18 мая 2017 года в Севастополе открывается III Международная отраслевая стратегическая сессия "Энергетика будущего. Реальная динамика изменений". О том, что нового ожидается в важнейшем для страны секторе экономики в ближайшие годы, "Огонек" поговорил с первым заместителем министра энергетики РФ Алексеем Текслером
Фото: Борис Бабанов / РИА НОВОСТИ
Фото: Коммерсантъ / Геннадий Гуляев / купить фото
— Алексей Леонидович, какой видится перспектива энергетической отрасли в ближайшие 3-5 лет?
— 3-5 лет — это, конечно, короткий горизонт. Хотя за это время у нас многое изменится. Но хочу уточнить: под словом "энергетика", вы, вероятно, имеете в виду не только электроэнергетику, но и ископаемые источники энергии?
— Да, и нефть, и газ, и уголь...
— Тогда сразу скажу: мировой энергетический баланс будет меняться в сторону увеличения доли газа. В том числе в нашей стране его добыча увеличится в ближайшие два десятилетия на треть по сравнению с нынешним уровнем. Это очень перспективное топливо, более экологически чистое, чем уголь или нефть. Особенно быстро будет развиваться производство и торговля сжиженным природным газом (СПГ), и уже через 10 лет объем торговли СПГ в мире сравняется с трубопроводным газом.
— А у нас есть заводы по производству СПГ, причалы, танкеры?
— На Сахалине уже 8 лет работает такой завод с объемом производства 10 млн тонн СПГ. Наша российская компания "Новатэк" вместе с рядом иностранных партнеров в этом году введет в строй первую очередь завода "Ямал-СПГ". Уже построен порт Сабетта на берегу Обской губы. В марте туда в тестовом режиме уже заходил СПГ-танкер ледового класса "Кристоф де Маржери", уникальное судно, приспособленное для работы в арктических широтах при температуре минус 50 градусов. В течение нескольких лет с вводом второй и третьей очередей "Ямал-СПГ" объем производства составит до 16,5 млн тонн СПГ в год. Новые проекты по строительству заводов по производству СПГ есть также у "Газпрома" и "Роснефти". Я думаю, мы сможем за два десятка лет увеличить производство СПГ в 6-8 раз.
— Раз у нас так много газа, нужны ли нам в этом случае альтернативные источники энергии?
— Конечно, мы же не можем закрывать глаза на то, что в мире сегодня очень активно развиваются технологии на основе возобновляемых источников энергии (ВИЭ) и вводится больше генерирующих мощностей на возобновляемых источниках, чем на традиционных. У нас есть программа развития возобновляемой энергетики. Пока объемы генерации на основе ВИЭ небольшие, менее 1 процента, не считая "большой" гидроэнергетики, в общем балансе. Но мы планомерно совершенствуем механизмы поддержки, и к 2035 году в соответствии с проектом Энергетической стратегии России планируется рост производства электроэнергии на основе ВИЭ более чем в 20 раз. Уже сейчас использование ВИЭ абсолютно экономически оправданно в отдаленных, изолированных районах, куда, например, дизельное топливо или мазут для электростанций завозить крайне дорого.
Кроме того, нам важно нарабатывать собственные технологические компетенции в сфере ВИЭ. Вся суть господдержки развития ВИЭ — это обязательное требование производить не менее 65-75 процентов оборудования в России. И это дает результат. В 2015-2016 годах в России были введены 14 крупных солнечных электростанций суммарной мощностью порядка 130 МВт. В этом году будут введены новые солнечные электростанции мощностью 90 МВт. А три года назад был просто ноль. В апреле 2017-го в Новочебоксарске завершилась модернизация завода компании "Хевел", который будет выпускать солнечные модули на 160 МВт в год с возможностью дальнейшего увеличения мощности до 470 МВт в год. Причем это будут батареи с коэффициентом полезного действия свыше 20 процентов, что соответствует лучшим в мире показателям. И сделаны наши батареи на основе отечественных технологий.
— Кстати, об экологии. Какова у нас доля угольной энергетики?
