"Без оказания помощи организации нефтепромышленники нисколько не гарантированы от всевозможных неожиданностей"

В 1904 году в Баку произошли беспорядки, в ходе которых был нанесен громадный ущерб нефтепромыслам. В результате Российская Империя перестала быть мировым лидером по добыче нефти, а экспорт главного нефтепродукта того времени — керосина — сократился в три раза. Отечественные нефтепромышленники заявляли, что поджоги спровоцировали их американские конкуренты. Найденные нами документы и свидетельства позволяют восстановить предысторию и реальную картину этой катастрофы.

Евгений Жирнов

"Употреблять вместо хлороформа"

Конкуренция между российским и иностранным керосином началась еще в те времена, когда он был еще слишком дорог для массового применения в освещении и продавался главным образом в аптеках. Как и любое вновь открытое вещество, его пытались применить в медицине, о чем доктор Г. Гирцель из Лейпцига в 1864 году сообщал:

"Этот петролемный эфир советовали употреблять вместо хлороформа, для приведения в бесчувственное состояние (анестезирование). Гораздо важнее его значение как наружного средства против различных болезней, в особенности для втирания. С этою целью в торговле уже очень давно встречается особенный, тщательно очищенный и своеобразно приготовленный, петролемный эфир под названием "Петролемный эфир для втирания"".

Как писал доктор Гирцель, это средство применяли при ревматизме, различных воспалениях и даже при лечении "болезней неопределенного свойства" в качестве обезболивающего:

"Следствием употребления этого средства было мгновенное значительное облегчение боли, которая, по прошествии нескольких часов, до 24, снова возвращалась в сильнейшей степени и требовала снова употребления этого средства".

Фармацевты, торговавшие керосином, отдавали предпочтение продукту, сделанному за океаном, по весьма прозаической причине — качество отечественного оставляло желать много лучшего. В "Историческом очерке развития горного дела на Кавказе" говорилось:

"Бакинский керосин часто даже вовсе не горел, давая лишь копоть и чад, что объясняется тем, что большинство заводчиков, незнакомые с техникой самого дела, не понимали и необходимости технических улучшений, выпуская на рынок керосин, наполовину состоявший из бензина и соляровых масел".

Бакинский керосин часто даже вовсе не горел, давая лишь копоть и чад

Ничего странного в подобной ситуации не было. С 1850 года нефтепромысел в Баку осуществлялся по откупной системе — откупщики вели добычу нефти на государственной земле за счет собственных средств, внося в казну установленную плату. Монопольное положение позволяло держать высокие цены на нефть и продукты ее полукустарной обработки. Нефть продавалась по 50 коп. за пуд (1 пуд — 16,38 кг). А быстро набиравшее популярность у обывателей осветительное масло — керосин в поволжских губерниях России доходил до 5 руб. за пуд (для сравнения: фунт черного хлеба там в то время стоил 1,5 коп., пуд, соответственно,— 50 коп.).

Астрономические цены вызвали ажиотаж среди желающих быстро улучшить свое материальное положение, и к 1870 году в Баку кроме заводов миллионера В. А. Кокорева и откупщика И. М. Мирзоева действовало еще 43 керосиновых производства. Из-за конкуренции цены снижались, но продолжали оставаться очень привлекательными для изготовителей и продавцов керосина — 3 руб. 75 коп. с доставкой в Нижний Новгород в 1869 году, 4 руб. в 1870-м и 1871-м, 3 руб. 50 коп.— в 1872 году.

Но благоприятной конъюнктурой воспользовались и американские нефтепромышленники, у которых цена пуда керосина с доставкой в порты восточного побережья Соединенных Штатов, по расчетам русских экономистов, составляла 38 коп. Так что, по данным статистики, с 1864 по 1868 год практически весь продававшийся в столицах и крупных городах России керосин был американским. Только в 1869 году доля бакинского керосина там достигла 12%, а в 1870 и 1871 годах с трудом выросла до 20%.

"Переполнив весь мир керосином"

Специалисты горного дела объясняли, что ситуацию, когда страна имеет запасы нефти, а сверхдоходы получают американцы, можно исправить только одним способом — отменить откупную систему и передать нефтеносные земли в пользование частным лицам и обществам. В 1871 году проблема рассматривалась комиссией, назначенной наместником на Кавказе великим князем Михаилом Николаевичем, затем новой комиссией — в Санкт-Петербурге, и 1 февраля 1872 года император Александр II утвердил новые "Правила о нефтяном промысле", с 1873 года отменявшие откупа на добычу нефти.

