«Надо признать, что мы по-разному смотрим на мир»

В Москве побывала известный американский русист, директор Центра исследований Евразии, России и Восточной Европы Университета Джорджтауна Анджела Стент. В интервью корреспонденту “Ъ” Елене Черненко она объяснила, с чем связан ажиотаж вокруг России в США, и чего ожидать от первой встречи президентов двух стран.

— На прошлой неделе экс-госсекретарь США Джон Керри, выступая перед студентами Гарварда, в шутку сказал, что если они хотят оказывать влияние на решения Вашингтона, то им надо учить русский. А если серьезно, с учетом не стихающего ажиотажа вокруг России в американском истеблишменте, профессия русиста сейчас более востребована?

— Как бы иронично это не звучало, но — да. (Смеется.) Прошлой осенью на мой курс по российской внешней политике записалось на треть больше студентов, чем обычно. А на магистерскую программу — в три раза больше. Больше студентов записываются и на курсы русского языка, и это не только в Джорджтаунском университете, но по всей стране. Так что да, интерес (к российской тематике.— “Ъ”) значительно возрос.

— Но при этом настроения, которые, судя по всему, характерны для большой части американского истеблишмента, иначе как русофобскими не назовешь. Политики, эксперты и журналисты всерьез рассуждают о том, что Дональда Трампа выбрал не американский народ, а Владимир Путин, что российский посол Сергей Кисляк завербовал половину сотрудников Белого дома, а министр Сергей Лавров нашпиговал Овальный кабинет жучками. Что там происходит?

— Этому есть ряд объяснений. Во-первых, избрание Дональда Трампа стало шоком для большинства представителей истеблишмента, для элит. Многие демократы до сих пор не могут понять, как ему это удалось. Все мы думали, что он проиграет.

— Я тоже поставила бутылку шампанского на Хиллари Клинтон.

— И не вы одна. Даже многие из сторонников Трампа не верили в его победу. Почему Хиллари Клинтон в итоге проиграла, это отдельный вопрос. Но некоторые демократы обвиняют в ее проигрыше Россию, и это очень удобно для них. Поэтому эта тема и стала столь раскрученной: «Ах, вот как на самом деле Дональд Трамп оказался в Белом доме!»

К сожалению, вокруг этой темы очень много слухов и преувеличений. Так что вы правы… посол Кисляк — хороший, профессиональный дипломат. Он всегда встречался с конгрессменами и чиновниками Белого дома, это его работа. Поэтому меня удивляет, когда говорят, что в том, что он встречался с генпрокурором, бывшим сенатором Джеффом Сешнсом, есть что-то подозрительное.

Но к содержанию его переговоров с бывшим советником президента по национальной безопасности Майклом Флинном есть вопросы. По данным СМИ, Майкл Флинн обсуждал с российским послом темы, которые он не должен был обсуждать, поскольку новая администрация еще не приступила к работе. Но главное: он ввел в заблуждение вице-президента США (говоря с ним о сути переговоров.— “Ъ”). Это в итоге стало причиной ухода Флинна. И привлекло всеобщее внимание к Сергею Кисляку.

Во-вторых, многие обеспокоены взломом почты сотрудников руководства Демократической партии и «сливом» переписки в сеть. Американские власти официально заявили, что за этой атакой стоят российские хакеры.

— Но они не подкрепили свои обвинения какими-либо доказательствами.

— Это другой вопрос. При этом сейчас ведется несколько расследований того, имели ли представители предвыборного штаба Дональда Трампа связь с этими русскими хакерами и знал ли он об этом. Ведь если они имели, и будущий президент был в курсе — это очень серьезно.

Ну и в-третьих, свою роль сыграло увольнение президентом главы ФБР Джеймса Коми, который возглавлял одно из этих расследований. Ирония в том, что демократы его тоже не любили. Ведь именно он за неделю до выборов заявил, что ФБР возобновило расследование дела об использовании Хиллари Клинтон личной почты для служебной переписки. Но теперь — после того как Дональд Трамп уволил Джеймса Коми — они бывшего главу ФБР защищают.

Так что во многом вся эта ситуация связана с разногласиями и соперничеством между демократами и республиканцами. И что интересно, при Бараке Обаме республиканцы обвиняли демократов в том, что они слишком мягки по отношению к России. Теперь республиканцы относятся к России с большим пониманием, за что их критикуют уже демократы. Это их внутренние разборки, отражение поляризованной, почти отравленной политической атмосферы, которая установилась после избрания Дональда Трампа. Россия просто стала одной из тем, вокруг которой ведутся эти бои.