— Очень небольшая. Энергобаланс нашей страны один из самых "зеленых" в мире. В России порядка 35 процентов электроэнергии производится нашими "большими" гидростанциями, а это тоже возобновляемый источник, и атомными станциями. И те и другие полностью безуглеродные. Мы сегодня производим только 15 процентов электричества путем сжигания угля. В Китае этот показатель около 70 процентов, в Европе — свыше 25 процентов, в целом по миру — около 30-35 процентов. Конечно, сейчас есть современные улавливающие фильтры, они минимизируют выбросы канцерогенных веществ. Но с парниковыми газами вопрос остается открытым. А сжигание газа по сравнению с углем дает в два раза меньше парниковых газов, это более экологически чистый источник энергии.
— В Японии разрабатывают проекты добычи гидрата метана на морском дне. Эта технология изменит мировой спрос на наш газ?
— Это один из серьезных технологических вызовов для всей мировой газовой отрасли. Запасы метангидрата в мире превышают запасы традиционного газа, и, если он начнет активно добываться, это изменит рынок газа.
Действительно, сегодня Япония и еще ряд стран проводят соответствующие исследования, которые пока не позволяют организовать промышленную добычу газогидратов. Подобный опыт есть и в нашей стране, исследования по газогидратам начались еще в 60-70-х годах прошлого века. Но до сих пор не удалось достигнуть точки начала промышленной эксплуатации таких месторождений. Расчетная стоимость добычи газа из трансгидратов существенно выше традиционных методов.
В прошлом году впервые со времен СССР Минэнерго России был подготовлен и утвержден прогноз научно-технологического развития отраслей ТЭК России на период до 2035 года (прогноз НТР в ТЭК). Он содержит анализ глобальных технологических тенденций в энергетике, которые могут оказать существенное влияние на все ее дальнейшее развитие. Важно понимать, что наша задача не просто следовать за актуальными тенденциями, а самим активно их формировать.
— Россия сегодня уступает развитым экономикам по энергоэффективности. В чем проблема? Мы плохо используем произведенную энергию? Если много ее теряем, то почему?
— Это важная тема. Я считаю, что энергоэффективность — такой же "источник" энергии, как газ или солнце и ветер. Чем выше энергоэффективность, тем меньше потребность в ресурсах. Пока мы не входим в число лидеров по энергоэффективности. Энергоемкость российского ВВП в 2,5-4 раза выше, чем в развитых странах. Но все же с 2000 по 2013 год она снизилась на 34 процента. В США за то же время — на 16 процентов, в Германии и Китае — на 12 процентов. Сейчас у нас эти темпы скромнее — 1-2 процента в год, что связано с несколькими факторами.
Первый — экономический. Переход на современные эффективные технологии энергопотребления требует инвестиций. А инвестиции должны окупаться. Окупаемость зависит прежде всего от стоимости первичных источников энергии, и у нас технологии энергосбережения пока обходятся дороже, чем само производство энергии. Проще говоря, во многих случаях пока в это вкладываться невыгодно.
Второй фактор — административный. Например, в некоторых странах государство запрещает строить энергозатратные здания. Хотя в этом случае стоимость квадратного метра увеличивается. Но рынок идет на это, люди и организации готовы за это платить. Видите, оба фактора связаны с деньгами.
— Но ведь государство может использовать свое влияние, чтобы побороться за энергоэффективность?
— Да. Например, у нас запрещен оборот электрических ламп накаливания мощностью более 100 ватт. И общество с такой мерой согласилось. Но административным способом, например, нельзя решить вопрос модернизации электроэнергетики. Пока газ дешевый, нет стимула заменять старые энергоустановки: новые технологии обойдутся дороже.
— Существует ли некий заказ от Минэнерго на новые фундаментальные разработки? Можете ли вы перечислить основные направления исследований?