В Баку и вокруг него немедленно началась настоящая нефтяная лихорадка. В обстоятельном докладе М. И. Лазарева, представленном в 1889 году Обществу для содействия русской промышленности и торговле, об этом времени говорилось:

"Крайняя простота заводского дела, а что самое главное — легкость добычи нефти при неглубоком бурении в 20-25 саженей (1 сажень — 2,1336 метра.— "История"),— все это настолько было доступно, что все, имевшее лишнюю копейку, бросилось тогда в нефтяное дело. С купцами конкурировали в этом рвении и в этой нефтяной горячке и старшие нотариусы окружных судов, и даже местный военно-морской прокурор".

Прокурор, как писал Лазарев, к всеобщему удивлению, объявил себя потомственным бакинским беком и использовал это фиктивное основание для захвата всегда считавшегося общественным и потому не имевшего владельца участка земли в нефтеносном районе.

Для приобретения обширных перспективных площадей использовались все возможные способы. В обзоре истории и состояния нефтяной промышленности России, составленном в 1912 году известным экономистом и правоведом М. И. Ушаковым, рассказывалось:

"С уничтожением откупной системы (с 1 января 1873 года) в Бакинском районе площади земли, принадлежащей казне, в некоторой части раздаются отдельным частным лицам (напр., Лазареву, княгине Гагариной и др.), а затем известное пространство их было разбито на участки и продано с торгов".

Проведенные торги дали поразительные результаты. Выставленные на продажу 48 участков были оценены в 552 тыс. 221 руб., а проданы в пять с лишним раз дороже — за 2 млн 980 тыс. 307 руб. Для сравнения: за 22 года действия откупной системы казна получила 3 млн руб.

Все, имевшее лишнюю копейку, бросилось тогда в нефтяное дело

Но вложенные тогда деньги окупались сполна, если земля оказывалась богатой нефтью. Так, один из участков, купленный в 1872 году за 9 тыс. 55 руб., в 1897 году был перепродан англичанам за 5 млн руб.

Отказ от откупов привел и к резкому увеличению добычи нефти. Если в 1872 году в Баку добыли 1,395 млн пудов нефти, то в 1873 году — 3,904 млн пудов, а в следующем году — 4,702 млн. Одновременно росла и переработка. За первые пять месяцев действия новых "Правил о нефтяном промысле" в Баку появилось 80 новых керосиновых производств. В 1874 году бакинский керосин отвоевал у американского уже треть рынка в столицах и крупных городах.

Однако нефтедобытчики и переработчики из Соединенных Штатов, а вместе с ними и русские купцы, продававшие американский керосин в России, не собирались сидеть сложа руки. На рост производства в Баку они ответили резким увеличением ввоза. Экономист и публицист С. И. Гулишамбаров в 1887 году писал:

"Переполнив весь мир керосином, американцы не забыли, разумеется, и России. И действительно, в 1873 г. и 1874 г. этого товара привезли в Россию так много, что и здесь предложение превысило спрос. В 1869 году к нам привезено из Америки 1.099.427 пуд. керосина, в 1870 г.— 1.440.970 пудов, в 1871 г.— 1.720.420 пудов, в 1872 г.— 1.790.335 пудов. В следующем 1873 году, когда в Баку было приготовлено слишком вдвое более предыдущего года, из Америки привезено 2.701.143 пуда. Понятное дело, что в 1873 г. осталась масса непроданного товара. Несмотря, однако, на это, в 1874 году было привезено еще 2.524.161 пуд".

Обострение конкурентной борьбы привело к небывалому прежде падению цен на керосин — до 1 руб. 90 коп. за пуд. Для бакинских нефтепромышленников, в особенности мелких и средних, это была настоящая катастрофа. Ведь они вкладывали в дело, как правило, только небольшие собственные деньги. Как вспоминали современники, кредиты владельцам крошечных и малых промыслов давали только частные лица под 30-40% годовых. Обзавестись оборотным капиталом под меньший процент у европейских банкиров не представлялось возможным — в это же время начались финансовые затруднения в Германии и Австро-Венгрии. Ко всему прочему, нефтепереработчики должны были платить в казну акциз — 15 коп. с пуда керосина, причем вперед, до выпуска продукции. А с учетом огромных непроданных остатков эти копейки усиливали и без того неподъемную финансовую нагрузку на керосиновые заводы.

