5 мая спринтерским этапом на Сардинии стартует сотая веломногодневка Giro d`Italia, участники которой — 22 команды — за три недели проедут с юга на север Италии и 28 мая финишируют в Милане. Российская команда мирового тура «Катюша», поменяв генерального спонсора, под названием Katusha-Alpecin с нынешнего года представляет Швейцарию. А Россию на одном из трех самых популярных велотуров представляет команда «Газпром-Русвело». Ее генеральный менеджер Ренат Хамидулин в интервью корреспонденту “Ъ” Валерии Мироновой рассказал, почему организаторы Giro второй год подряд выдают «Газпром-Русвело» wild card, о целях на гонку, а также об условиях, при которых континентальная команда может получить высший в профессиональном велоспорте статус — команды про-тура.
Генеральный менеджер «Газпром-Русвело» Ренат Хамидулин
Фото: Gazprom-RusVelo
— Какие задачи вы поставили перед гонщиками на Giro?
— На любой многодневной гонке задача одна — бороться за высокие позиции в генеральной классификации. Победы на отдельных этапах, борьба за майки лучшего горняка или спринтера — это задачи, которые решаются попутно. Безусловно, мы хотим превзойти свой прошлогодний результат, когда Александр Фолифоров выиграл один этап — горную разделку. Теперь нам этого уже мало. В Giro кроме Фолифорова стартуют Сергей Фирсанов, Павел Брутт, Иван Савицкий, Иван Ровный, Дмитрий Козончук, Сергей Лагутин, Евгений Шалунов, Алексей Цатевич. Мы выбрали тех, кто лучше готов и мотивирован. Фолифоров нацелен на максимально высокий результат в общем зачете, Иван Савицкий — на спринтерские этапы, остальные получат задания по ходу гонки, но почти все имеют шансы бороться в отрывах.
— Второй год подряд «Газпром-Русвело», не имея статуса команды про-тура, получает wild card от организаторов Giro. Почему из множества других претендентов, также не имеющих этого высшего в мировом пелотоне статуса, предпочтение отдается именно ей?
— Такое решение понятно: российская аудитория имеет большой потенциал, и организаторы заинтересованы в том, чтобы гонка была популярна и в России. Мы в нашей пока еще континентальной команде занимаемся не только спортивными задачами, но и популяризируем велоспорт в России, а организаторы Giro хотят видеть команды, которые отличаются от других, имеют какую-то идею. Думаю, наш, скажем так, мононациональный состав в этом смысле играет нам на руку. Ведь почти все команды про-тура, да и континентальные тоже — интернациональные.
— Почему же тогда россиян не пригласили на Tour de France?
— Мы не подавали заявку для участия в Tour, посчитав, что сил еще на одну супермногодневку нашим гонщикам может не хватить. Команда базируется в Италии, поэтому Giro для нас более привлекательна. Мы понимаем, как устроена гонка, и целенаправленно готовились именно к ней.
— Чувствуете ли вы дополнительную ответственность, оставшись единственной российской командой в профессиональном велоспорте?
— Ответственность была, есть и будет всегда, зачем же иначе выходить на старт? Мы гордимся, представляя Россию в профессиональных гонках, а еще отвечаем за подготовку спортсменов для сборной страны для участия в чемпионатах Европы, мира и Олимпийских играх. Ведь практически все сильнейшие российские велосипедисты собраны сейчас именно у нас.
— Планирует ли «Газпром-Русвело» получить лицензию мирового тура?
— Да, но это вопрос времени. Структурно мы уже готовы, но, выступая в мировом туре, нужно иметь 25–30 гонщиков, способных побеждать на самом высоком уровне. К сожалению, даже если мы доберем несколько российских профи, гоняющихся нынче в других командах, то и тогда полноценного состава у себя не соберем. А в континентальном дивизионе мы можем сами составлять календарь и выбирать подходящие нам гонки, тогда как команды мирового тура обязаны быть на стартах всего гоночного календаря. При этом от них требуется не просто стартовать, но и показывать конкурентные результаты.
