Трудно быть героем труда

28 апреля в Екатерининском зале Кремля президент России Владимир Путин наградил пятерых граждан России звездами Героя труда. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников был свидетелем этой церемонии. На него произвело впечатление, какими светлыми оказались все эти люди.

Первым, кого я увидел в холле первого корпуса Кремля, был лидер профсоюзов Михаил Шмаков.

— О,— обрадовался он,— вы же в кремлевском пуле работаете!

— Но ведь и вы тоже,— не удержался я.

Михаил Шмаков, как честный человек, спорить, конечно, не стал.

Его пригласил прийти с собой на вручение звезды Героя труда главврач краевой больницы №1 Краснодарского края Владимир Порханов.

— Единственное, чего я боюсь в жизни,— объяснял он,— пожар и массовые поступления. Вот это страшно. Один раз к нам сразу двадцать человек поступили, после ДТП… Я их оперировал. Я оперирую каждый день. В свой последний день рождения я сделал две операции. А трансплантация органов!.. Вы знаете, что мы делаем операции на сердце? Мы договорились с московскими коллегами, они будут отдавать нам сердца.

Он посмотрел на телеоператора одного из федеральных каналов и вдруг сказал:

— Вы знаете что? Перестаньте курить! Не надо. На самом деле рак победить невозможно… Тем более рак легких… Не курите!

— А пить можно? — осторожно поинтересовался я.

— Пить — да! — твердо ответил доктор.

Пиво. И секс. Очень нужен секс. Выпили пива и позанимались сексом. Очень хорошо

— Вино, водка?

Он замялся:

— Многие считают, что даже вино не полезно. Водка — тем более. Но приемлемо. Стопку-то можно.

Ему, впрочем, нельзя.

— Я могу говорить с вами откровенно? — спрашивает он у меня.

— Конечно,— отвечаю я.

— У нас,— говорит он,— замечательный врач в Госдуме есть. Так вот, он предлагает после 65 лет увольнять врачей, отправлять на пенсию. Я похож на человека, который уже должен уйти на пенсию?

Нет, все что угодно, но он не похож на такого человека.

— Я,— говорит он,— никогда, например, не потею во время операции! Вы понимаете, что это такое?! Чтобы так было, этому надо посвятить всю жизнь! Должны быть тренированные руки. Должно быть тренированное тело. Нет, я не похож на человека, который должен уйти.

Тут я снова столкнулся с Михаилом Шмаковым.

— Вы не представляете, какие здесь люди! — дорассказал он.— Вот, например, Соломонов! Генеральный конструктор!

— Он же директором большого предприятия был,— вспомнил я (Юрий Соломонов возглавлял в 1997–2009 годах Московский институт теплотехники, разрабатывающий баллистические ракеты.— “Ъ”).

— Да,— подтвердил Михаил Шмаков.— Но только из директоров его смели, когда он на одном заседании сказал тогда министру обороны Сердюкову в ответ на какую-то критику: «Я ж вас не учу стульями торговать!..» И вот после этого он уже не был директором.

— Но ведь и Сердюков после этого не остался министром обороны,— припомнил я.

— Но и получил меньше, чем должен был,— вздохнул Михаил Шмаков.

С этим-то уже трудно было спорить. Да что там, просто невозможно.

— А вы-то когда уже Героя труда получите? — поинтересовался я у Михаила Шмакова.

— Да нет! — засмеялся он.— Я теневой директор!

Рядом на банкетке молча сидел певец Иосиф Кобзон, Герой труда (всех носителей этого звания пригласили в Кремль). Я подсел к нему, и он рассказал о том, насчет чего, видимо, больше всего болит душа:

— Вот этот конкурс «Евровидения»! Позор какой-то! С провалом пройдет! Хорошо, что у нас наконец-то вняли моим словам и не поехали туда.

Как-то эти слова не вязались с общей канвой событий, но, видимо, только на первый взгляд.

— Конкурс,— продолжал Иосиф Кобзон,— из музыкального превратился в политический! А всю элиту русскую в Украину еще раньше перестали пускать!

— Какую это? — на мой взгляд, аккуратно поинтересовался я.