Казалось бы, американцы победили конкурентов из Российской Империи полностью и окончательно. Но худа без добра не бывает, и в 1874 году в Баку потянулись те, кому денег было не занимать. Братья Нобель, например, выгодно приобрели в переживавшем свой первый нефтяной кризис городе участок, на котором построили оснащенный по последнему слову техники нефтеперерабатывающий завод, а затем начали все более и более расширять свой нефтяной бизнес. Однако, что было не менее важным, они участвовали в комиссии по выработке мер противодействия американскому керосиновому натиску. Нобели, давно и с успехом занимавшиеся производством оружия для русской армии, пользовались авторитетом у правительственных чиновников, и потому их предложение — поднять акцизы на американский керосин и обнулить на русский, горячо поддержанное всеми отечественными нефтепромышленниками,— было утверждено Министерством финансов и начало действовать 1 сентября 1877 года. Тогда же было признано необходимым взымать акциз с американцев не кредитными рублями, а золотой монетой, что из-за разницы их курсов повышало ввозные платежи еще на 40%. Так что в реальности этот сбор стал запретительным барьером, и к 1883 году ввоз американского керосина в Россию прекратился.

"С огромными барышами"

Покровительственный ввозной тариф избавил отечественных нефтепромышленников от заокеанских конкурентов на внутреннем рынке, но лучше разбиравшиеся в хитросплетениях российской внешней и торговой политики Нобели понимали, что запретительный барьер не будет вечным. А вернейшим средством борьбы с американскими производителями нефтепродуктов будет снижение цен до уровня, невыгодного заокеанским конкурентам. А для этого требовалось повышение эффективности на всех этапах — от добычи нефти до продажи рядовому потребителю в русской глубинке.

Нобели создали "Товарищество братьев Нобель" (но все продолжали называть его просто "Нобели"), в последующие годы вложившее в развитие своего нефтяного бизнеса невероятные для того времени деньги — 20 млн руб. А чтобы увеличить отдачу от инвестиций, попытались привлечь к создаваемым проектам остальные нефтедобывающие и перерабатывающие компании. Так, они предлагали отказаться от перевозки нефти с промыслов на заводы на верблюдах и арбах.

"Небесполезно вспомнить здесь,— писал М. И. Лазарев,— предложение Роберта Нобеля, сделанное им в 1877 г., но отвергнутое бакинскими промышленниками,— о сооружении общими силами первого нефтепровода от источников к заводам. Бакинцы не захотели в то время обратиться к этому рациональнейшему способу передвижения нефти, давно уже принятому в Америке. Они предпочли местному нефтепроводу от источников к заводам ходатайство пред правительством о сооружении двенадцативерстного нефтяного участка будущей Закавказской железной дороги".

Нобели отказались от идеи перевозить нефть на такое короткое расстояние в железнодорожных цистернах и в 1878 году построили нефтепровод.

"Как только первый, балахано-бакинский нефтепровод был построен,— вспоминал Лазарев,— добыватели нефти и заводчики тотчас убедились в тех удобствах, которые связаны с передвижением нефти по трубам. Выгоды этого способа передвижения были столь очевидны, что у многих сомневавшихся раньше в его пользе бакинцев тотчас же зародилась мысль о сооружении новых нефтепроводов, несмотря на последовавшее открытие нефтяного участка Закавказской дороги. Таких нефтепроводов ныне (в 1889 году.— "История") в Баку выстроено уже 15, с общею пропускною способностью свыше 700 тысяч пудов в сутки, цена за перевозку на этом расстоянии понизилась с 5 коп. за пуд до 0,75 копейки. Общая длина трубной линии в Баку теперь превышает уже 200 верст".

Затем Нобели предложили увеличить эффективность дальних перевозок нефти и нефтепродуктов. Керосин тогда перевозили пароходами в бочках или в жестяных емкостях, упакованных в деревянные ящики. Но при этом, как подсчитали сотрудники Нобелей, 20% оплаты пароходным компаниям (прежде всего крупнейшей из них — обществу "Кавказ и Меркурий") уходило, по сути, на транспортировку тары. К тому же упаковку гораздо дешевле было покупать не в Баку, а в поволжских городах. Так что выгода от перевозки наливными судами была очевидной.

"Товарищество братьев Нобель,— констатировал Лазарев,— прежде чем стать перевозчиком, делало обществу "Кавказ и Меркурий" предложение взять на себя перевозку для него наливом керосина, с огромными барышами для этого пароходного общества, по 18 коп. с пуда до Царицына, при пятилетнем контракте (сейчас та же компания возит за 12 коп.), но на это общество "Кавказ и Меркурий" не согласилось".

Против перевозки наливом, как и в случае с трубопроводами, были и бакинские промышленники. Но Нобели заказали 12 наливных судов и вскоре добились снижения цены керосина, доставленного на их главные склады в Царицын, как тогда именовался Волгоград, до 47 коп. за пуд. Новые цены прочно перекрыли американцам доступ на русский внутренний рынок керосина, но окончательно испортили отношения Нобелей с остальными отечественными нефтепромышленниками. Они по-прежнему страдали от отсутствия оборотных средств и пытались компенсировать потери от падения цен, наращивая производство. Если в 1874 году в Баку добыли 4,702 млн пудов нефти, то в 1882-м — более 50,5 млн пудов.

