реформа электроэнергетики
Реструктуризацию электроэнергетики инициировал председатель правления РАО ЕЭС Анатолий Чубайс. Его инициативу поддержали в правительстве, но ряд энергетиков остались недовольны, и преобразования в отрасли идут медленней, чем планировалось. Но, похоже, одним критиком стало меньше. В интервью корреспонденту Ъ АЛЕНЕ Ъ-КОРНЫШЕВОЙ первый вице-президент и исполнительный директор госконцерна "Росэнергоатом" СЕРГЕЙ ИВАНОВ подчеркнул, что он выступает за дальнейшее продвижение по пути электрической реформы. Главным объектом критики атомщиков стала Федеральная энергетическая комиссия (ФЭК).— Вы только что вернулись из Франции. О чем удалось договориться с вашими коллегами из Electricite de France?
— Electricite de France — это самая большая во Франции энергокомпания, объединяющая все АЭС в стране и вырабатывающая около 80% электроэнергии. Мы уже в течение нескольких лет плодотворно сотрудничаем с ними. Но после реформирования концерна, когда "Росэнергоатом" стал крупной генерирующей компанией, нужно было подписать новое соглашение о сотрудничестве, так сказать, на равных. Кстати, именно французскую компанию мы избрали в качестве образца для подражания. Напомню, что "Росэнергоатом" является одним из лидеров по объему установленной мощности — 22,2 тыс. МВт. Для сравнения скажу, что мощность каждой из десяти оптовых генкомпаний, которые появятся в результате реформирования РАО ЕЭС, не превысит 10 тыс. МВт. За счет наших мощностей сейчас покрывается более 43% объема ФОРЭМа.
— Как идет реформа в атомной энергетике?
— Мы сохраняем хорошие темпы прироста: в прошлом году мы увеличили выработку энергии на 4,7%. В этом году, несмотря на процесс реструктуризации компании, планируем прирост в 6,6% и далее на ближайшее десятилетие — не менее 5% в год. Но этот год будет трудным — и с точки зрения того, что концерн после объединения нужно приводить в порядок, и с психологической точки зрения. Так, только три из десяти объединившихся АЭС принесли с собой в концерн что-то положительное, а у всех остальных за спиной были только их долги. Так что в целом нам необходимо урегулировать задолженность в более чем 15 млрд рублей. Этим и занимаемся, например, с РАО ЕЭС уже договорились — соответствующий протокол подписали недавно министр по атомной энергии Александр Румянцев и глава РАО Анатолий Чубайс. Нашим главным достижением считаю то, что преобразования такого масштаба — объединение атомных станций — прошли незаметно для рынка и не отразились на производстве электроэнергии. Теперь идет "настройка инструмента". А психологическая проблема связана с тем, что топ-менеджмент АЭС тяжело переживает потерю самостоятельности и, конечно, недоволен уровнем своих зарплат. Напомню, что "Росэнергоатом" — концерн государственный, а по форме собственности — это федеральное государственное унитарное предприятие. Форма ФГУПа вообще устарела: нас, например, она лишает возможности каким-либо образом распоряжаться собственностью — даже закладывать ее для получения кредитов, например. Поэтому под руководством Минатома мы готовим поправки в закон об атомной энергии с тем, чтобы преобразовать концерн из ФГУПа в акционерное общество со 100-процентным госпакетом акций. И, конечно, готовим предложения по существенному повышению зарплаты директорам АЭС — в России их всего десять, а зарплата у них в несколько раз ниже даже зарплаты любого директора регионального АО-энерго в составе РАО ЕЭС, которых насчитывается более 70.
— "Росэнергоатом" — крупнейшая энергокомпания и при этом находится в 100-процентной собственности государства. Логично предположить, что вас сделают основным поставщиком электроэнергии для государственных нужд. Как вы относитесь к такой перспективе? Что будет с тарифами?
— В госпоставках вообще-то ничего плохого нет — на Западе компании бьются друг с другом, чтобы получить госзаказ. В России, конечно, были времена, когда государство не платило за произведенную для него продукцию, и атомным станциям в том числе. Думаю, что эти времена прошли. Да и в пределах ограниченных возможностей государства можно придумать множество способов взаимовыгодного сотрудничества. Например, форма долгосрочных контрактов — с теми же предприятиями военно-промышленного комплекса, которые строят атомные станции по российским технологиям за рубежом. Сейчас мы уже начали готовиться к рынку — активно участвуем в заседаниях АТС, ФСК и всех новых структур. И, конечно, мы хотим идти на рынок — только пока не знаем, как это будет выглядеть. Сейчас тариф атомщиков проигрывает тарифу РАО ЕЭС. Мы бы хотели изменить существующую структуру тарифа: собственно, на текущие затраты — производство энергии и содержание АЭС тариф составляет 0,8 цента за 1 кВт•ч, а 0,6 цента — это инвестиционная часть тарифа. Суммируя эти цифры, получаем ту цену нашего электричества, по которой его покупают потребители на ФОРЭМе. А вот у РАО энергия на ФОРЭМе стоит в среднем 1,3-1,4 цента, и инвестиционная составляющая тарифа собирается не с рынка, а непосредственно с электростанций в виде абонентской платы, то есть потребителю это выгоднее. Мы тоже хотели бы отрезать инвестиционную часть, убрав ее с рынка, сейчас готовим новую методику расчета тарифа.
