Интервью театр
Фото: dpa/AFP
Попасть в берлинский театр "Шаубюне" на "Гамлета" Томаса Остермайера до сих пор непросто: спектакль идет хоть и давно, но редко и приобрел репутацию культового. И не только благодаря имени режиссера, но и благодаря игре шести актеров и прежде всего Ларса Айдингера. Именно ролью Гамлета он привлек внимание Алексея Учителя, пригласившего его на роль Николая Второго в свой фильм "Матильда". После спектакля в "Шаубюне" Андрей Плахов побеседовал с Ларсом Айдингером.
— Вашего Гамлета называют антигероем, вы согласны?
— Вопрос в том, как далеко можно зайти, создавая образ антигероя. Гамлет — голос аудитории, обыкновенных людей, а мы все в жизни антигерои. Когда нам показывают идеального героя, мы воспринимаем это как клише, возникает дистанция. Чем больше ошибок совершает персонаж, чем больше в нем противоречий, тем лучше, тем он ближе к зрителю. Мы даже позволили себе показать Гамлета гомофобом. Полагаю, что в России это звучит иначе, но для немцев это был шок — увидеть Гамлета-гомофоба. Он нездоровый персонаж, часть коррумпированной системы, хотя и ненавидит ее.
— Вас называют мультиталантом. Вы играете, режиссируете, пишете музыку, даже были диджеем...
— Я считаю себя артистом, художником, а не просто актером. И это неважно, музыка или фотография, театр или кино. Но очевидно, лучше всего я могу себя выразить как актер. В других занятиях чувствуешь пределы своих возможностей, в актерстве — нет.
— Что такое для вас кинематограф, на какие его образцы вы ориентируетесь?
— Я визуальный человек — и в театре, и в кино люблю работы тех режиссеров, которые достаточно смелы, чтобы снимать большое кино с постановочными сценами, которые выходят за первый, нарративный уровень и открывают символический, магический смысл. Я верю в реализм воображения и считаю ошибкой думать, будто фантазия противоречит реализму.
— Довольны ли вы своей актерской карьерой в кино? Например, недавней ролью у Оливье Ассаяса в фильме "Персональный покупатель"?
— Да, и особенно в другой его картине "Зильс-Мария", которую считаю превосходной. В этом году я также сыграл у режиссера Криса Крауса в фильме "Вчерашний расцвет", получившем награду и приз публики на фестивале в Токио. Это кино о продолжающейся зависимости немцев от того, что делали наши деды во времена Третьего рейха. Мой дед воевал, а он воспитал моего отца, и я никогда не скажу, что мы новое поколение, совершенно свободное от груза прошлого. В этом фильме я играю импотента и мизантропа — человека, не способного ни к сексу, ни к любви.
— Совсем неожиданную роль — русского царя Николая II — предложил вам Алексей Учитель. Как это случилось?
— Учитель два года искал исполнителя и, посмотрев "Гамлета", обратился ко мне. Он дал возможность познакомиться со своими фильмами, и они произвели на меня впечатление. Этот режиссер идет по пути большого кино, создает образы, которые граничат с клише, но являются репрезентативными для России. Например, в фильме "Край" два поезда стремительно несутся навстречу друг другу. Или помню сцену в картине "Космос как предчувствие", когда два парня купаются в суровом ледяном море, а потом едут на велосипедах по бескрайней равнине. Это сильные, эмоциональные моменты, они увлекают меня с эстетической точки зрения. Кроме того, атмосфера этих фильмов полностью отличается от того, что мне знакомо по Германии, а я всегда ищу возможность пережить новый опыт.
— Вы, вероятно, слышали о нападках на фильм "Матильда" в связи с тем, что его сюжет якобы бросает тень на Николая II, канонизированного православной церковью. Хотя, как заметил богослов Андрей Кураев, "канонизирован был не образ правления Николая II, а образ его смерти". А роман с Матильдой Кшесинской разыгрался, когда Николай еще даже не был императором и не был женат.
— Для тех, кто видит Николая святым, это не реальный, а мифологический персонаж. Если как художник ты имеешь дело с реальным человеком, надо показать драматизм его жизни, его соблазны и его ошибки. Я показал любовь Николая к двум женщинам — Матильде и Александре. Это история конфликта двух чувств: одно символизирует незыблемую традицию монархии, другое — стремление быть свободным человеком. Николай не был способен править такой страной, как Россия, но монархический долг заставлял его это делать. Матильда — метафора анархии и свободы. Николай же — вовсе не грязный тип, который предает жену. Это не история предательства, это история страдания: он ненавидит себя, не будучи в состоянии решить проблему.
— Второй повод, по которому набросились на вас ортодоксы,— якобы вы чуть ли не порноактер. В качестве доказательства почему-то приводится фильм Питера Гринуэя "Гольциус и Пеликанья компания".
— Ничего не имею против порно, но ни я, ни Гринуэй не имеем к нему никакого отношения. Этот большой художник рассматривает сексуальность как часть нашей жизни. Его цель — не провокация, а стремление сделать людей более свободными и открытыми. Отрицание сексуальности, как показывает история, приводит к неразрешимым конфликтам и трагедиям.