"Водворение Ротшильдов"

Учитывая ограниченность покупательной способности населения Российской Империи, выход был один — начинать вывоз бакинского керосина за границу. Как оказалось, Нобели выстраивали свою сеть транспортировки и хранения с учетом этой цели.

"Кроме склада в Царицыне,— писал в 1894 году публицист В. М. Краузе,— товарищество имеет также огромные склады в Саратове, Москве, Петербурге и др. городах, с общей вместимостью керосина в сотню миллионов пудов. Необходимость в этих складах является главным образом потому, что наибольший спрос на осветительное масло (керосин) бывает зимою — именно тогда, когда навигация по Волге прекращается, а немедленное удовлетворение спроса является настоятельно необходимым. На одни баржи специально для перевозки керосина "товарищество Нобель" затратило миллионы; не менее стоила ему масса вагонов-цистерн, вместимостью каждый более 600 пудов, в которых керосин развозится по железным дорогам во все уголки России, идет к западной границе для дальнейшей отправки в Австрию, Германию и Францию сухим путем и в Либаву, откуда морем направляется в Англию".

Но бакинские нефтепромышленники, как обычно, не спешили присоединяться к Нобелям. Тем более что появился новый, куда более выгодный путь для экспорта. К Закавказской железной дороге были пристроены в 1883 году участки Тифлис--Баку и Самтредиа--Батуми, и появилась возможность грузить бакинский керосин на суда в порту Батуми.

"Первое время,— говорилось в докладе М. И. Лазарева,— т. е. с 1883 г. до 1886 г., вывоз керосина по Закавказской железной дороге хотя и поправил несколько бакинцев, но тогда он производился главным образом в таре (бочечной или ящичной) и, естественно, большого значения для них иметь не мог. Пионером нашей заграничной торговли явился строитель Закавказской железной дороги, г. Палашковский, положивший начало так называемому Батумскому нефтепромышленному и торговому обществу, впоследствии переименованному в столь ныне известное Каспийско-Черноморское. Первые попытки в новом деле, где потребителей, при общем недоверии, надо еще знакомить с новым товаром, всегда труднее последующих. Поэтому неудивительно, что цель, поставленная себе г. Палашковским,— развить экспорт русского керосина заграницу в широких размерах, вскоре встретилась с такими затруднениями, которые оказались для него непосильными. Для новой организации такого дела требовался огромный оборотный капитал, которого у Палашковского не было. Все его старания найти себе компаньонов ни к чему не привели; что же касается наших московских капиталистов, то они признали это заморское дело для себя решительно неподходящим...

В Лондоне организованы были акционерные компании и синдикаты, которые и скупали (через подставных лиц) многие нефтепромышленные предприятия в Баку

Палашковский обращался за помощью к правительству, но министерство финансов в то время не нашло возможным удовлетворить ходатайство его о выдаче Каспийско-Черноморскому обществу ссуды...

Неохотно этот энергичный деятель, после многих крайне полезных в течение почти трех лет попыток, составивших известность русскому керосину в Средиземном море и даже в Индии, свыкся с мыслью расстаться с делом, будущее которого для него было столь очевидно и которое было так прекрасно поставлено директором этого общества В. М. Ивановым. Но, не имея возможности продолжать его самостоятельно, он был в конце концов вынужден искать заграницей покупателя на свое живое, многообещающее предприятие".

Общество хотели было купить Нобели. Но их финансовые ресурсы истощал непрекращающийся кризис перепроизводства и падение цен, доходивших в Царицыне уже до 20 коп. за пуд керосина. Так что Каспийско-Черноморское общество досталось тем, кто и прежде давал кредиты С. Е. Палашковскому,— французской ветви банкиров Ротшильдов.

"Водворение Ротшильдов в кавказском нефтяном деле,— писал Лазарев,— последовало в 1886 году, когда они вступили во владение Каспийско-Черноморским обществом. Это общество владело тогда, помимо 12 десятин нефтяной земли, купленной и арендованной, еще заводом в Баку, с производительностью в 4 милл. пудов керосина".

Ротшильды оказались хорошо знакомыми с ситуацией в бакинской нефтепромышленности и помимо собственного производства керосина начали развивать и иную деятельность.

"Недостаток денег,— констатировал Лазарев,— и огромные, ввиду этого, на них проценты были слишком очевидны. Мизерный кредит Государственного банка в 500 тыс. рублей для всей нефтяной промышленности уж, конечно, в свою очередь, не мог разрешить вопиющей нужды...

