Кинолента Мебиуса

Старые сюжеты в новых событиях Каннского фестиваля

Фестиваль кино

Фото: Studio / Produzent

Каннский фестиваль стремительно движется к финалу и воскресной раздаче призов. В конкурсе еще остались темные лошадки, однако основной сюжет обрисовался достаточно отчетливо, считает Андрей Плахов.

Во второй половине фестиваля состоялись премьеры двух американских фильмов. "Роковое искушение" Софии Копполы — тщательно стилизованное упражнение, в мини-масштабе повторяющее "Марию-Антуанетту", другую костюмную картину того же режиссера. Та же, что и в королевской монодраме, Кирстен Данст опять играет тут главную лирическую героиню, но на сей раз она не солирует, а введена в женский ансамбль с такими сильными разновозрастными партнершами, как Николь Кидман и Эль Фэннинг. Эти и другие прекрасные дамы в образах обитательниц женского пансиона подбирают и выхаживают раненого офицера враждебной их окружению армии северян-янки: его играет Колин Фаррелл. Действие происходит во времена американской Гражданской войны; на повестке дня — подавленная сексуальность, любовь-морковь, ревность и сопутствующее ей безумие, демон насилия, витающий над страной и проникающий в души даже самых воспитанных и благородных девиц, вполне способных при надлежащих обстоятельствах явить хищный оскал.

Другая картина называется "Хорошее время" и поставлена братьями-режиссерами Беном и Джошуа Сэфди; первый из них играет также одну из главных ролей. Играет проблемного, по сути, дефективного парня, которого брат-авантюрист (Роберт Паттинсон) втягивает в ограбление банка, а потом весь фильм пытается вытянуть из тюремной больницы. Сделано это вполне качественно, кино живое, местами смешное и даже трогательное. И все же появление на каннской авансцене очередного братского дуэта наводит на ностальгические размышления о прошлом.

Например, о том, как в 1991 году глава каннского жюри Роман Полански отдал главный приз фильму "Бартон Финк" малоизвестных тогда режиссеров Джоэла и Итана Коэнов. А 1990-й был в Канне "годом Линча", поскольку триумфатором фестиваля оказался фильм "Дикое сердце". Буквально позавчера журнал The Hollywood Reporter напечатал историческое фото: Дэвид Линч стоит на сцене с Изабеллой Росселлини — своей музой, с которой они помолвлены, но скоро расстанутся. Два года спустя Линч вернется в Канн без Изабеллы, зато с Дэвидом Боуи и карликом из фильма "Твин Пикс: огонь, иди со мной". И вот — не прошло и тридцати лет — в Канне премьера нового сезона "Твин Пикс", только теперь уже без прежнего ажиотажа.

1990-е годы были десятилетием открытия нового американского независимого кино, вышедшего из гетто малых бюджетов и приземленных сюжетов на простор безграничной фантазии, гротеска, синефильского юмора. Пиком этой эпохи стала победа в 1994-м "Криминального чтива" Квентина Тарантино. И вот, сравнивая, ощущаешь, насколько скромнее по художественному масштабу предстает сегодня американское кино — даже хорошее, с профессиональными статями. Дефицит идей, дерзости, свободы слишком очевиден.

Многочисленные воспоминания, которые юбилей фестиваля не может не провоцировать, склоняют и к сопоставлениям на материале другой некогда великой кинематографической страны — России. В том же самом 1990-м году в каннских программах было представлено восемь фильмов из республик СССР, из них три — из России. В конкурсе участвовали "Мать" Глеба Панфилова и "Такси-блюз" Павла Лунгина, причем они представляли две контртенденции той эпохи: неокадемизм (Панфилов) и неоварварство (Лунгин, оказавшийся в тот момент в одной эстетической компании с Линчем). Оба фильма получили заметные награды.

Надо сказать, что ими российское присутствие тогда не ограничилось. В том же 1990-м году в Канн приехал еще один отечественный режиссер — никому тогда не известный Виталий Каневский с фильмом "Замри, умри, воскресни". Каневский, в свое время отсидевший тюремный срок, выглядел несколько по-блатному; иностранных языков он не знал, из-за чего его приезд в Канн еще до начала фестиваля обернулся чередой происшествий — режиссер сначала поселился в порту, дрался и братался с матросами, а потом оказался на советском корабле, который был зафрахтован частной кинофирмой (такие в тот момент возникали как грибы после дождя) и приплыл в Канн из Одессы. Представители фестиваля в конце концов на корабле Каневского и нашли, и режиссер неожиданно стал героем дня — и благодаря фильму, и благодаря собственной колоритности. Именно Каневский получил тогда "Золотую камеру" за лучший дебют — пусть на деле "Замри, умри, воскресни" был не первым, а вторым его фильмом.

Мы не знаем пока фестивальных результатов 2017 года, но есть ощущение, что знакомая старая ситуация в чем-то повторяется. Прекрасный "академический" Андрей Звягинцев ("Нелюбовь"), "неоварвар" Сергей Лозница ("Кроткая") хотя и вызывают разные мнения и толки, явно относятся к наиболее обсуждаемым, делающим погоду в довольно посредственном конкурсе. А настоящим открытием программы "Особый взгляд" стал дебют Кантемира Балагова "Теснота".

Картина дня

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...