населения к правительству очень высокое, и межличностное доверие тоже".
Без роста доверия невозможны ни серьезный рост инвестиций, ни сокращение теневого сектора. А для этого государство как минимум должно поддерживать "обратную связь" и реагировать на проблемы "бизнеса и населения".
Соответственно, "важнейшим элементом" будущей программы ЦСР является реформа госуправления. По мнению Кудрина, "технологические возможности дают нам шанс отстроить институты, в которых будет меньше коррупции, меньше избыточного регулирования".
Алексей Кудрин подчеркнул: "Нам нужно снижение доли государства, нужно поддерживать частную инициативу. Развитие регионов и городов требует определенного дерегулирования и децентрализации. И, конечно, внешняя политика должна быть скорректирована, поскольку, если мы говорим об экспорте высокотехнологичной продукции, обмен технологиями становится важнейшим фактором будущего роста. Мы должны поддерживать участие во всех основных соглашениях, выполнять требования международных конвенций, чтобы быть допущенными на эти рынки. Мы должны быть уважаемыми, мы должны быть дружелюбными в нашей внешней политике. Без этого мы не сможем реализовать наши планы".
Искусство возможного
Насколько предлагаемые меры будут реализованы — большой вопрос. Правительство вроде бы готово поддерживать доверие "на макроуровне". Об этом свидетельствует выступление на Апрельской конференции главы Минфина Антона Силуанова: "Когда встречаешься с бизнесом, бизнес говорит: "Нам нужна предсказуемость макропараметров — инфляция, курс, ставки. Нужна предсказуемость налоговой системы, действий властей по отношению к бизнесу". В этом плане у нас как раз и разрабатываются меры. Мы снижаем зависимость бюджета от внешней конъюнктуры. Мы будем принимать меры по упрощению налоговой системы с точки зрения воздействия на добросовестных налогоплательщиков. Мы говорим об упорядочивании неналоговых платежей".
ЦБ, отвечающий за уровень инфляции, свой вклад в укрепление доверия уже внес: его обещание инфляции на уровне 4%, по всей видимости, будет выполнено и перевыполнено (Минэкономики ожидает 3,8% по итогам 2017 года). Но даже упомянутая Силуановым стабильность налоговой системы совершенно неочевидна.
"Мы прекрасно понимаем, что некоторые элементы программы перед мартом 2018 года обнародованы не будут,— заметил Шохин.— Понятно, что
перед президентскими выборами никто о повышении пенсионного возраста говорить не будет. То же самое — налоговый маневр "22/22". Повышение НДС приведет, по оценкам Минфина, к росту инфляции на 2 п. п. И это мера, которую объявлять перед выборами вряд ли захочется. Поэтому неопределенность остается".
Технологии "больших данных" и "цифровизация всей системы управления, которая в принципе ликвидирует ряд контрольно-надзорных функций",— на это рассчитывает ЦСР при реформе госуправления — выглядят перспективными.
И, к примеру, как полагает председатель комитета Госдумы по бюджету и налогам Андрей Макаров, существующий уровень "цифровизации" ФНС с учетом внедрения новой контрольно-кассовой техники в принципе позволяет "уже с 2019 года отказаться от любой налоговой отчетности малого бизнеса, а с 2020-го — от любых налоговых проверок малого бизнеса". Но вероятность системных решений и ему кажется не очень высокой: "Мы с вами говорим одно и то же, а ничего не меняется".
Впрочем, насчет "не меняется" он не совсем прав. С тех пор как в 2003 году правительство провело ревизию функций государства с целью сокращения избыточных в процессе административной реформы, их количество "как минимум удвоилось", отмечал при презентации доклада ЦСР Алексей Кудрин: "Неэффективность управления ведет к тому, что государство хватается за новые полномочия, наделяет себя ими, но это не ведет к росту эффективности решения вопросов".
И на пленарном заседании о проблемах и решениях в сфере госуправления первый проректор НИУ ВШЭ Лев Якобсон признал, что, за исключением технических решений, он услышал "тот же комплекс идей, что и 15 лет назад, от а до я".