Первое время, т. е. вторую половину 1886 года, представители Ротшильдов занимаются главным образом тем, что входят в положение местных производителей. Крупнейшим они предлагают, как средство выйти из временных затруднений, ссуды под залог акций, всего из 6% годовых, или под имущество с обязательством доставить определенное количество нефтяного товара в вагонах Закавказской железной дороги, которым бы названный долг погашался. Результатом этих предложений была выдача на первых же порах двум крупнейшим после Нобеля заводам в Баку — 600 тыс. руб.".

Бакинским предпринимателям казалось, что они смогут расплатиться с Ротшильдами легко и безболезненно. По существовавшим на Закавказской дороге правилам, количество вагонов, выделяемых каждой компании для перевозки керосина в Батуми, зависело от производительности ее заводов. Чем больший процент в общей выработке в Баку за прошедший месяц имела компания, тем больше вагонов она получала. А чем больше вагонов отправлялось Ротшильдам, тем быстрее погашался кредит. Дело было за малым — увеличить добычу нефти, что технически не представляло собой никаких проблем.

Однако получить больше вагонов хотел каждый нефтепромышленник, и в Баку началась настоящая гонка за наращивание объемов добычи и переработки. Вступившим в нее компаниям Ротшильды охотно давали кредиты, но неизменно откладывали момент подписания контрактов, оговаривающих цену на поступающий в Батуми керосин. Поначалу никто не беспокоился, ведь текущие поставки оплачивались очень щедро. Но уже в 1887 году было добыто 165 млн пудов нефти, в три с лишним раза больше, чем в 1882 году. Естественно, цена на нефть неуклонно снижалась. Так что вскоре оказалось, что Ротшильды покупают керосин лишь чуть дороже фактической себестоимости.

Одновременно Ротшильды, используя наработки Палашковского и свои громадные финансовые ресурсы, начали вытеснение американских производителей керосина с рынков разных стран и быстро добились значительного прогресса. 15 января 1889 года нью-йоркский журнал Progressive Age в числе прочего опубликовал приводившиеся в американской печати мнения бизнесменов по "русскому нефтяному вопросу":

"Члены нефтяной промышленности становятся все более и более беспокойными относительно "русского призрака". Что это соперничество начало быстро принимать могущественный характер и в предстоящем году грозит принять размеры, которые сильно повредят интересам американской промышленности, признается и консервативными торговцами. Это в особенности стало волновать умы с тех пор, как в нефтяных кругах прошел слух, что компания "Standard Oil" вступила в переговоры с нефтяными заводчиками в России о соответственном распределении товаров, которое устранило бы борьбу из-за рынков".

Но договариваться Ротшильдам пришлось не только с американским монополистом.

"Яркая картина торжества русского продукта"

Игру Ротшильдов могли испортить и Нобели вместе с другими, не попавшими в кредитную кабалу, бакинскими промышленниками, и пришедшие на Кавказ, несмотря на официальный запрет, британские инвесторы.

"Правительство,— писал М. И. Ушаков,— находило нежелательным участие иностранного капитала, и в 1892 году законом были ограничены права иностранцев на занятие нефтяным промыслом. Тем не менее, несмотря на такое стеснение, в 90-х годах иностранные капиталы, преимущественно английские, появляются через подставных лиц. В 1895 и 1896 годах в Лондоне для этой цели организованы были акционерные компании и синдикаты, которые и скупали (через подставных лиц) многие нефтепромышленные предприятия в Баку (как напр., Тагиева, Шибаева и др.)".

Поэтому в 1895 году появился Союз керосинозаводчиков по заграничному экспорту, просуществовавший недолго, но способствовавший росту цен на керосин и доходов компаний. Валовый доход бакинских компаний от продажи керосина, равнявшийся в 1894 году 5,08 млн руб., в следующем году поднялся до 13,41 млн, а в 1896-м составил 16,58 млн.

Конфликтуя и договариваясь, бакинские производители керосина пережили мировой экономический кризис 1901 года, когда цена на керосин с 31,5 коп. за пуд в 1900 году упала до 12 коп. в 1901-м. Выдержали они и, как все отмечали, совершенно неожиданную всеобщую забастовку в Баку 1903 года. Промышленники тогда пошли на уступки работникам, но затем очень быстро все завоевания пролетариата были аннулированы.

