Как у многих ученых XIX века, научные интересы Всеволода Миллера носили энциклопедический характер: от санскрита до русских былин, от лингвистики до этнографии и археологии. Но в истории науки он остался как основоположник «исторической школы» в русской фольклористике и этнограф осетинского народа, его даже называют создателем осетиноведения.
Фото: К. Фишер / Государственная публичная историческая библиотека
Миллер первым сформулировал довольно необычную для традиционной фольклористики гипотезу: русские былины — отнюдь не коллективное народное творчество, а исходно произведения профессиональных поэтов из ближнего окружения князей и их дружины, и лишь потом былины приобретали сказочный характер, когда попадали в народные массы. Важно то, что Миллер не только высказал такое предположение, но и доказал его, проделав поистине титаническую работу по привязке былин к реальным историческим событиям, происходившим в бассейне Днепра и его восточных притоков, при этом вычленяя в сотнях вариантов каждой из былин из разных регионов России от Европейского Севера до Якутии исходный вариант ее «первоначального бытования в аристократической среде».
Если говорить современным языком, то былины были СМИ своего времени, которые за неимением других возможностей информировать общество о князе и его приближенных довольно хорошо выполняли эту роль, быстро проникая в народные массы и обрастая здесь фантастическими подробностями. И естественно, как любое ангажированное СМИ они играли роль пиар-акций, используя те же самые пиар-технологии, которые сейчас с умным видом выдают за открытия сегодняшние теоретики public relations.
Научный инструментарий, которым пользовался Миллер в своих исследованиях, варьировал от классических лингвистических методик анализа текстов до историко-архивных и даже археологических. Например, при исследовании былины об Илье Муромце ключевой стала находка в польских архивах XVI века коротенькой записки к своему сюзерену некоего Кмиты-Чернобыльского, старосты Орши, тогда входившей в Литовское княжество. Кмита жалуется, что ему уже давно не приходит жалованье, хотя он надежно охраняет границу с Московией, как Илья Муравленин (Муромец) с Соловьем Будимировичем. (Заметим в скобках, записки, написанной, кстати, на чистом русском языке, не отличимом от современного, это к вопросу об исходной национальной принадлежности Литовского государства.)
Дальнейшая очистка уже лингвистическими методами ритмической основы, созданной профессиональным поэтом, от позднейших любительских («народных») наслоений в сотнях региональных вариантов былин об Илье Муромце, показала, что в исходной былине у Ильи по пути в Киев была стычка с Соловьем-разбойником и пленение последнего. Но закончилась она совсем не так, как в московских вариантах былины — убийством Соловья-разбойника на пире у князя Владимира, а принятием его на службу в княжескую дружину. Все это было в духе того времени, когда борьба на тотальное уничтожение противника не могла принести победу ни одной из сторон в противостоянии Киева с половецкой угрозой.
Фундаментальный труд Миллера «Очерки русской народной словесности. Былины. I–XVI» не остался незамеченным современниками, он был избран сначала членом-корреспондентом, а затем академиком Императорской Петербургской академии (ныне РАН). Надо сказать, что Миллеру с самого начала его научной деятельности в Московском университете повезло с учителем — основоположником лингвистической русистики академиком Буслаевым. Под его руководством Миллер начал свою научную карьеру и сделал свой самостоятельный шаг к историко-лингвистической русистике. А параллельно он занимался другим главным делом своей жизни — исследованиями кавказского фольклора, и в первую очередь осетинского. Его «Осетинские этюды», доказавшие среди прочего степное происхождение аланов (а не иранское), считаются фундаментом современного осетиноведения и высоко ценятся на Кавказе поныне.
Обрусевшие еще при Петре московские немцы Миллеры оставили заметный след в русской науке и культуре. Отец Всеволода Миллера вошел в историю русской литературы детским стихом «Раз, два, три, четыре, пять, / Вышел зайчик погулять…» При всей кажущейся легковесности этого стишка, это след в русской культуре навечно, не зря пролетарский поэт Демьян Бедный отчаянно пытался приписать эти стихи себе. Но если отец Всеволода Миллера учился «на медные деньги», то Миллер-второй происходил уже из обеспеченной семьи и в пореформенной России сделал блестящую академическую карьеру, став заведующим кафедрой русского языка Московского университета, хранителем Дашковского этнографического музея, ректором Лазаревского института восточных языков и прочая, и прочая. Его сын Миллер-третий, тоже востоковед-филолог, до революции был дипломатом в восточных странах, а в советское время дослужился до ордена Трудового Красного Знамени, преподавая в Военной академии имени Фрунзе.
Умер Миллер в 1913 году в Петербурге, но похоронили его в родной Москве, на Новодевичьем кладбище.
Сергей Петухов