На днях в России с визитом побывал венгерский министр юстиции Ласло Трочани. В интервью корреспонденту “Ъ” Галине Дудиной он рассказал о беспрецедентном судебном разбирательстве в Европейском суде между Венгрией и Европейским советом. Будапешт и Братислава обратились в Европейский суд, чтобы добиться отмены квот по распределению беженцев между европейскими странами, и, как заявил собеседник “Ъ”, в Венгрии ожидают, что решение будет принято уже этой осенью.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
— Вы обратились в Европейский суд с требованием признать незаконной систему переселения беженцев из одних стран ЕС в другие. Но ведь она все равно не работает, какой смысл Будапешту в этом случае усугублять кризис в отношениях с Брюсселем?
— Вопрос в том, что это решение — независимо от того, работает оно или нет,— накладывает на страну определенные обязательства. Причем сперва в 2015 году Европейский совет (совет глав государств ЕС.— “Ъ”) единогласно решил, что нужно создать некую систему переселения беженцев. Тогда Венгрия это решение одобрила, так как текст соглашения гласил, что речь идет о добровольном участии стран в программе переселения. И уже тогда премьер-министр Виктор Орбан заявил, что не согласен участвовать в программе, но не будет возражать, чтобы в ней участвовали другие.
Это было в июне — а три месяца спустя, в сентябре, совет министров внутренних дел ЕС постановил большинством голосов, что система переселения должна стать обязательной. Новый текст говорил, что необходимо помогать переселять беженцев из Италии и Греции, а также из Венгрии, которая тогда была сильно затронута миграционным кризисом. Мы не хотели оказаться в привилегированном положении и просто просили вычеркнуть нас из списка, уточнив, что на нас это решение не будет распространяться вовсе. Но в итоге оно было принято, и выходит, что в тот день еще утром речь шла о том, чтобы переселять беженцев из Венгрии,— а к вечеру Венгрия оказалась обязанной принимать беженцев из других стран по программе перераспределения.
— То есть, вы уже тогда проголосовали против, но решение было принято другими странами?
— Да, большинством голосов, хотя были и другие страны, которые проголосовали против.
— И теперь вы считаете это решение противозаконным?
— Да, по ряду причин. В общей сложности мы насчитали десять пунктов, почему мы считаем это решение незаконным. Там есть ряд формальных ошибок, которые были допущены (например, необходимо было бы одобрение Европарламента, а оно не получено), но я сейчас приведу вам несколько содержательных моментов.
Прежде всего, представьте себе, что главы государств, сидя за одним столом, принимают одно решение, а главы МВД спустя три месяца — другое. Какой тогда смысл в решения Европейского совета? Какой вообще смысл в саммитах? Это серьезный, принципиальный вопрос — в том числе, для будущего Евросоюза.
Более того, выходит, что решением министров изменены юридические нормы, в том числе Дублинское соглашение (о беженцах.— “Ъ”), а это невозможно без внесения изменений в этот договор.
И наконец, какая польза от этого решения? Оно не работает: из 160 тыс. беженцев удалось переселить только 18 тыс.
Так что все это — воздушные замки, которые строит Брюссель, исходя из расчетов на основании ВВП, численности населения и так далее. Но Европа ведь гораздо сложнее устроена! Это разные страны с разной историей, и нельзя быть стрелочником, который вот так раздает людей из одних стран в другие.
Я понимаю, что в 2015 году все торопились найти решение. И Европе обязательно нужна солидарность. Но это решение не работает: некоторые страны принимают по пять-десять человек вместо тысяч и говорят, что «начали реализацию программы». А Еврокомиссия по-прежнему настаивает на ее выполнении. Мы же вместе со Словакией при поддержке Польши взяли на себя смелость атаковать эту систему. И это исторический, беспрецедентный судебный процесс.
— Потому что это дело нескольких стран ЕС против Европейского совета?
— И против Европейского совета, и против ряда других стран, которые это решение поддерживают, например, таких как Франция, Бельгия, Греция, Германия, Швеция.
Теперь мы ждем, чтобы в конце июля свое заключение представил генеральный адвокат Европейского суда, а суд, как мы ожидаем, примет решение уже осенью.
— Если решение суда будет не в вашу пользу, вы согласитесь его принять или пойдете на принцип?
— Решение суда обязательно к выполнению. В этом случае посмотрим, что мы сможем сделать: начать процесс анализа, изучения, каким образом участвуют в системе переселения другие страны… А в других странах система все равно не работает.
— Получается, вы будете саботировать?
— Не хочу говорить «саботировать», но в этом случае необходимо будет начать с Еврокомиссией или другими ответственными органами технические переговоры о характере и деталях программы.
— Не опасаетесь, что в этом случае Евросоюз может ввести санкции против Венгрии?
— Не думаю. Вы знаете, что вокруг Венгрии вечно ведутся дебаты в Евросоюзе.
— То есть вас не смущает, что вы идете на обострение с ЕС?
— Мы живем в Европе, открытой для диалога. И логично, что 28 или 27, в будущем, государств, имеют право на то, чтобы говорить правду.
Европа должна быть местом, где все страны могут вести открытую дискуссию, даже если они не всегда согласны.
Но мы не допустим, чтобы решение принимали несколько стран, а другие должны были бы им следовать.
— Но ведь и действия Венгрии не раз подвергались критике в плане обращения с беженцами? В этом году, например, парламент Венгрии принял закон о создании на границе с Сербией и Хорватией специальных зон, где будут содержаться беженцы. После чего критики обвинили Будапешт в создании «гетто для беженцев».
— Мы исторически были транзитной страной. И теперь, оказавшись у внешних границ ЕС, мы обязаны эти границы защищать. Если мы не будем этого делать, что скажет баварский или французский крестьянин? Что мы не выполняем свои обязательства. Конечно, мы должны уважать гуманитарное право, но мы должны и за безопасностью следить, и защищать Шенген. И мы это делаем.
— То есть спецзоны нужны вам для лучшего выполнения своих обязанностей, а не для того, чтобы загнать иммигрантов в гетто?
— Мы не создаем гетто. Наоборот, я хотя и не хочу драматизировать ситуацию, но в некоторых западных странах интеграция идет вовсе не так успешно, как об этом говорят.
— А в Венгрии? Готова ли ваша страна к приему иностранцев?
— В нашей стране нет расизма. У нас множество иностранцев, у нас учатся иностранные студенты и около 6 тыс. из них получают венгерские стипендии. В Сегедском университете, где я отвечаю за преподавание дисциплин на французском языке, у меня около 50 студентов из Черной Африки и множество мусульман. И для мигрантов, которые хотят интегрироваться, проблем в нашей стране нет.
Но есть принципиальная проблема в связи с кандидатами на получение убежища: никто не хочет оставаться в Венгрии, все хотят в Австрию и в другие страны. Они обращаются за убежищем у нас — и исчезают, уезжают. Из 10 тыс. подателей заявок решения дожидаются несколько сотен. Именно поэтому мы создали специальные транзитные зоны, где люди ожидают своего решения, прежде чем въехать на территорию Венгрии. Иначе соседние страны просто закроют свои границы, и это будет конец Шенгена.