Об успехах в деле завоевания рынков для керосина из Российской Империи регулярно докладывали в Санкт-Петербург российские дипломаты. К примеру, генеральный консул в Бомбее В. О. фон Клемм в 1904 году сообщал о данных по ввозу керосина в Британскую Индию за 1901/02 финансовый год:

"Это — яркая картина торжества русского продукта над американским на индийском рынке. Начавшись в 1886-1887 году со скромной цифры 1.577.392 галлонов, на сумму 670.428 рупий, когда американского керосина поступило 29.144.765 галлонов, на сумму 11.361.510 рупий, ввоз русского керосина через 16 лет достиг огромной цифры 84.477.876 галлонов, на сумму 31.479.840 рупий, превзойдя почти в 15 раз привоз американского продукта. Этому способствовал, в значительной степени, начавшийся с 1894-1895 года ввоз русского керосина наливом".

Писал фон Клемм и о проблемах Standard Oil:

"По мнению сведущих лиц, отпуск керосина из Америки достиг уже высшего своего предела и более увеличиваться не может. Подтверждение этого обстоятельства усматривается, между прочим, в том, что "Standard Oil Company" недавно купила 100.000 тонн русского керосина наливом. Есть также сведения, что нефтяные источники в Пенсильвании как будто начинают иссякать. Как бы то ни было, подвозы американского керосина будут всегда обходиться дороже, чем подвозы русского, а потому и цена на первый будет, вероятно, всегда несколько выше. В Индии же вопрос о дешевизне стоит на первом плане. Ввиду этого едва ли есть основание опасаться серьезной конкуренции американского керосина, по крайней мере, до проведения Панамского канала".

И вдруг в декабре 1904 года началась новая забастовка в Баку, радикально отличавшаяся от прежних. Недовольные своим положением рабочие и раньше во время стачек крушили оборудование нефтепромыслов и забивали тем, что находилось под рукой, нефтяные скважины. А пожары на промыслах и на заводах и без всяких беспорядков случались с такой регулярностью, что стали обыденностью. В 1900 году, например, суммарный ущерб от пожаров на нефтяных предприятиях Баку составил 2,658 млн руб. Но поджоги, начавшиеся во время забастовки 1904 года, вместе с последующими вспышками насилия в Баку в 1905 году практически уничтожили промыслы.

"Около трех четвертей промыслового имущества совершенно погибло,— писал М. И. Ушаков,— сгорело 1429 работавших вышек (более половины всех), 409 вышек над подготовлявшимися скважинами (около двух третей)".

В других источниках приводились еще более впечатляющие цифры.

Члены нефтяной промышленности становятся все более и более беспокойными относительно "русского призрака"

Добыча нефти резко сократилась. Вместо 667 млн пудов нефти в 1901 году, после огромных усилий по восстановлению добычи, в 1910 году в Баку получили 474 млн пудов. Уменьшился и экспорт керосина. Общее количество вывозимого из России керосина в 1906 году уменьшилось в сравнении с 1901 годом втрое. Экспорт нефти и нефтепродуктов во Францию сократился вчетверо, в Англию — втрое, в Китай и Индию — в 24 раза.

Место русских компаний на мировом нефтяном рынке, как считалось, заняла Standard Oil. Поэтому практически никто в русском обществе и в среде промышленников не сомневался, что бунтовщиков спровоцировали на погромы американцы. Но вот что странно: консул в Антверпене Г. Рит в 1905 году сообщал в Санкт-Петербург:

"С 1 января и по 1 июля этого года ввоз в Антверпен русского керосина составил всего 847.704 пуда, против 1.244.084 пудов, ввезенных в первое полугодие 1904 года, и 1.060.091 пуда привоза за соответствующий период 1903 года. Единственным конкурентом русского керосина в Антверпене до 1905 года являлся американский продукт, с которым наше минеральное масло успешно состязалось, благодаря его дешевизне".

Однако, как писал консул, падение ввоза из России компенсировал не американский керосин, а продукция из Румынии и Галиции:

"Новые конкуренты все более и более овладевают положением. Поэтому, если к поддержанию нашего вывоза не будут приняты какие-либо особые меры, существует основание опасаться, что наш керосин окажется в ближайшем времени совершенно вытесненным с Антверпенского рынка".

Но если поджоги и погромы организовали американцы, то почему они оказались не готовы к прекращению вывоза керосина из России? И если не хватало собственного, почему заранее не закупили по низкой цене русский?

"Непростительно игнорирует местные нужды"

Есть и другой, не менее важный вопрос: как вдохновители погромов договаривались с организаторами бакинской забастовки — руководителями местной организации РСДРП?

Как свидетельствуют воспоминания и документы, в этот момент среди российских социал-демократов не прекращалась ожесточенная борьба за власть в партии. Меньшевики, оттесненные Лениным и его соратниками от управления партийными массами, с помощью разнообразных уловок вновь получили большинство в руководстве партии. Так что находившийся в эмиграции будущий вождь мирового пролетариата в 1904 году сконцентрировался на борьбе с внутрипартийными врагами и пытался привлечь на свою сторону все крупные подпольные организации РСДРП в России. В них тоже наблюдался разброд и шатания. Члены Бакинского комитета РСДРП, например, в 1904 году накануне Первомая долго спорили и не могли решить — проводить демонстрацию рабочих или нет.