— Всю. Тех, кто поет. И меня тоже. Но это она сама себя лишила общения. Это не пойдет ей на пользу. Мы же их не лишаем. Не лишаем ни Тараса Шевченко, ни Ивана Франко!

Сравнение мне казалось не самым корректным, но это тоже, видимо, только на первый взгляд.

— А они себя злобно ведут! — итожил Иосиф Кобзон.— Американцы не приехали на Олимпиаду — и проиграли!

— Когда?

— В 1980 году! — Иосиф Кобзон посмотрел на меня с недоумением.

Мне и самому неловко стало оттого, что мне, в отличие от него, не кажется, что это было буквально вчера.

— Мы им говорим: приезжайте с Украины, пойте! А у них бандеровские припадки!

Я обратил внимание, что на груди у Иосифа Кобзона две звезды: одна Героя труда, а вторая я сначала не понял какая. Так-то похожа на первую, но планка наверху не бело-сине-красная, а черно-сине-красная.

— Я же Герой Донецкой народной республики,— пояснил Иосиф Кобзон.— Надеваю только по праздникам. По торжественным случаям. Мне самую первую дали.

— А вторую кому? — мне стало очень интересно.

— К сожалению, никому,— вздохнул Иосиф Кобзон.— Она в единственном экземпляре.

Тут к нему подошла тележурналистка из Татарстана и попросила сказать несколько добрых слов о бывшем президенте Татарстана Минтимере Шаймиеве, которому в этот день тоже вручали звезду Героя труда.

— Великий человек! — собрался Иосиф Кобзон.— У него ведь была та же ситуация, что и у Дудаева в Чечне! Но если Дудаев пошел агрессивным путем, то Минтимер Шарипович — другим, и добился своего!

Я уж даже подумал, не отделилась ли Республика Татарстан потихоньку от России, но ведь вроде нет. Хотя…

Тут же я увидел Варвару Устинову, лесничего из Якутии. Ее тоже сегодня награждали.

— Когда глава Якутии Егор Борисов позвонил и поздравил меня, я подумала, что это ошибка,— призналась она.— Потом решила: такой человек не каждому позвонит.

Она рассказывала мне, как тушила пожары, когда работала участковым лесничим, и что не такая уж это трудная работа, как тут все, которые интервьюируют ее, думают:

— Я, короче, не из слабых!

И что пожаров «много бывает, ага», но «мы их всегда тушили и будем тушить, какая бы засуха ни была».

— Главное,— сказала она,— это закон и порядок. А незнание закона не освобождает от ответственности.

И что-то мне расхотелось жечь костры в якутских лесах. Тем более в засуху.

Изо всех пяти лауреатов я не нашел здесь только главного режиссера театра «Современник» Галину Борисовну Волчек и слесаря-монтажника «Севмашпредприятия» Алексея Иванова. Галине Борисовне трудно ходить, и она поднялась в Екатерининский зал через пристройку Большого Кремлевского дворца, где есть лифт, а слесарь, видимо, просто не хотел обнаруживать себя: не так и не для этого живет.

И вот какое дело: те носители звезды, с которыми я тут говорил, показались мне очень светлыми людьми, просто даже без сучка и задоринки, и не всегда так бывает на таких награждениях, и осадок иногда остается… Но не сегодня, точно не сегодня.

Сегодняшние люди были простыми и великодушными, и это даже, честно говоря, воодушевляло

Владимир Путин в Екатерининском зале немного рассказал о каждом из этих людей.

— Опытный,— сказал он про Алексея Иванова,— инициативный рабочий не раз на месте, в цеху доводил до ума сложнейшие элементы современной техники для подводного флота нашей страны!

И про Галину Борисовну Волчек:

— Великолепный режиссер и острохарактерная актриса! Ее стаж в искусстве превышает 60 лет, но измеряется не только многогранной палитрой ярких образов и уникальных постановок, а самой искренней любовью нескольких поколений наших зрителей, причем не только в России, но и за ее пределами. Достаточно упомянуть ошеломляющий успех гастролей «Современника» в Соединенных Штатах в конце 1970-х годов и то нетерпение, с которым ждут ваш театр и сегодня за рубежами нашей страны.

