Завершились телевизионные дебаты перед вторым туром президентских выборов во Франции. В студии при двух журналистах-секундантах сошлись Марин Ле Пен и Эмманюэль Макрон, которым предстояло убедить избирателей в том, что именно за их программу стоит отдать голос. Парижский корреспондент “Ъ” Алексей Тарханов более жестокой, сумбурной и агрессивной схватки между французскими кандидатами на высший пост еще не видел.
Фото: Eric Feferberg/Pool, Reuters
В выборах 2017 года во Франции телевизионные дебаты играют едва ли ни главную роль. Это стало очевидно во время праймериз, когда от передачи к передаче вчерашние аутсайдеры выходили вперед и становились победителями. Можно было ожидать, что Марин Ле Пен, проигрывающая в рейтингах, воспользуется своим ораторским талантом и переломит тенденцию, чтобы понравиться тем французам, которые не принадлежали к ее сторонникам. Впервые в истории страны представитель «Национального фронта» обращался к такой огромной аудитории: дебаты второго тура смотрели 16,5 млн человек.
У каждого из участников была своя задача. Марин Ле Пен старалась вывести Эмманюэля Макрона из себя и заставить потерять лицо. Ради этого она с первых секунд перешла в нападение, назвав соперника «сторонником дикой глобализации», «наследником Олланда», «холодным финансистом». В течение всего разговора она то обвиняла его в связях с радикальными мусульманскими кругами, то попрекала дружбой с руководителями крупных компаний, то обличала в продаже индустриальных гигантов иностранцам, то, наконец, издевалась над тем, что он женат на своей бывшей учительнице.
Ее тактикой было как можно меньше говорить о себе и своем проекте и как можно больше обвинять соперника. Возможно, в этом и заключалась ее главная ошибка. Эмманюэль Макрон заметил это сразу и настаивал на том, чтобы его соперница говорила о своих достоинствах, а не о его недостатках.
Эмманюэль Макрон держался увереннее своей соперницы, был осторожен в жестах и куда легче оперировал конкретикой и цифрами. Он при каждом удобном случае указывал пальцем на фактические ошибки своей оппонентки. Это было тем более заметно, что Марин Ле Пен пришла на дебаты со стопкой разноцветных шпаргалок, в то время как господин Макрон держал информацию в уме.
Марин Ле Пен обвинила собеседника в желании повысить нагрузку на налогоплательщиков и атаке на пенсионеров, предъявив публике более чем щедрые предложения по сокращению налогов. Эмманюэль Макрон отбил ее ход, напомнив, во сколько обойдется ее щедрость, которую Франция не в состоянии оплатить. Она упрекнула его в том, что, оказавшись в Алжире, он осмелился говорить о «преступлениях против человечества» во время войны за независимость. Марин Ле Пен спросила не без издевки, не думает ли он, что потомки алжирцев, живущих во Франции, теперь решат расплатиться сполна со своей новой страной. Господин Макрон не преминул ей напомнить ее слова в защиту коллаборационистов — Марин Ле Пен заявила, что в арестах и депортациях во время войны «Франция не виновата».
Сначала несколько ошарашенный натиском, он быстро оправился и сам не стеснялся в выражениях, то и дело называя предложения «Национального фронта» «глупостью» и завершив тем, что назвал его «партией-паразитом», пользующейся ошибками правых и левых, управлявших в последние десятилетия Францией. Он то и дело повторял, что госпожа Ле Пен мечтает о замкнутой, напуганной стране, закрывшейся в своих границах и разделенной ксенофобией и взаимным страхом. Его же идея — «открытая, сильная Франция», пользующаяся всеми преимуществами свободной Европы, но защищенная от очевидных недостатков ЕС. Он напомнил о том, что уйти из Европы значит оказаться лицом к лицу с США и Китаем, то есть заведомо превосходящими экономическими силами. Разделение страны и взаимное недоверие, говорил он,— это именно то, чего добиваются террористы, и он в качестве президента не сделает им такого подарка. «Франция заслуживает лучшего, чем вы»,— повторил он много раз в течение беседы.
Ожидаемо проявили себя кандидаты на вопрос об отношении к США и России — «Трампу и Путину», как сформулировали ведущие. Эмманюэль Макрон заговорил об Америке как об испытанном союзнике, однако пообещал и сотрудничество с Россией. «Господин Путин занимает место за столом многих переговоров,— сказал господин Макрон, упомянув конфликты на Украине и в Сирии.— Но я ни в коем случае не подчинюсь диктату господина Путина, в этом мое большое отличие от программы госпожи Ле Пен... Это будет партнер по решению региональных проблем, с которым я буду вести дискуссии, понимая, что мы имеем разные ценности и разные приоритеты».
«Вы весь мир учите морали,— отвечала ему Марин Ле Пен.— Для нас мало резонов вести холодную войну с Россией и сколько угодно — для того, чтобы поддерживать отношения политические, торговые, стратегические с Соединенными Штатами и Россией, потому что Россия никогда не была враждебна Франции. Вы ухитрились разозлить и тех и других. Это не лучшая дипломатия».
Предполагалось затронуть 12 тем, но чем дальше, тем больше обсуждение тонуло во взаимных обвинениях. Журналисты, которые должны были структурировать беседу, то и дело оказывались перед лицом собеседников, которые не готовы были расцепиться после очередной схватки.
Итоги дебатов подводятся до сих пор. Обозреватели сходятся в том, что Марин Ле Пен, несмотря на самоуверенный вид, выглядела не столько как победитель, сколько как человек, заранее обиженный на свое поражение. Ее выступление больше подходило для митинга оппозиции, чем для дебатов. Эмманюэль Макрон держался лучше: проведенный сразу после телепередачи опрос Elabe показал, что его предпочли 63% телезрителей, а Марин Ле Пен — только 34%. Но настоящие проценты предпочтений страна узнает только в воскресенье вечером, когда завершатся выборы.