— Конечно. Как я уже говорил, в прошлом году мы утвердили прогноз НТР в ТЭК. В нем выделены приоритетные для нашей страны технологии в энергетике. Одними из ключевых направлений развития, закрепленными в прогнозе НТР в ТЭК, являются технологии интеллектуализации всех отраслей энергетики. Автоматизация не только производства энергии, но и всех предприятий добычи топлива — "умное месторождение", беспилотная добыча угля, нефтепереработка, нефте- и углехимия... В электроэнергетике нам нужны технологии "умных" сетей, системы автоматизированной защиты и управления электроподстанциями ("цифровые подстанции").
Для развития всех этих технологий в России ведется работа по целому комплексу программ. Среди них реализация плана мероприятий по внедрению инновационных технологий в ТЭК, проекта "Интеллектуальная энергетическая система России", а также "дорожной карты" "Энерджинет" Национальной технологической инициативы. В рамках "Энерджинет", например, у нас уже реализуется проект "Цифровой район электрической сети — Янтарьэнерго" в Калининградской области. Представленные в нем решения по комплексной автоматизации сетей должны существенно, до 50 процентов, уменьшить потери в сетях и обеспечить снижение затрат на их эксплуатацию. Следующий "пилотный" регион — Севастополь.
— Новшество, которое сейчас обсуждается,— накопители энергии. Есть ли реальные разработки по этой теме в России?
— Это то, что реально может совершить революцию в энергетике. Один из сдерживающих факторов развития ВИЭ в том, что они не могут постоянно генерировать энергию, как газовые или угольные станции. Ветер и солнце, как вы понимаете, гарантировать 24 часа в сутки невозможно. Поэтому возобновляемые источники пока воспринимаются как дополнение к традиционной энергетике — должна быть базовая генерация, и сейчас ничего с этим не сделаешь. Но если появятся накопители, которые смогут аккумулировать гигаватты энергии, они дадут невероятный толчок возобновляемой энергетике. К тому же мы каждый год видим, как эти технологии удешевляются. Вот раньше, да и до сих пор, мы перевозим в вагонах или цистернах уголь и нефть. Сейчас научились перевозить сжиженный газ. А если мы научимся перевозить и, что важно, просто запасать электричество, и не за огромные деньги, и оно будет конкурировать с обычным "сетевым" электричеством в розетке — мы увидим другую картину мира.
Большие аккумуляторы — это пока перспектива. Но сейчас востребованы малые накопители, этот сектор бурно развивается. Они используются в электромобилях, в наших гаджетах. На этой неделе в Химках откроется завод по производству суперконденсаторов — этот вид накопителей находит широкое применение в электротранспорте.
Кстати, в СССР при строительстве атомных станций планировалось создание так называемых гидроаккумуляторов: в ночные часы, когда расход энергии невелик, электромоторы поднимали воду на высоту, а в часы пик она спускалась и вырабатывала дополнительную энергию. В Московской области, в Сергиево-Посадском районе есть такая станция. Есть еще воздушно-аккумулирующие станции, гравитационные, кинетические и иные накопители. Существует множество способов преобразования и потенциального хранения энергии.
— Насколько энергетическая отрасль сегодня зависит от зарубежного оборудования?
— Еще в 2014 году мы с Минпромторгом России согласовали отраслевые "дорожные карты", в которых поэтапно расписано, что мы должны сделать для снятия зависимости от импорта. Промышленники готовы производить многое, но им нужны понятные заказы. В частности, для того чтобы получать банковские кредиты, обновить оборудование. Поэтому были организованы по всем направлениям рабочие группы, в которых участвуют предприятия-производители, а энергетические компании выступают как модераторы-заказчики. При этом важно, чтобы импортозамещение в первую очередь работало на возможность промышленности производить реально конкурентную экспортную продукцию. Чтобы наши энергетические компании покупали в России лучшие и конкурентоспособные технологии и товары.
В 2016 году совместно с Минпромторгом России был использован такой инструмент, как специальные инвестиционные контракты — заключены два контракта на создание производств оборудования для нужд ТЭК на общую сумму около 2,5 млрд рублей. В их рамках инвесторы получили налоговые льготы и твердые неизменные условия работы на 10 лет.