— В этом сезоне в составе команды собралось большинство боеспособных российских гонщиков. Какие перед ними стоят задачи и существуют ли сложности с их реализацией?
— Много времени ребята тратят на адаптацию к жизни в Европе, где они проводят 300 дней в году. Речь не только о социально-бытовой стороне жизни, но и о реальных проблемах, связанных с физиологией: другое питание, другой климат, другие аллергены и даже отличный от европейского менталитет. Не хуже или лучше, а просто иной. Действительно, сейчас в команде собрались почти все наши сильнейшие профессионалы. В этом году в команду пришли восемь гонщиков, каждый из которых имеет победный опыт, в том числе в командах мирового тура. Наиболее известные Павел Брутт, Сергей Лагутин, Антон Воробьев и Александр Порсев. Но кто придет им на смену? Резерв в России невелик, поэтому в выборе мы ограничены. Есть у нас клубная команда, состоящая из молодежи не старше 21 года, которую мы воспитываем по правилам профессионального велоспорта. Они живут вместе в спартанских условиях, тренируются по жесткому графику и выступают в европейских гонках. По нашим расчетам, клуб ежегодно сможет выпускать по два-три спортсмена для перехода в профессиональную команду. Но все равно мы ограничены рамками лишь одного клуба, тогда как нам нужна длинная скамейка запасных. Ее можно создать только внутри страны, и это, считаю, вопрос Министерства спорта, а также Федерации велоспорта России. А привлекать легионеров, как это делают все другие команды, мы не можем.
— Почему?
— Почти все профессиональные команды интернациональные. Лишь три из них имеют в своем составе гонщиков из одной страны — это «Газпром-Русвело», а также голландская Roompot и бельгийская Sport Vlaanderen. Учитывая, что Голландия и Бельгия являются мировыми лидерами в велоспорте, наличие мононациональных команд для них норма. Миссия «Газпром-Русвело» подразумевает в том числе развитие велоспорта в стране, поэтому мы с момента основания сохраняем идею национальной команды и предоставляем стопроцентную возможность попасть в нее ребятам из России. Эту идею поддерживает и титульный спонсор.
— Вы руководите командой более четырех лет. С появлением в 2016 году «Газпрома» в качестве ее главного спонсора изменились ли стиль ее управления, задачи?
— С приходом «Газпрома» мы стали уделять больше внимания вопросам коммуникации: важно не только показывать спортивные результаты, но и позиционировать бренд спонсора в Европе. Теперь спортивные и коммуникационные задачи имеют для нас примерно одинаковую важность.
— История знаменитого американца Лэнса Армстронга сделала велоспорт практически синонимом слова «допинг». И хотя наши гонщики в допинг-скандалах не замешаны, коснулась ли их общая ситуация, связанная с допингом в российском спорте?
— Каких-то специальных требований к россиянам со стороны допинг-офицеров я не замечал. В рамках своей деятельности «Газпром-Русвело» с РУСАДА практически не пересекалась, так как контроль за спортсменами осуществляется в Европе. Поэтому в этом смысле для нас ничего не изменилось. Но борьба с допингом всегда требовала повышенного внимания. Поэтому мы оплачиваем гонщикам биологические паспорта, они, в свою очередь, сдают сотни допинг-тестов, внутри команды ведется постоянная образовательная и информационная работа. Мы придерживаемся принципа нулевой терпимости и готовы строго наказывать за любые ошибки.
— Недавно были обнародованы данные о наличии у британцев во главе с их суперчемпионом Брэдли Уиггинсом терапевтического исключения (TUE), позволяющего употреблять препараты, улучшающие физические показатели. А у кого-то из россиян TUE имеется?
— Историю с Уиггинсом комментировать, не зная деталей, считаю, некорректно. А что касается наших, то в команде есть ребята с астматическими проблемами, усугубляющимися на фоне весенних аллергических реакций. Мы собрали заключения европейских врачей, подали необходимые документы для получения TUE, но получили отказ. В результате один из наших сильных гонщиков пропустит Giro из-за аллергии. В мае он просто не может полноценно дышать, а разрешения на применение препаратов, которые могли бы ему помочь, получить не удалось.