— Как атомщики отнеслись к уровню индексации тарифов, повышенных ФЭК с 1 июля?
— Естественно, нам бы хотелось, чтобы тариф был повышен: согласно нашим расчетам, атомная энергетика нуждается в 20-процентном росте тарифа, а по расчетам Минэкономразвития, этот уровень должен был бы составить 8,5%. Однако правительство решило повысить тариф всего на 2,4%, да и то не для нас — производителей энергии, а для тех, кто ее покупает с ФОРЭМа. На это и будем ориентироваться. Хотя недостаток индексации (инфляция ведь не стоит на месте — цены растут на необходимые нам запчасти и материалы) лишь отодвинет намеченные планы по выходу отрасли из кризисных явлений на стабильный финансовый уровень. Ведь, в отличие от Анатолия Чубайса, который уже объявил об окончании периода антикризисного менеджмента в РАО "ЕЭС России", мы о себе, к сожалению, этого сказать не можем — "Росэнергоатом" еще только движется в этом направлении. Так что если при более динамичных темпах роста тарифа мы смогли бы решить свои финансовые проблемы, как мы и планировали, до конца текущего года, то теперь этот процесс, скорее всего, затянется как минимум до будущей весны.
— Известно, что вы были против ряда последних решений ФЭК. Не могли бы вы рассказать подробнее — почему?
— Во взаимоотношениях с ФЭК нас волнуют две проблемы: первая — так называемый дисбаланс рынка (это когда на оптовом рынке — ФОРЭМе — возникают значительные объемы поставленной, но неоплаченной продукции) и вторая — изменение порядка выплачиваемых атомщикам коэффициентов. Что касается дисбаланса рынка, то эта проблема старая. Правительство сейчас обещает ею плотно заняться, но ничего конкретного не предпринимает. А между тем только нам за выработанную атомную энергию накопилось более 5 млрд рублей долгов, а на всем оптовом рынке не оплачено продукции на 18 млрд рублей. Причем мы даже не знаем, куда и кому пошла произведенная нами продукция, так что мы даже точно не знаем, кто наши должники. И каким образом ФЭК будет определять, кто будет расплачиваться за нее,— для нас тоже загадка.
Вторая проблема заключается в том, что благодаря последним решениям ФЭК по поводу изменения выплачиваемых нам коэффициентов атомщиков фактически выбросили со сверхпланового рынка электроэнергии. Объясню, почему. Как известно, тариф в атомной энергетике делится на две части: тариф на мощность и собственно тариф за выработанное электричество. Раньше за сверхплановую продукцию ФОРЭМ доплачивал нам тариф на мощность с коэффициентом 1,05, а теперь коэффициент стал равен единице. Против этого никто не возражал. Но есть еще один коэффициент — на загрузку каждой из АЭС. Мы настаивали, чтобы концерн сам определял когда, какую станцию и насколько ему загрузить — для этого, собственно, "Росэнергоатом" и был реформирован. С 1 апреля все десять российских АЭС перестали быть субъектами ФОРЭМа, а стали филиалами "Росэнергоатома". Концерн сейчас централизованно контролирует все финансовые потоки в атомной энергетике, определяет единое технологическое обеспечение и единую бюджетную и техническую политику на всех станциях. Но ФЭК предпочла воспользоваться старой схемой, когда АЭС были самостоятельными субъектами рынка. Тут можно пуститься в утомительные технические подробности, но поверьте, что в конечном итоге данное решение ФЭК привело к тому, что с формальной точки зрения мы потеряли стимул производить больше энергии. Об эти подводные камни, кстати, может вскоре споткнуться и РАО ЕЭС — ведь формируемые оптовые генерирующие компании тоже будут создаваться в виде холдингов, а электростанции будут преобразованы в их "дочки". Тогда и им придется доказывать, что именно головная компания должна определять уровень загрузки каждой из станций, а не ФОРЭМ и ФЭК. Так что мы будем убеждать пересмотреть эту норму.
— А как вы относитесь к тому, что рассмотрение пакета электроэнергетических законов Дума перенесла на осень?
— Мы за реформу, и, конечно, нам бы хотелось, чтобы движение вперед по этому пути не прекращалось.