Событие недели — "Фанатик" (The Believer, 2001) Генри Бина (Henry Bean), победитель прошлогоднего Московского фестиваля (29 июня, ТВЦ, 0.05 ***), фильм, актуальный не только в свете дебатов об экстремизме, но и как пример политической корректности, оборачивающейся против себя самой. Герой фильма — не просто скинхед, он — самый яркий, самый фанатичный, самый образованный из своих соратников. Тот, кто жжет антисемитским глаголом сердца людей, служит связующим звеном между уличными костоломами и взрослыми дядями, готовящими на благостных ранчо серьезные теракты, входит в высшее неонацистское общество Америки. Он знает иврит, но не только и не столько потому, что, как он объясняет другим скинхедам, надо знать врага в лицо, но потому, что он сам — мальчик из хорошей, религиозной еврейской семьи. И даже футболку со свастикой снимает на пороге дома, чтобы не огорчать папу. Когда за очередную выходку его отправляют на популярную групповую психотерапию — пообщаться с выжившими в лагерях смерти и гетто старичками (интересно, что никто не подумал, каково от такого общения старичкам), он произносит пылкую речь, из которой явствует, чем же евреи ему не нравятся. Ненависть вызывает в "фанатике" пресловутое еврейское долготерпение, покорность, с которой они шли в гетто и газовые камеры, не пытаясь унести с собой хотя бы одного нациста. Очевидно, его антисемитизм — лишь попытка докопаться до дна этого долготерпения, вызвать, наконец, ответное насилие. Тут все немного становится на свои места. Феномен еврейского антисемитизма хорошо известен. В покорности, оборачивающейся потворством нацизму, евреев обвиняли многие и многие отнюдь не антисемиты. Бунт "фанатика" против своего народа оказывается библейским бунтом против Бога-отца, что Бин разжевывает в патетическом финале. Однако герой сыгран так темпераментно, его проклятия столь убедительны, а доводы его оппонентов столь беспомощны, что фильм получается весьма двусмысленным. Другое исследование фашизма — "Конформист" (Le Conformiste, 1971) Бернардо Бертолуччи (Bernardo Bertolucci) (30 июня, ОРТ, 0.20 *****) — тоже, возможно, основано на несколько наивном, но модном в те годы фрейдистском объяснении этого феномена. Но визуальная мощь фильма Бертолуччи, конечно, несравнима с аккуратным стилем Бина. В советский прокат он, кстати, попал изуродованный как ни один другой фильм: обесцвеченный, перемонтированный и чуть ли не переозвученный. В конечном счете, сомнительная версия, что герой Жан-Луи Трентиньяна (Jean-Louis Trintignant) стал не просто элегантной амебой-конформистом, но и сообщником фашистских убийц из-за сексуальной травмы, нанесенной ему в детстве, не так уж и важна. Важно то, что, раз увидев, уже не забыть ослепительные по красоте сцены убийств муссолиниевскими агентами во Франции итальянского политэмигранта с женой, сыгранной буквально излучающей свет Доминик Санда (Dominique Sanda). Не забыть ее чувственный танец с женой конформиста, ее лицо, распластанное по стеклу автомобиля, за которым конформист пытается укрыться, почувствовать себя непричастным к преступлению. Из современных же европейских режиссеров все о сексе знает испанец Педро Альмодовар (Pedro Almodovar). Несмотря на то что его фильм "Все о моей матери" (Todo sobre mi madre, 1999) (4 июля, РТР, 23.30 ****) населен привычными для кинематографа Альмодовара богемными уродами-"фриками", транссексуалами, трансвеститами и наркоманами, это редкий пример высокой мелодрамы, гордо и справедливо заявляющей о своей преемственности мелодраме "золотого века" Голливуда. Приметы реальности изменились, но искренняя напряженность чувств сохранена Альмодоваром нетронутой. Юноша случайно и глупо погибает после премьеры "Трамвая 'Желание'", так и не добившись от матери правды о своем отце. А как она могла сказать ему, что отца уже давно зовут не Хуан, а Хуанита и грудь у него больше, чем у мамы. Похоронив сына, она отправляется в Барселону на поиски того, кого когда-то любила. К слову сказать, Альмодовар — еще одно подтверждение теории, что режиссеры-гомосексуалисты, такие, как Висконти или Фассбиндер, гораздо глубже и тоньше понимают женщин, чем их гетеросексуальные коллеги. Из области курьезов на неделе привлекает внимание "Ведьма из Блэра" (The Blair Witch Project, 1999) Даниэля Мирика (Daniel Myrick) и Эдуардо Санчеса (Eduardo Sanchez) (28 июня, НТВ, 22.30 **). Премьере фильма предшествовала инфантильная, но эффективная рекламная кампания. Дескать, в октябре 1994 года группа студентов сгинула без вести в диком лесу, где расследовала старую легенду о ведьме--пожирательнице детей. А фильм якобы смонтирован из их чудом найденных видеосъемок. Конечно, это чистая любительщина, и на экране ровным счетом ничего не происходит, но желаемого эффекта авторы фильма к финалу более или менее добиваются. После "Ведьмы из Блэра" начинаешь шарахаться от любой висящей на ветке тряпочки и вздрагивать от детского смеха.
