Число предпринимателей, которые ежегодно подвергаются преследованию за экономические преступления, «значительно ниже, чем часто озвучивается в публичных дискуссиях». К такому выводу пришли авторы доклада «Структура и основные черты экономических преступлений в России», подготовленного Институтом проблем правоприменения при Европейском университете (ЕУ) в Санкт-Петербурге совместно с Центром стратегических разработок. Так, из 35 тыс. человек, ежегодно обвиняемых в экономических преступлениях, только 5–6 тыс. предпринимателей, следовательно, «дискуссия о силовом давлении на бизнес» часто опирается «на неправильно понимаемые или интерпретируемые данные».
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ / купить фото
Количество обвиняемых в совершении экономических преступлений «ежегодно приблизительно равно 35 тыс. человек, из которых далеко не все имеют статус топ-менеджера или предпринимателя»,— говорится в исследовании ЕУ (есть в распоряжении “Ъ”). Например, анализ статистики за 2014 год показал, что топ-менеджеры и предприниматели составляли около 5-6 тыс. человек от общего числа обвиняемых в совершении экономических преступлений, приходят к выводу авторы доклада.
Используемая правоохранительными органами классификация преступлений экономической направленности «содержит более широкий круг составов преступлений, чем те, которые можно было бы обозначить как "экономические преступления в предпринимательской сфере”». «К преступлениям экономической направленности относятся многие коррупционные преступления (например, дача и получение взятки), но при этом большинство специальных экономических составов мошенничества входят в эту категорию только при наличии дополнительных условий»,— объясняется в докладе. Поэтому «ежегодное количество выявляемых и расследуемых экономических преступлений в пересчете на лица значительно ниже, чем часто озвучивается в публичных дискуссиях», говорится в докладе.
Кроме того, «обвиняемых в 2-3 раза меньше, чем расследованных преступлений». «С одной стороны, расхождение между количеством преступлений и количеством обвиняемых может объясняться вменением одному обвиняемому нескольких преступлений, что должно быть характерно для экономических преступлений, так как они носят сложный характер. С другой стороны, предполагается, что экономические преступления часто совершаются в группе, что должно частично компенсировать множественность преступлений»,— поясняют авторы доклада. Они также исходят из того, что «дискуссия о силовом давлении на бизнес и о ситуации с экономической преступностью часто опирается на неправильно понимаемые или интерпретируемые данные».
«Дело в том, что давление на бизнес — интегральный показатель. Не обязательно давление осуществляется непосредственно через предпринимателей, и не обязательно под давлением понимается непосредственно уголовное дело,— заявил “Ъ” бизнесмен член федерального политсовета Партии роста Дмитрий Потапенко. — Чтобы проанализировать реальное давление на бизнес, надо обладать значительно большим объемом данных».
Эксперт организации «Деловая Россия» Анна Нестерова соглашается с тем, что число экономических дел стало меньше. Однако связано это не только с тем, что отечественные предприниматели стали больше заботиться о репутации и прозрачности, но и с фактическим сокращением числа компаний в последние годы. «Реально облегчить жизнь бизнесменам помогла бы детализация состава преступления в статье, например, о мошенничестве и о том, что вообще считать экономическим преступлением»,— говорит госпожа Нестерова.
В Экспертном центре уполномоченного при президенте по правам предпринимателей полагают, что подсчеты университета «занижают проблему». Например, согласно только официальным статистическим формам Верховного суда ежегодно осуждается более 9 тыс. предпринимателей (без учета сотрудников организаций) — то есть почти в два раза больше, чем посчитал ЕС. «По практике работы уполномоченного с обращениями бизнеса, и правоохранители, и суды повсеместно отказываются признать деятельность "предпринимательской" (будет и иной уровень контроля, и запрет на содержание под стражей), а по многим возбужденным экономическим делам нет обвиняемых и подозреваемых (при этом проводятся обыски, допросы сотрудников предприятий, партнеров, изымаются документы) — мы всего этого в официальной статистике просто не видим»,— заявили “Ъ” в центре.