Для победы над меньшевиками сторонникам Ленина требовалось показать силу большевиков, их огромное влияние на рабочих. А потому им была нужна внушительная акция с выдвижением политических требований. А пролетарии хотели улучшения условий труда, сокращения рабочего дня и повышения зарплаты. Причем немедленно.

Руководители Бакинского комитета считали, что устраивать забастовку в период, когда нет вывоза нефти и нефтепродуктов по Каспию и Волге, бессмысленно. Ведь хозяева промыслов и заводов не будут нести серьезных финансовых потерь и не пойдут на уступки. Но группа рабочих-партийцев во главе с братьями Шендриковыми настаивала на своем и обвиняла руководителей комитета в отрыве от трудящихся масс.

"По обсуждении организации Бакинского комитета и положения его дел,— говорилось в их декларации,— выборные от сознательных районов пришли к заключению:

1) что Бакинский комитет имеет во главе кучку лиц, преимущественно из интеллигенции, которые всецело и вне всякого контроля от рабочих руководят местными делами партии, все же остальные члены партии играют чисто служебную роль безгласных подчиненных;

2) что такая бюрократическая организация порождает нетерпимое в революционной среде чиновничье отношение товарищей между собой, отношение, вылившееся в форме генеральства...

4) что Бакинский комитет непростительно игнорирует местные нужды экономического характера".

Новые переговоры и уговоры не помогли, и 13 декабря 1904 года началась забастовка, сопровождавшаяся, как и обычно, разгромами на предприятиях. Войска пытались отгонять и арестовывать погромщиков и митингующих, но забастовка не прекращалась. Вскоре после ее начала в Баку под чужим именем прибыл представитель ЦК РСДРП большевик В. А. Носков (Глебов), чьей задачей было примирение всех социал-демократов. А после прибытия с ним случилось озадачившее его происшествие.

"После окончания деловой части заседания (28 декабря),— вспоминал член стачечного комитета той забастовки М. Саркисян (Минас),— представитель ЦК рассказал нам, что через два дня по его приезде к нему в гостиницу явились какие-то два человека и, назвав себя представителями фирмы Бр. Нобель, откровенно заявили: "Мы знаем, что вы являетесь представителем ЦК РСДРП; предлагаем внести через вас 30.000 руб. в пользу организации с условием, чтобы забастовка была продлена еще на полторы-две недели". Само собой разумеется, что товарищ категорически отказался от сделанного ему предложения, заявив, что они ошибаются и что он не имеет никаких связей с какими бы то ни было организациями. Товарищ в тот же день переехал в другую гостиницу, куда по прошествии двух дней опять явились те же два субъекта с той же целью, и на этот раз уже предложили 50.000 рублей".

О предложенной члену ЦК взятке вспоминали и другие участники событий, но кто-то говорил, что деньги предлагали крупные нефтепромышленники, кто-то добавлял, что за продление стачки предлагалась еще и месячная зарплата всем бастующим рабочим.

20 декабря 1904 года промышленники удовлетворили требования всех служащих, а также рабочих заводов, непосредственно не связанных с добычей и переработкой нефти. Они прекратили забастовку. Но договориться по требованиям рабочих промыслов и перерабатывающих заводов не удавалось категорически. А 23 декабря войска и казаки открыли огонь по собравшимся у заводов рабочим. Были убитые и раненые, и в ответ 25 декабря начались поджоги промыслов. Всего этого могло не быть, если бы промышленники согласились на уступки, на которые они все равно пошли несколькими днями позже, когда промыслы были разгромлены. Или если бы Шендриковы согласились на предлагавшиеся промышленниками условия.

"В г. Баку возобновились беспорядки"

Вся эта затяжка стачки стала выглядеть совсем по-другому, когда оказалось, что Шендриковы в ходе переговоров получили от промышленников крупную сумму. Этот факт подтверждало донесение начальника Бакинского жандармского управления от 13 апреля 1905 года:

"По окончании декабрьской забастовки, во время соглашений депутатов от рабочих и нефтепромышленников, последние передали Комитету Рабочей партии 7.700 рублей и обещали эту сумму дополнить до 10.000 рублей, но при условии, что эти деньги ни в каких отчетах показаны не будут. Деньги выданы в виде пособия рабочим, и получение их скрывалось комитетом, но организация узнала и потребовала отчет у Льва Шендрикова, хранившего эти деньги. Оказалось, что из этой суммы им уже израсходована почти половина".

