процесс
Вчера Московский окружной военный суд вынес приговор шестерым подсудимым по делу об убийстве корреспондента "МК" Дмитрия Холодова. Генпрокуратура и пожилые родители убитого журналиста в шоке: все обвиняемые вчистую оправданы. Гособвинители пообещали, что так этого дела не оставят."Обвиняемые в убийстве Дмитрия Холодова — профессионалы, которых учили, что надо делать, чтобы преступление никогда не было раскрыто",— заявил куратор следствия, генерал из Генпрокуратуры Евгений Бакин в 1998 году, когда начались первые аресты по этому делу. И добавил: "Вопрос стоит, кто кого — мы их или они нас".
Вчера этот вопрос был разрешен военным судьей генерал-майором Владимиром Сердюковым, председательствовавшим на процессе. Генпрокуратура потерпела поражение от группы хорошо обученных офицеров-десантников во главе с бывшим начальником разведки ВДВ полковником Павлом Поповских. На допросах в суде они говорили, что Дмитрий Холодов сам виноват в собственной смерти. Потому что был слишком доверчивым, Дон Кихотом (так выразился господин Поповских), за что, мол, и поплатился.
Судья Сердюков написал в приговоре, что дело рассмотрено на открытом судебном заседании. Но это не так — журналистов, как и родственников подсудимых, выгнали из зала заседаний, как только начался допрос свидетелей. Ну не транслировать же судебные откровения высокопоставленного свидетеля, экс-министра обороны Павла Грачева (говоря о котором, судья Сердюков почтительно понижал голос), на всю страну. Из-за закрытости основной части процесса информагентства сообщали о его ходе в основном со слов адвокатов подсудимых, которые уверяли общественность, что никаких доказательств вины их подопечных нет и быть не может. А между тем кое-какие доказательства имелись.
По мнению адвоката потерпевших Холодовых Елены Андриановой, ознакомленной с "секретным" делом, подсудимые Павел Поповских, бывший десантник Константин Барковский и замдиректора охранного предприятия "Росс" Александр Капунцов давали последовательные, согласующиеся между собой и всеми материалами дела показания об обстоятельствах совершенного убийства, о его планировании, подготовке, о слежке за Дмитрием Холодовым. А вызванные в суд оперативники Каберов, Хапин (бывший начальник "взрывного" отдела МУРа) и Семендяев заявили, что никаких методов физического и психического воздействия к ним не применяли. К тому же признательные показания обвиняемых были записаны на видео, и из просмотра их также видно, что они давались добровольно.
Павел Поповских в своих показаниях, а также в неоднократных заявлениях на имя генерального прокурора РФ подробно рассказывал о том, что министр Грачев, а также командующий ВДВ Подколзин и замкомандующего ВДВ по тылу Зуев настойчиво требовали "разобраться" со строптивым корреспондентом "МК". Последней каплей для полковника Поповских стала угроза Павла Грачева в случае "неприменения мер" к Холодову разогнать 45-й полк ВДВ, созданный самим начальником разведки Поповских и являющийся его любимым детищем. По показаниям Павла Поповских, непосредственным исполнителем убийства был начальник спецотряда спецназа ВДВ Владимир Морозов. В свою очередь, обвиняемые Капунцов и Барковский подробно рассказали о тех задачах, которые ставил перед ними полковник Поповских по осуществлению плана убийства журналиста.
А вот упомянутый майор Владимир Морозов, который, по версии следствия, конструировал тот самый дипломат со взрывной начинкой, убившей Дмитрия Холодова, никаких явок с повинной не делал, и никто из следственной группы этого не добивался. Его лишь попросили на допросе 30 октября 1996 года (задолго до ареста) изложить возможный способ убийства корреспондента "МК". И десантник Морозов, рассказывавший, что его учили лучшие специалисты по минно-взрывному делу в СССР, подробнейшим образом описал все мельчайшие детали операции по физическому уничтожению Дмитрия Холодова. По этому поводу отец Дмитрия Юрий Викторович высказался так: "Только человек, непосредственно участвовавший в данной акции, мог знать такие детали ее проведения".