Нельзя не отметить и великий педагогический дар Галины Борисовны, ее верность традициям, творческой правде своих коллег и предшественников. Недавняя премьера — «Неформат», где в основном играют самые молодые члены труппы, стала не только событием культурной жизни Москвы — она вновь показала, что легендарный театр на Чистопрудном бульваре остается современником в прямом смысле этого слова, имеющим свой уникальный стиль и органично принимающим все лучшее сегодняшнего нового дня.

Я понимал, что все сказанное про «Неформат», в этом зале, в этот день и есть, конечно, самое главное для Галины Борисовны Волчек.

И получив звезду Героя, она ответила. Здесь ведь была чуть не вся ее труппа, и еще в холле Первого корпуса Алена Бабенко на мой вопрос: «Вы здесь с Галиной Борисовной?» ответила немедленно:

— Пока да!

То есть амбиции-то понятны.

— Огромное спасибо за такую высочайшую награду, но, Владимир Владимирович, вы меня немножко знаете и понимаете, что я не могу даже представить себе, что она… что эту высокую награду дают мне лично. Не мне, не мне!.. Мне только потому, может, что я такой старожил, что я, в этом году выяснилось, 45 лет уже руковожу «Современником». Думаю, боже, как это меня вообще хватило настолько! Но дело не в этом!..

А волновалась Галина Борисовна Волчек.

— Вместо родных,— сказала,— которые по праву сегодня радуются, наверное, за своих близких, мои близкие и мои родные — это театр. И этому театру дали эту высокую награду! Театр прошел нелегкий путь, и сегодня, когда мы имеем за спиной уже очень много прожитых и прекрасных, и тяжелых дней… Всяких… Особенно, конечно, здорово, что мы можем вспомнить и поблагодарить всех, ради кого это случилось, и театр стал таким любимым для зрителей. Мы же обколесили весь Советский Союз!

Именно что обколесили они.

— Наш учитель, наш вождь!.. — тут уж я даже испугался продолжения и посмотрел на Владимира Путина, но он-то словно только и ждал этого.— Олег Николаевич Ефремов (ф-у-у-ух…, выдохнул я), нельзя его не вспомнить в связи с этой грандиозной премией… Те, кто ушли из жизни: Игорь Кваша, Лиля Толмачева и многие другие, с кем мы вынуждены были попрощаться… Сегодня прославляют театр они, сидящие здесь: и Чулпан, и Алена Бабенко, и Сергей Гармаш, и Марина Неёлова,— они прославили «Современник»… Но за ними сидят молодые, это целая большая труппа, которая, надеюсь, всегда будет защищать русский психологический театр от всякой модной шелухи!

И Алексей Иванов не промолчал. Да, учил, конечно, текст наизусть, как учит свою роль Сергей Гармаш, и ведь не сбился ни разу, и хорошо вышло:

— Уважаемый Владимир Владимирович! Искренне благодарю вас за столь высокую оценку моего труда. Считаю, что эта награда всего моего большого трудового коллектива Северного машиностроительного предприятия. Мы строим надежные атомные подводные лодки на благо России. Уверен, что корабелы «Севмаша» и впредь будут качественно и в срок выполнять государственный оборонный заказ и делать Россию сильнее!

А Владимир Порханов добавил к тому, что я от него слышал в холле, вот насчет чего:

— И хочу, чтобы наша страна занимала первое место по продолжительности жизни, чтобы у нас люди жили по 85 лет, как в Норвегии, и по 87, как в Японии.

Я вам желаю крепкого здоровья, как якутский алмаз,— Варвара Устинова, может, и сама выбирала сравнение для российского президента

Минтимер Шаймиев выступил перед собравшимися с речью. По-другому это никак назвать нельзя. Но в конце концов, сколько же времени он не выступал с речами в Кремле.

И неожиданно он сказал про первого президента России Бориса Ельцина:

— Сегодня хочу вспомнить, от имени татарстанцев и лично от себя огромная благодарность его светлой памяти — Борису Николаевичу Ельцину! Хочу признательность свою довести. Потому что, выстраивая новую Россию, многие наши действия, предложения, возможно, звучали неадекватными даже в те времена и по-новому. Но я благодарю особенно за то терпение и за то понимание… Поэтому это незабываемые дни.

Это про «Берите столько суверенитета, сколько сможете унести», конечно.

