Алексей Навальный рассказал «Ъ-Южный Урал» о выборах, коррупции, защите верующих и визовом режиме с Казахстаном.
Челябинск порадовал Алексея Навального большим количеством волонтеров
Фото: Родион Платонов, Коммерсантъ
- Сегодня вы говорили о проблемах Челябинской области – экология и дороги; откуда вы черпали информацию?
- Местный штаб присылает информацию о проблемах, федеральный штаб дает справочную информацию, в том числе с Росстата. Моя специфика – борьба с коррупцией, и я готовился выступать о коррупции и экологии. Еще одна проблема, и не только челябинская – уровень жизни. Огромный промышленный город, и средняя зарплата по Росстату 32 тыс. руб., на практике гораздо меньше. Такой уровень жизни абсолютно несопоставим с таким развитым городом, и если в Челябинске так, что другим регионам ловить?
- Михаил Касьянов год назад говорил, что ПАРНАС на выборах в Думу поддержат 180 тыс. южноуральцев. На какую поддержку рассчитываете вы?
- Челябинск на 4-м месте по количеству волонтеров нашей кампании, обгоняет Новосибирск и более крупные города. У нас, исходя из размеров города, просто аномальное количество волонтеров в Магнитогорске. Мы рассчитываем на победу в президентской кампании и на получение большинства голосов. Я считаю, что на Южном Урале большинство людей хотят борьбы с коррупцией, роста зарплаты, нормальной экологии, дешевых ипотечных кредитов и всего того, что Россия может дать своим гражданам, но не дает.
- Ваша программа в основном касается экономики. Политическая, социальная, культурная и другие части появятся позже?
- На первом этапе кампании мы исходили из того, что все знают о моих политических взглядах – за выборность мэров и губернаторов, за развитие парламента. Мы старались подробнее рассказать об экономической части, и вскоре доработаем остальные части программы. Это некая динамика программы, чтобы разнести во времени ее обсуждение.
- Вы известны своими расследованиями. Но это же работа основателя ФБК, но не президента; не проще было поддержать другого кандидата и претендовать на должность генпрокурора?
- Путина, например? Коррупция – основа политического режима, и борьба с ней – это главное, что должна делать власть для решения любых проблем. Вы правы, президент занимается нечто большим, но у меня есть специфическая зона, в которой я точно разбираюсь лучше, чем все остальные, и предложений больше. Но это не значит, что по другим направлениям мне нечего сказать, и я претендую на высший пост, так как убежден, что только с высшего поста можно делать позитивные изменения, к которым я призываю. Генпрокурор, глава СКР, ФСБ не могут бороться без политического решения, поэтому нужна политическая должность.
- Вы против люстрации, но как планируете в «прекрасной России будущего» трудоустроить всех тех, с кем у вас проблемы – следователей, судей, оперативников центра Э, сотрудников ФСИН?
- Да низовой уровень и так меня поддерживает! Они видят все то же самое, получая нищенские зарплаты и проживая в общежитиях. 20% резюме, которые поступают к нам в штабы – от бывших сотрудников правоохранительных органов. Они хотят у нас работать, потому что в большей степени видят уродство и бесперспективность этой системы. Структуры эти нуждаются в реформе, и люди их хотят. Думаю, что эти ребята шли в полицию не для того, чтобы следить за оппозиционером и сажать его на 10 суток, а чтобы бороться с настоящей преступностью.
- Михаил Зыгарь назвал вас в своей книге «единственным политиком в России». Вы тоже себя так ощущаете?
- Он меня в своей книге еще инопланетянином назвал. Это же книга, в ней метафоры… Я стараюсь действовать политически максимально прозрачно. Сколько кандидатов в президенты ведут такую избирательную кампанию? Кто открывает штабы и встречается с волонтерами? Да никто. И никогда никто этого не делал за 17 лет. У нас нет телевизора, Центризбиркома, только волонтеры. И мы делаем кампанию так, как представляют люди – человек ездит, встречается с волонтерами, спорит с оппонентами. Это настоящая политика, такой она и должна быть. Большая проблема России, что никто из политиков не полагается на поддержку людей, все полагаются на схемы – мы договоримся с губернатором, с Кремлем, а я приезжаю в Челябинск и говорю людям: «Ребята, давайте работать вместе, это наша кампания». Наверное, в этом плане я действую более политически, чем остальные.
- Вы сегодня несколько раз говорили о Михаиле Юревиче…
- Да, мы им занимались плотно. Помню, как со мной спорили, что он прекрасный, а теперь фактически признали нашу правоту. Не знаю, хотят ли они у него макаронный бизнес отнять, или есть более сложная вещь. Что касается нового губернатора, мне пока нечего сказать, но по мере его деятельности, наверное, какие-то его поступки будут привлекать наше внимание, как это делал Юревич своими прекрасными приобретениями вертолетов.
- Челябинская область граничит с Казахстаном. Вы все еще считаете необходимым введение визового режима с Центральной Азией?
- Да, и это важный пункт моей программы. Я признаю, что с Казахстаном нет большой проблемы с миграцией – там довольно высокий уровень жизни, и казахи не бегут в Россию, чтобы зарабатывать здесь 5 тыс. руб., но это страна транзита. Я не вижу в визовом режиме ничего оскорбительного, ничего пугающего и плохого. Между нами и Европой – тоже визовый режим. Сейчас в миграционной политике хаос, никто не знает количества мигрантов, так быть не должно. И мы должны выступать за то, чтобы с Европой был безвизовый режим, это правильно и логично, ведь Россия – европейская страна.
- Пять лет назад в интервью писателю Григорию Чхартишвили вы говорили: «Не вижу смысла в десталинизации». Позицию за эти годы поменяли?
- Не очень вижу смысла в этом процессе. Что такое «десталинизация»? Для меня это открытие архивов, ведь у нас большинство архивов закрыто или не изучено. Десталинизация – это инвестиции в историков. До сих пор в обществе споры, по которым давно должна поставить точку историческая наука. Этим нужно заниматься, но не в форме государственной целевой программы. Я считаю, что нужно через действующие и вновь создаваемые структуры по изучению истории давать ответы гражданам, честно показывать и говорить как есть, разоблачая таким образом всякие мифы.
- Также вы говорили, что являетесь православным верующим. Каким должно быть положение религии в «прекрасной России будущего»?
- Конечно, для меня как верующего досадная вещь читать об уголовных процессах против людей, которые написали что-то в интернете. У нас во власти сплошь члены КПСС с 70-х годов, и все стоят на Пасху и крестятся, но это не имеет никакого отношения к вере, это лицемерие. Президент Навальный точно не будет так делать, не будет сгоняться правительство в храмы. Делать из этого трансляции не нужно, надо этим же все смеются! Это такое язычество. В прекрасной России будущего все религии будут получать поддержку, но статья об оскорблении чувств верующих будет отменена. РПЦ по определению самая большая конфессия, и было бы смешно заявить, что у нее будут такие же права, как у католиков в России, это невозможно. РПЦ будет уделяться больше внимания, но это не должны быть административные привилегии.