Есть в деле еще одно примечательное доказательство — показания ефрейтора 45-го полка ВДВ Александра Маркелова о том, что он видел, как дипломат со взрывчаткой делал у себя в кабинете майор Морозов (на столе у него лежал дипломат и взрыватель). Кроме того, десантник Маркелов слышал, как на следующий день после убийства журналиста Холодова начальник разведки Поповских зашел в расположение отряда и сказал майору Морозову: "Молодцы, хорошо сработали". Причем если подсудимые от своих признательных показаний в суде отказались, то свидетель Маркелов (который в ходе следствия стал потерпевшим, так как упомянутый Морозов, узнав о его показаниях, его побил) на суде настаивал на своем.
К тому же в суде выяснилось, что полковник Поповских предлагал ефрейтору Маркелову $2 тыс., чтобы тот отказался от данных прокуратуре показаний и вернул в "МК" деньги, полученные за помощь следствию. А еще полковник Поповских выделил 1 млн неденоминированных рублей на адвоката, который консультировал всех военнослужащих 45-го полка перед их походами на допросы по делу Холодова. Возникает вопрос, чем объяснить такую щедрость начальника разведки, если он непричастен к убийству журналиста?
В деле об убийстве корреспондента "МК" из подобных деталей, дополняющих друг друга, состоит основная доказательная база. Вот еще одна деталь: допрошенный на предварительном следствии свидетель Кузнецов рассказал, что как-то он выпивал вместе с вышеупомянутым майором Владимиром Морозовым и между ними завязался разговор "о грехах человеческих". В этой откровенной беседе майор Морозов заявил, что убийство Дмитрия Холодова — дело его рук и что такую задачу перед ним поставил Павел Поповских. Позже, на суде, свидетель Кузнецов признался, что перед судебным заседанием его пригласил к себе Михаил Савченко, адвокат одного из подсудимых — Константина Мирзаянца, и попросил подписать уже отпечатанный отказ от показаний.
Впрочем, следствие сработало далеко не идеально. Во всех материалах дела сквозит неуверенность следователей в том, что им вообще дадут направить в суд материалы с показаниями обвиняемого Поповских о том, что министр обороны настаивал на физической ликвидации журналиста, то есть на политическом убийстве. По словам адвоката Холодовых Елены Андриановой, при ознакомлении с делом иногда возникало впечатление, что Генпрокуратура "одной рукой его расследует, а другой — гробит". К тому же дело попало к судье Владимиру Сердюкову, который известен тем, что все сомнения толкует в пользу подсудимых. Достаточно вспомнить его оправдательный приговор по нашумевшему делу о взрыве на Котляковском кладбище, который Генпрокуратуре удалось с большим трудом отменить в президиуме Верховного суда, да и то после обещания его тщательно дорасследовать (дело Холодова вернуть на дорасследование, увы, не удастся — с 1 июля нынешнего года новый УПК запрещает возвращать уголовные дела из суда на дополнительное расследование).
Во вчерашнем приговоре судья Сердюков указал, что он полностью верит всему, что говорили на суде обвиняемые. В частности, он верит заявлению полковника Поповских о том, что признательные показания он давал в болезненном состоянии, так как ему надо было добиться, чтобы следователи отпустили его в госпиталь для операции на щитовидной железе. Правда, аналогичные показания были даны обвиняемым Поповских уже после этой операции. Но в приговоре об этом — ни слова. Зато заявление Павла Грачева о том, что Дмитрий Холодов его "внутренний враг", было расценено как "ироничное", сделанное на том основании, что "некоторые публикации Холодова не соответствовали действительности" (после этих слов мать убитого журналиста Зоя Александровна сказала, что приговор вынесен не подсудимым, а ее сыну).
Вместе с тем генерал Сердюков справедливо отметил: версия Генпрокуратуры о том, что с Дмитрием Холодовым расправились из-за того, что он хотел написать о готовящейся антитеррористической операции в Чечне, а разглашать эти сведения было нежелательно, ничем не доказана. Несколько свидетелей опровергли в суде эту версию, сказав, что Дмитрий такой информацией, скорее всего, не располагал.
