Вчера в Чечне был задержан один из участников похищения председателя самарского отделения Конгресса российских женщин Светланы Кузьминой и журналиста телекомпании РИО Виктора Петрова. Показания задержанного могут вывести сотрудников правоохранительных органов на организатора похищения. Арест последнего может привести к весьма неожиданному результату.
Как сообщил Ъ руководитель пресс-службы Северо-Кавказского оперативного управления ГУ МВД РФ по Южному федеральному округу Тамерлан Казиханов, 26-летний Муса Межиев был задержан в ходе спецоперации, проведенной в поселке Шами-Юрт Ачхой-Мартановского района Чечни. При аресте у боевика был изъят гранатомет. Мусу Межиева уже доставили в Нальчик, где находится штаб-квартира Северо-Кавказского управления. И, как отметил собеседник Ъ, если он даст показания, сотрудникам правоохранительных органов, возможно, удастся раскрыть одно из самых громких похищений, совершенных в Чечне в 1999 году. На вопрос, какую именно роль в захвате заложников играл Межиев, господин Казиханов, сославшись на тайну следствия, ответил уклончиво: известно, что Муса Межиев являлся правой рукой известного полевого командира и работорговца Кюри Ирисханова, а "тот, по нашим данным, и являлся организатором захвата Кузьминой и Петрова".Светлана Кузьмина и Виктор Петров приехали в Чечню в июне 1999 года вместе с московским правозащитником Александром Терентьевым. Они собирались искать рядового Андрея Чегодаева, пропавшего без вести при штурме Грозного в январе 1995 года. Солдат, как потом выяснилось, был убит, а его неопознанный труп находился в судебно-медицинской лаборатории в Ростове-на-Дону. Посредник, вызвавшийся свести розыскников с боевиками, у которых якобы находился солдат, оказался в сговоре с преступниками. Он вывез всех троих в Самашки, где они были захвачены в плен. За освобождение заложников полевой командир Кюри Ирисханов потребовал $3 млн.
Александр Терентьев погиб в плену. После того как за правозащитника не был заплачен выкуп, чеченцы под дулами автоматов загнали его в ледяную воду и держали там, пока он не умер. Из оставшихся в живых пленников боевики фактически сделали рабов — заставляли их рубить дрова, готовить еду. Летом 2001 года Виктору Петрову удалось перехитрить похитителей и сбежать. Светлана Кузьмина оставалась в заложниках еще несколько месяцев. Ее удалось освободить благодаря участию чеченского криминального "авторитета" Лечи Исламова (Бороды), который, находясь в Лефортовском СИЗО, сумел связаться с Русланом Гелаевым, и тот приказал похитителям отпустить пленницу. Учитывая это обстоятельство, краснодарский суд, рассматривавший недавно дело Бороды, также участвовавшего в захватах заложников, смягчил ему приговор. Вместо запрошенных прокурором двадцати лет заключения он получил всего девять.
Виктору Петрову, с которым вчера связался корреспондент Ъ, имя задержанного Мусы Межиева ни о чем не говорило. Зато Кюри Ирисханова он запомнил хорошо.
"Первый раз Ирисханова мы увидели в Шатое,— рассказал господин Петров.— Он пришел в помещение, где нас содержали,— подтянутый такой, в береточке. Спросил, как нас содержат, не злобствует ли Лечи Хромой. Последний был идеологом нашего содержания. Лечи был кем-то типа заместителя Ирисханова, человеком очень жестким. Свою кличку Хромой он получил после нападения на Буденновск, в котором участвовал. Его тогда практически в упор расстреляли два наших спецназовца. Каждый выпустил в Лечи по пистолетной обойме. Лечи получил девять пуль, но каким-то чудом остался жив. При этом в случае необходимости он и бегал неплохо, несмотря на свою хромоту.
Тогда в первый раз Кюри объяснил нам ситуацию. По его словам, его отряд нас просто охранял, и на самом деле если они что-то и имели за это, то какие-то несущественные суммы.
После этого Ирисханов посещал нас довольно часто. По большому счету во многом благодаря ему, как мне кажется, мы и остались живы. Просто он не позволял боевикам над нами издеваться, бить нас. Он вообще был из той категории чеченских боевиков, с которыми можно говорить. В отряде было всего двое таких людей: он и его зам, фамилию которого я уже не помню.
Был еще один очень интересный момент: Кюри Ирисханов оказался каким-то образом связан с ФСБ Ингушетии. По этому поводу после освобождения я сделал отдельное заявление в ФСБ. Буквально за неделю до того дня, как я сбежал, мы с Кузьминой сидели на бревне, когда Кюри подошел и сказал, что дела наши идут ни шатко ни валко. Мы у него спросили, возможен ли такой вариант, что они нас просто отпустят, и все. Он ответил, что ни ему самому, ни Лечи Хромому от нас ничего не нужно. 'Но есть ребята, которые вас охраняли; им бы хоть чего-нибудь заплатить. К тому же у меня есть обязательства перед ФСБ Ингушетии'. Это было сказано совершенно четко. Мы тогда по понятным причинам не стали спрашивать, что это за обязательства, да он бы и не сказал.
Он часто говорил, что не испытывает какой-то национальной вражды по отношению к русским, но ему неприятно, когда приходят в его дом и начинают в нем распоряжаться".
АНДРЕЙ Ъ-ФЕДОРОВ, Самара; ФЕДОР Ъ-МАКСИМОВ