документ
Госдума приняла вчера во втором чтении законопроект "О противодействии экстремистской деятельности". Палата три часа билась над поправками, касающимися определения экстремизма. Часть депутатов категорически отказывалась причислять к экстремистской деятельности "возбуждение сексуальной вражды". Репортаж из Госдумы СЮЗАННЫ Ъ-ФАРИЗОВОЙ.Докладчик, председатель комитета по законодательству Павел Крашенинников сразу объявил коллегам, что все недостатки, имевшиеся в изначальном варианте документа, принятого в первом чтении, комитет учел. Например, комитет рекомендовал исключить из определения экстремизма "воспрепятствование законной деятельности федеральных органов госвласти и госорганов субъектов РФ". Но палату такие изменения не устроили.
— Утверждаю, что концепция закона совершенно изменилась,— начал наступление Виктор Илюхин (КПРФ).
— Закон подготовлен с грубейшими нарушениями,— поддержал коллегу по фракции Сергей Решульский.
— В законе появилось выражение "сексуальная вражда",— конкретизировал Олег Смолин (Аграрная группа).— Под это можно подвести всех, в том числе и Народную партию, которая ставит вопрос об уголовном преследовании сексуальных меньшинств.
— Нет такого выражения в законе,— возразил Георгий Боос (ОВР).
Но такое выражение было: поправка, внесенная депутатом Андреем Вульфом (СПС), предполагала отнесение к экстремистской деятельности "возбуждение сексуальной вражды".
— У нас есть депутаты, сексуально озабоченные,— включился в обсуждение поправки о возбуждении сексуальной вражды Иван Никитчук (КПРФ).— В тексте есть сексуальная озабоченность какая-то.
— Я предложил вынести эту поправку на отдельное голосование в комплексе,— не растерялся Сергей Решульский.— Я совершенно не озабочен этими сексуальными меньшинствами и всеми другими тоже...
— Возбуждение национальной, расовой, религиозной, сексуальной вражды...— читал вслух свою поправку Андрей Вульф.— Я не вижу ничего трагического здесь... Не надо валить с больной головы на здоровую.
— Но если принять закон в таком виде,— не сдавался Сергей Решульский,— любой чиновник сможет сам определять, сказал ты нехорошее слово или не сказал.
Только собрался выступить представитель президента в Думе Александр Котенков, как оживился Николай Коломейцев (КПРФ).
— Ну Николай Васильевич,— не выдержал господин Котенков,— ну мне крайне неприятно: когда я выступаю, вы подпрыгиваете и руку тянете... Я договорю — и тогда тяните свою руку... А то это уже экстремизм — противодействие органам госвласти,— подвел законодательную базу под свое выступление представитель президента, забыв, что комитет положение о противодействии госорганам уже убрал.
— Хороший человек Александр Алексеевич Котенков,— снова вступил в дискуссию Сергей Решульский.— Он всегда говорит то, что думает. Нельзя принимать поправку депутата Вульфа, а то мы все отсюда под конвоем выйдем.
— К сожалению,— дождался слова Николай Коломейцев,— все здесь озабочены только сексом! А я еще провожу и массовые акции протеста!
На этом с сексом внутри Думы решили закончить и поправку не приняли. Перешли к обсуждению аналогичной, уже без секса. Поправка, о которой в начале заседания говорил Олег Смолин, предлагала добавить в закон положение о "возбуждении социальной вражды", попадающее под понятие "экстремизм".
— Разжигание социальной розни — это конституционное положение,— начал господин Котенков.— Поэтому поправку надо принимать... А "и другие признаки" мы через некоторое время просто уберем из текста.
Имелось в виду, что помимо разжигания "национальной, социальной и расовой вражды" под определение экстремизма попадали и "другие признаки", перечня которых закон не давал. С условием исключения "других признаков" перед третьим чтением поправку приняли. Перешли к выступлениям от фракций.
— Все крутится вокруг социальной розни. Но ударить интеллигента в очках — это уже рознь, а значит, и экстремизм,— размышлял, держа в руках свои очки, Андрей Климов ("Регионы России").
Любовь Швец (КПРФ) выступила от себя лично:
— Господин Котенков не только грубо разговаривает с депутатами, это я на протяжении уже семи лет наблюдаю, но уже дошел до того, что подходит к депутатам и говорит, что им говорить!
Представитель президента на реплику не откликнулся.
Палата перешла к обсуждению поправки, запрещающей распространение информации, "призывающей к осуществлению экстремистской деятельности либо оправдывающей необходимость осуществления такой деятельности, в том числе труды руководителей Национал-социалистической рабочей партии Германии".
— Представьте,— волновался Владимир Калягин (КПРФ).— Серьезный исследователь занимается изучением фашизма, находит причины его возникновения. Это что же, значит, он его оправдывает? Мы что, в средневековье, что ли, с вами возвращаемся?
— Я обращаю ваше внимание на то, что в статье говорится о материалах "для публичного распространения",— успокаивал депутата Александр Котенков.— А так — пожалуйста, занимайтесь научными трудами.
Поправку приняли, после чего представитель президента предложил изменить срок вступления закона в силу. Его не устроило, что закон вступит в силу со дня его официального опубликования.
— А то человек проснулся, не успел газету прочитать с опубликованным текстом, выглянул в окно — а там уже ОМОН! Надо дать хотя бы десять дней, чтобы собраться с мыслями.
— А давайте закон вступит в силу с момента схода с трибуны Крашенинникова,— язвил коммунист Коломейцев.
Время обсуждения близилось к трем часам. Депутаты решили закругляться. Приняли поправку Сергея Митрохина и Сергея Иваненко (оба — "Яблоко"), которая запрещает пропаганду и публичную демонстрацию нацистской атрибутики или символики, "сходной с нацистской до степени смешения". Несколько подправили положение о социальной вражде, которая теперь будет приравнена к экстремизму только в случае одновременных "призывов к насилию". Учли поправку Павла Крашенинникова, которая предусматривает приостановление тиража печатного издания либо выпуск аудио- и видеопрограмм, в которых содержатся экстремистские материалы.
272 голосами против 126 законопроект "О противодействии экстремистской деятельности" был принят во втором чтении.