Сам Л. Шендриков в 1907 году также не отрицал получение денег, утверждая, что имел на это полное право:

"Организация рабочих крайне затрудняется гонениями правительства, для борьбы с жестокой провокацией не хватает организации необходимых средств. Без оказания помощи организации нефтепромышленники нисколько не гарантированы от всевозможных неожиданностей".

Возможно, он действительно считал, что провел промышленников и заставил их заплатить. Но в действительности у него купили гораздо большее. В согласованном с ним коллективном договоре вместо твердых ставок была установлена вилка зарплаты поденным рабочим, например, 70-90 коп. в день. Причем нижняя планка выплат, как следовало из проекта документа, представленного промышленниками, предназначалась для рабочих-мусульман, а верхняя — для всех остальных. Если кому-то нужно было продолжить беспорядки в Баку, лучшей причины для межнационального конфликта придумать было невозможно. Повод нашелся очень скоро, и 8 февраля 1905 года министр финансов В. Н. Коковцов писал министру внутренних дел А. Г. Булыгину:

"Согласно полученным в Министерстве Финансов телеграфным сведениям, в г. Баку возобновились беспорядки на почве столкновения армян и татар, причем все торговые заведения, банки и биржа закрыты. Ввиду сего и принимая в соображение, что в данном случае могут повториться те же погромы на нефтяных промыслах, какие были в конце минувшего года,— позволяю себе обратиться к Вашему Превосходительству с покорнейшею просьбою не отказать в принятии действительных мер к охранению имущества промышленников от истребления и обеспечению безопасности тех рабочих, которые желают работать; о последующем же не оставить меня уведомлением".

Мог ли кто-то из крупных нефтепромышленников действительно быть заинтересован в продлении забастовок и разгроме промыслов? Тот, кому это было выгодно. К примеру, для устранения конкурентов. После событий 1904-1905 годов разорилось значительное количество компаний, причем не только мелких и средних. В 1908 году крах настиг ряд фирм, купленных в 1890-х годах британскими инвесторами. А все это было выгодно крупным и крепко стоящим на ногах компаниям, прежде всего двум главным — Ротшильдам и Нобелям.

Владельцы и управляющие менее значительных нефтепромышленных фирм, пострадавших от разгрома 1904 года, панически боялись новых разорительных эксцессов. И когда летом 1905 года возникла угроза забастовки и погромов, пытались договориться с Шендриковыми об отсрочке стачки до зимы и дали задаток — 25 тыс. руб. Ни Ротшильды, ни Нобели, судя по воспоминаниям, в этих переговорах не участвовали. А погромы в августе 1905 года все-таки произошли.

Крупные фирмы, по сути, ничем не рисковали, поскольку вскоре получили средства на восстановление производства. Материальные потери от пожаров и погромов правительство компенсировало очень щедрыми ссудами, о чем профессор Московского университета И. Х Озеров, получивший доступ к документам Государственного контроля, писал:

"После крупных беспорядков и пожаров на нефтяных промыслах в 1905 году, как известно, открыты были ссуды в 20 милл. руб. нефтепромышленникам. Между тем убытки последних были преувеличены: из сведений, представленных управляющим бакинской контрольной палатой, усматривается, что комитет, заведующий ссудами, постановил руководствоваться в исчислении ссуд лишь теми цифрами, которыми определяют свои убытки сами нефтепромышленники в представленном ими списке убытков".

А государственный контролер докладывал Николаю II:

"Считаю долгом доложить, что, согласно последнему донесению управляющего бакинской контрольной палатой, убытки, причиненные нефтепромышленникам августовскими пожарами, исчисляются ныне в сумме не 20 милл. руб., а вдвое меньше".

Однако Ротшильды пострадали от потери ближневосточных и азиатских рынков значительно больше, чем ориентированные в большей степени на Европу и внутренний рынок Нобели. Да и все остальное выглядело так, будто утверждение большевиков о взятке от Нобелей соответствовало действительности.

Ослабление Ротшильдов было на руку именно Нобелям, которых Ротшильды, благодаря значительным финансовым возможностям, к примеру, обходили на торгах за новые нефтеносные участки.

Ущерб от пожаров 1904 года был велик у большинства промышленников, но у Нобелей имелись огромные для того времени хранилища для керосина и нефтепродуктов вдали от Баку, пополненные, как обычно, до окончания навигации и, соответственно, начала забастовки.

Ко всему прочему, М. И. Лазарев еще в 1889 году писал о "Товариществе братьев Нобель":

"Много, конечно, было поводов думать, что товарищество предполагало быть единственным хозяином русского нефтяного рынка, но ему это не удалось".

А все, что происходило в 1904 году, очень напоминало вторую попытку установления контроля над рынком.