Совместно с Минпромторгом России мы довели до логического конца вопрос разработки отечественной газотурбинной установки мощностью 110 мегаватт. У нас до сих пор не выпускали турбины мощностью более 80 мегаватт, мы их закупали за рубежом. Теперь же создан отечественный образец, и мы надеемся, что он пройдет успешные опытные испытания и будет пущен в серийное производство.
— Вы говорили о новейших технологиях, которые приходят в энергетическую отрасль. Но они требуют новых специалистов. Смогут ли университеты подготовить их за 5-6 лет?
— Вы правы, обучение и подготовка кадров даже важнее, чем все остальное. Потому что сейчас в мире в первую очередь идет конкуренция за мозги и за технологии. Мы работаем с нашими ключевыми отраслевыми университетами. Наш министр энергетики Александр Новак — председатель попечительского совета энергетических вузов. Они в курсе всех инициатив, о которых мы с вами говорили. Важный акцент сегодня — овладение цифровыми технологиями. Я вижу, что молодежь в некоторых случаях даже лучше справляется с этим, чем опытные специалисты. Мы стремимся увлечь молодежь технологиями, которые будут определять облик энергетики будущего.
— А в том же МЭИ электростанция, кажется, с 30-х годов прошлого века работает...
— Это не беда. Зато преподаватели и студенты этого университета проектируют цифровые подстанции, у них есть для этого специальное оборудование. Цифровая подстанция позволит снизить на 30 процентов стоимость строительства и для своего обслуживания требует меньше людей. Но эти люди должны быть другие, больше айтишники, чем электромонтеры. Вот такая энергетика увлекает молодых ребят.
— Так все же что сегодня важнее: наращивать генерацию или обновлять технологию передачи и потребления?
— Мы в проекте Энергетической стратегии предусматриваем увеличение производства электроэнергии. Но потребность в электричестве будет определяться темпами роста ВВП. Поэтому наращивать генерацию надо с умом и повышать ее энергоэффективность. Надо выводить старое, неэффективное оборудование, заменять современным.
Я думаю, что будут актуальны следующие направления. Первое — распределенная генерация. Представьте, у вас на крыше дома стоят солнечные панели, и вы не будете полностью потреблять полученную энергию, а излишки ее направите в общественную электрическую сеть. Или через некоторое количество лет наши электромобили будут служить единым аккумулятором энергии и смогут не только потреблять электричество, но и выдавать его в сеть во время пиковых нагрузок. Второе — появятся потребительские сервисы, когда вы будете выбирать не одну управляющую сетевую компанию, а компьютер будет автоматически переключать вас на сбытовую компанию, которая в нужный момент даст вам энергию по минимальной цене. У нас поменяется все, и это перспектива ближайших десятилетий. Базовая генерация и магистральные сети как хребет энергетики в такой большой стране, как наша, будут нужны всегда. Но так как центры электропотребления перемещаются в города, то "умная" энергетика будет становиться цифровой, и энергетические системы будут больше напоминать интернет и быть ближе к потребителю. Появятся совершено новые уникальные высокоэффективные системы передачи энергии, без потерь, с применением сверхпроводников. Все это изменит энергетику, и будут это делать не только энергетики, но и мы с вами. IT-компании, которые будут создавать потребительские сервисы, каждый автомобилист на электромобиле или домохозяйство с ветряком или солнечной панелью — все будут участниками этой новой энергетики. Не только потребителями, но и производителями энергии. Вот что нас ждет.
Алексей Текслер, первый заместитель министра энергетики РФ
У нас технологии энергосбережения пока обходятся дороже, чем само производство энергии. Проще говоря, во многих случаях пока в это вкладываться невыгодно
Цифры
Львиная доля
По итогам 2016 года доля ТЭК в ВВП страны составила 22,6 процента, нефтегазовых доходов в федеральном бюджете 36 процентов. Доля топливно-энергетических ресурсов в экспорте Российской Федерации основных товаров — 58,1 процента.
В 2016 году Российская Федерация сохранила за собой первое место в мире по экспорту газа, второе — по экспорту нефти, третье — по экспорту угля.
Доля занятых в ТЭК от общей численности занятых составила 3,6 процента.