Портрет врача
Фото: Сергей Мостовщиков
Похоже, нет ничего милее и нужнее для человека, чем его собственное несовершенство. Гнутые мысли, кривые поступки, да еще и скрутит сколиоз, сгорбится все существо, настрадается, смирится, помудреет. Но что поразительно: если выпрямить его, именно это и будет страшнее всего. Ровное покажется искажением, естественное — уродством. Из-за этого парадоксального свойства людей заведующий отделением детской и подростковой вертебрологии Новосибирского НИИ травматологии и ортопедии профессор Михаил Витальевич Михайловский велел повесить в своем отделении зеркало в человеческий рост. Доктор долгие годы лечит позвоночники, выпрямляет людей и хочет, чтобы после всех страданий человечество смогло наконец сделать самый сложный в своей истории шаг — обрело способность видеть собственную красоту. Вот что говорит о ней сам профессор Михайловский.
О красоте медицины
Я потомственный врач — в пятом поколении. В родне моей все были в основном окулисты и терапевты. Один мой брат — патофизиолог, другой — сосудистый хирург, а я — первый вертебролог. Я сначала думал пойти на биофак, в то время очень была модной генетика. Но потом все-таки выбрал мединститут. В молодости, знаете, всегда хочется чего-то героического, поэтому и пошел в хирургию. Только потом понял, что в хирургии нет никакого героизма, это просто тяжелая работа. Но я не жалею. На стене института, где я учился, вывешена цитата Гиппократа: "Медицина поистине есть самое благородное из всех искусств". Я не Гиппократ, поэтому не стал бы говорить такого рода вещи. Я занимаюсь медициной не в силу врожденного благородства, а потому, что это просто мое дело, дело моей жизни. Кроме мучений и сомнений медицина дает мне одно главное ощущение: я чувствую себя на своем месте.
О красоте позвоночника
Деформации позвоночника, которыми я занимаюсь, таят в себе много особенностей — психологических, физиологических. Вот, допустим, привозят человека с прободной язвой. Его не спрашивают, чего он хочет. Ему говорят: либо на стол, либо в могилу. И он это понимает, он же не идиот. А у нас совсем другое. Мы наших больных оперируем не по жизненным показаниям. Они живут со всеми этими мерзостями. Это именно русская пословица: "Горбатого исправит могила". Ни в одной стране мира такой пословицы нет. Более того, у нас больные со сколиозом до последнего времени не получали даже инвалидности. Ты же ходишь — так зачем тебе, проваливай. Так что мы в вертебрологии технологически отстаем от всего мира — у нас нет традиций, опыта, знаний. А в современном мире для решения проблем позвоночника применяются специальные металлоконструкции. Без них деформации сегодня не устраняются. И таких конструкций в нашей стране нет. Их приходится покупать, в том числе с помощью благотворительных программ Русфонда.
О красоте денег
Бесплатная медицина бывает только в раю. Операции, которые мы делаем,— очень дорогое удовольствие. Во Франции такая операция стоит в среднем €25 тыс. У нас в НИИТО это гораздо дешевле, но все равно не так уж и мало. Государство квотирует наши операции, в этом году — 285 квот. Это хорошая цифра. 285 человек мы прооперируем бесплатно. Но. Остальным придется платить. И тут огромную помощь — особенно детям — оказывают благотворительные фонды, Русфонд. Методы лечения и диагностики в современном мире развиваются со страшной скоростью, дороговизна их растет экспоненциально. Никакое государство не в состоянии все это оплачивать. Так что деньги и медицина — сущности неразделимые. Как гений и злодейство.
О красоте ответственности
Врач — человек, который несет ответственность. Не потому, что умеет или хочет. Ему велено это свыше. Я говорю так не потому, что считаю врача сакральной фигурой. Вообще sacrum — это "крестец" по латыни. Стало быть, сакральный — это что-то такое крестцовое, связанное с задницей, простите. А в приличном обществе, знаете, когда-то говорили: так полагается. Вот врачу и полагается нести ответственность. И не перекладывать ее на других — потому что это подло. Все остальное — суета. Временные состояния.
О красоте человека
Люди не меняются, нет. Я наблюдаю их давно, но не вижу каких-то особенных перемен. Может быть, из-за специфики своей работы. Ведь большинство моих пациентов — девочки, причем в совершенно особенном состоянии. Искалеченное тело четырнадцатилетней девчонки — это трагедия. Но человек так устроен, что не чувствует себя кривым. Он видит себя кривым, знает себя кривым, но физически этого не чувствует. И вот когда в ходе операции за какие-то два-три часа ему изменяют форму тела, только тогда, проснувшись, он чувствует себя кривым. В 100% случаев. Поэтому я велел повесить у себя в отделении большое зеркало. Как только девочка сможет встать и ходить, я беру ее за руку и веду к этому зеркалу. Я говорю: посмотри на себя новую, повернись, пошевелись, забудь себя старую, запомни себя такой. И когда она смотрит на себя, удивляется, двигается — возникает обратная биологическая связь. Получается, что не я ее исправил, а она сама это сделала. Вот на этом и заканчивается реабилитация, начинается новая жизнь. Человек становится другим. Он становится другим только в одном случае — когда становится самим собой.
весь сюжет
rusfond.ru/doctor