Когда церемония закончилась, гостям разнесли подносы с шампанским.

— Ну, вы поправляйтесь,— подошел Владимир Путин к Галине Борисовне Волчек.

Она кивнула. Она знает об этом, конечно, больше, чем он.

— Послушайте! — подошел российский президент к главврачу краснодарской больницы.— Я даже не знал, что она у вас такая! Я только недавно осознал!

— Вам понятно?! — через минуту втолковывал главврач жене и сыну.

— Коротко и ясно! Вам все теперь понятно про меня?!

Подошла к Владимиру Путину Ирина Винер, Герой труда:

— Выглядите прекрасно!

Господин Путин потупился.

— Молодец! — продолжила она.

Но господину Путину сказать все равно было, видимо, нечего. Вернее, добавить.

Подошел к нему и Минтимер Шаймиев и продолжил свою речь, только теперь на ухо президенту, и даже гораздо энергичнее, чем раньше.

— Вон там, за дверью, поговорим через пять минут…— кивнул ему Владимир Путин.— А тут не очень хорошо… Тут третьи…

И он, честно говоря, посмотрел на меня.

Минтимер Шаймиев рванулся к заветной двери, за которой через несколько минут должен был скрыться и президент.

А он в это время вернулся к Галине Борисовне Волчек.

— Ну, вы же обещали прийти на «Три товарища»! — с неизъяснимым упреком сказала она ему.— Ну, ведь сто лет назад!

Он некоторое время молча смотрел на нее. Он хотел ответить. Только пока не знал, что.

— Ну, не сто лет назад…— наконец произнес Владимир Путин с нажимом на «сто», и вышло с некоторым даже вызовом.— Эх, редко бываю в театре.

— Последний раз «Горе от ума» было,— вступил в разговор Сергей Гармаш.

Владимир Путин кивнул, соглашаясь. Но не поспешил ли?

— А у нас сейчас «Амстердам» есть! Идет! — воскликнула Галина Борисовна.— Бабенко играет!

Про Михаила Ефремова она не сказала.

— Прекрасный спектакль! — закончила Галина Борисовна.— Ждем!

— Да,— кивнул Владимир Путин.— К вам приходишь, садишься, погружаешься — и весь туда уходишь, на сцену!..

— А ты видишь слесаря-то? — подтолкнул меня локтем в бок Сергей Гармаш.— Какой человек! Как из камня высечен! А ты знаешь, я ему руку пожал! Рука огромная, и главное — такая вся мягкая!

Тут и Владимир Путин обернулся к слесарю-подводнику Алексею Иванову.

— Владимир Владимирович! — сразу среагировал тот.— Постараемся все сделать вовремя и в срок!

Президент поблагодарил его за это.

— А ведь я вас второй раз в жизни вижу! — признался Алексей Иванов.

— Не в последний, надеюсь,— пробормотал Владимир Путин.

Тут его похлопали по плечу.

— О, здорово! — Владимир Путин, похоже, не ожидал увидеть здесь Иосифа Кобзона.

— А где?..

— Я тут! — Минтимер Шаймиев, взялся, казалось, из ниоткуда, видно, стосковался за той самой дверью.

— Вам Песков передал семейную библию? — сурово и вместе с тем мягко спросил Владимира Путина Иосиф Кобзон (как-то ему это удалось.— А. К.).

— Передал,— заверил его Владимир Путин.— А где?..

— Здесь я! — снова воскликнул Минтимер Шаймиев.

— Да нет…— сказал президент.— Лесничая где?..

Он в конце концов нашел ее, и что-то она ему долго еще объясняла, кивая на стоявшего рядом главу Якутии Егора Борисова. Что ж, ей там же с ним еще жить…

И снова подошел к Владимиру Путину слесарь Алексей Иванов, с мрачным и торжественным выражением лица:

— Есть просьба! Нет Дня кораблестроителя! Не забудьте, а?!

Даже мне, если б было в моих силах, захотелось выполнить его просьбу.

— Нету, да? — переспросил президент.

— Да тормозят!..— в сердцах, с тоской воскликнул слесарь-подводник.

— Понял,— кивнул господин Путин.

В конце концов, это слово известно ему чуть не лучше всех остальных на свете.

Андрей Колесников