Продолжая оглашать приговор, судья забраковал показания на суде офицера ЦОС ФСБ Владимира Мурашкина. Он поставлял информацию для Дмитрия Холодова и во время встречи с ним 14 октября 1994 года (за три дня до его убийства) видел молодого человека, долгое время шедшего за ними. По мнению офицера ФСБ, это была явная слежка. Чекист Мурашкин опознал этого человека в подсудимом Константине Барковском (тот ранее утверждал, что следил за корреспондентом "МК" по поручению полковника Поповских и даже, уже не будучи военнослужащим, получил от него документ прикрытия). Однако господин Сердюков свидетелю Мурашкину не поверил, так как "на следствии он давал противоречивые показания о приметах запомнившегося ему гражданина". И вообще, заключил судья, "бесспорно установлено, что Павел Поповских не организовывал наружное наблюдение за Дмитрием Холодовым и не пытался поставить его работу под свой контроль".
Следующим забракованным свидетелем оказался вышеупомянутый ефрейтор ВДВ Александр Маркелов, который не побоялся подтвердить на суде, что его коллеги причастны к убийству журналиста. Судья рассмотрел все даваемые им в разное время показания "под микроскопом" и разглядел в них существенные противоречия. Так, первоначально ефрейтор заявлял следствию, что майор Морозов давал подержать ему дипломат с взрывной начинкой, а затем признался, что говорил это "для пущей убедительности". По мнению судьи, ради красного словца заявлял свидетель и о том, что был аналитиком операции по уничтожению журналиста Холодова. Короче, показания десантника Маркелова "непоследовательны, неубедительны, надуманны, нелогичны, неконкретны, даны из-за материальной заинтересованности, в связи с чем суд их отвергает".
Опроверг судья даже такой общеизвестный факт, что дипломат с взрывным устройством Холодов получил в камере хранения Казанского вокзала, так как кладовщики этой камеры никого из подсудимых не опознали (что, заметим, неудивительно, так как перед ними за смену проходит масса лиц). В показаниях непосредственного начальника Дмитрия Холодова замглавного редактора "МК" Вадима Поэгли о том, что журналист показывал ему жетон от камеры хранения именно этого вокзала, генерал Сердюков также усомнился.
Свою коронную фразу "не колеблет убеждение суда" Владимир Сердюков произнес трижды, и всякий раз она касалась "непоколебимых" показаний подсудимых о их невиновности. К примеру, обвиняемые в убийстве Поповских и Константин Мирзаянц только в суде вспомнили о своем алиби: что в день убийства, 17 октября 1994 года, они были в подмосковном Королеве, в одной из школ, где готовили визит Павла Грачева. До этого следствие бесчисленное множество раз спрашивало их, где они были в тот день, но они говорили, что не помнят. Вспомнили, читая материалы дела. И судья в приговоре особо отметил: их объяснения "убедительны".
Итог: все шестеро обвиняемых в совершении убийства оправданы за "недоказанностью", арест их имущества отменен, и они освобождены из-под стражи в зале суда. В удовлетворении имущественного иска "МК" на 14 млн руб. отказано. Правда, майор Морозов признан виновным в том, что ударил рукой по лицу свидетелю Маркелову, майор Мирзаянц — виновным в том, что сломал челюсть сослуживцу капитану Киселеву, а полковник Поповских — виновным в том, что заставлял полковника Чернышова делать липовые паспорта как документы прикрытия для своих подчиненных и просто знакомых. Но за эти преступления они от наказания освобождены в связи с истечением срока давности.
Точка в этом деле еще не поставлена — приговор собираются обжаловать потерпевшие Холодовы, заявившие вчера о явных нестыковках между тем, что происходило на суде и написано в приговоре, а также гособвинитель Ирина Алешина, которая вчера призналась, что ей угрожали убийством и предлагали взятку за отказ от участия в процессе (к ней даже была приставлена охрана из сотрудников ФСБ).
Примечательно, что, пока шел этот процесс, был убит коллега и сослуживец генерала Сердюкова — судья Московского окружного военного суда Олег Солодовников. И прокуратура направила в суд дело против четырех обвиняемых в его убийстве, так же, как и дело Холодова, основанное на признательных показаниях обвиняемых, от которых они впоследствии отказались (в деле даже не было ни одного свидетеля). Но поскольку убили судью, этих доказательств оказалось достаточно, и подсудимые получили от двадцати до двадцати двух с половиной лет лишения свободы. А их жалобы "не поколебали убеждение суда".
ЕКАТЕРИНА Ъ-ЗАПОДИНСКАЯ