— Темой или инструментом, чтобы добиться отставки Дональда Трампа?

— Может быть, да. Если кто-то надеется добиться его импичмента, эта тема может сыграть. Но такой сценарий маловероятен до тех пор, пока республиканцы контролируют обе палаты конгресса. Правда у нас уже в ноябре промежуточные выборы, и если демократы смогут завоевать большинство кресел в Сенате или Палате представителей, то гипотетически смогут запустить процедуру импичмента. Все очень непредсказуемо, но для того, чтобы отправить президента в отставку, обвинения должны быть очень и очень серьезными.

— Пока публике не было представлено ни доказательств причастности российских властей к кибератаке на сервер демократов, ни того, что между хакерами и командой Трампа был контакт, ни того, что сам он знал о запланированной диверсии в отношении оппонентов. Но если посмотреть материалы ведущих американских СМИ, создается впечатление, что все это уже установленные факты. Откуда такая предвзятость?

— Вы правы, отчасти это началось до того, как Трамп пришел в Белый дом. Но надо сказать, что сама администрация не очень хорошо обходится с ведущими СМИ — The New York Times, The Washington Post и CNN. Есть, например, очень известный журналист The New York Times Питер Бейкер, так вот ему впервые дали задать вопрос на брифинге в Белом доме только спустя почти четыре месяца (после смены власти.— “Ъ”). И это только один пример. Многие журналисты жалуются, что новая администрация их намеренно игнорирует, не дает им делать свою работу.

Но нужно действительно признать, что эта поляризация, о которой я говорила, отразилась и на СМИ, некоторые из которых, CNN, например, очень критически освещают действия Белого дома. А Fox, наоборот, позитивно относится к действующей власти. Журналисты более не беспристрастны.

— Каким вы видите развитие российско-американских отношений с учетом всего этого?

— Мы видим некоторую нормализацию отношений, пусть и припозднившуюся из-за всей этой ситуации. Есть контакты между дипломатами, возобновились связи между главами Генштабов. Идут переговоры по Сирии. И даже по Украине, скорее всего, в США будет назначен новый человек, который продолжит консультации с (помощником президента РФ.— “Ъ”) Владиславом Сурковым, как то было при прежней администрации. Не уверена, правда, договорятся ли они о чем либо. В целом можно сказать, что концу президентства Барака Обамы отношения между Вашингтоном и Москвой стали настолько плохими…

— Что хуже уже не станут?

— Да. Я надеюсь. Президенты США и России должны лично познакомиться в июле. Что интересно: я уверена, что встреча бы уже состоялась, если бы не вся эта шумиха вокруг России. Ведь когда Дональда Трампа избрали, он сказал, что хочет как можно скорее встретиться с Владимиром Путиным. Но получается, что на сегодняшний день он встретился почти со всеми мировыми лидерами, кроме российского президента.

— А если бы администрация США попросила бы вас совета, как обращаться с Кремлем, что бы вы сказали?

— Очень важно быть уверенным, что вы говорите об одних и тех же вещах. Скажем, когда речь заходит о борьбе с терроризмом. В Сирии есть, например, группы, которых США вооружают и тренируют, но Россия видит в них угрозу для своей безопасности. Тут нужна полная ясность. Иначе может показаться, что президенты договорились, но потом один из них глубоко разочаруется.

В остальном… Трамп часто говорит, что он бизнесмен и ему нужны конкретные сделки, Путин тоже считается прагматиком. Не исключено, что они сядут и договорятся. Главное, чтобы не было никаких разночтений, о чем именно они договорились. Дьявол всегда в деталях.

— А Кремлю что посоветуете?

— (Смеется.) Проявлять уважение. Это относится к обеим сторонам. Но конкретно в преломлении к Трампу я бы не советовала намекать ему, что кто-то ставит под вопрос его право на президентство. Впрочем, российские власти вряд ли будут делать это, они понимают.

— Вы уже упомянули Украину. Видите ли вы возможность для выхода из этого тупика?

— Для начала нужно хотя бы добиться устойчивого перемирия, ведь там до сих пор стреляют. Нужно отвести от линии соприкосновения тяжелые вооружения. А потом… у украинской стороны должна быть уверенность, что Россия передаст им контроль над границей. А России важно видеть движение в сторону обретения (самопровозглашенными республиками Донбасса.— “Ъ”) автономии. Пока украинцам не удается принять закон о выборах (в Донбассе.— “Ъ”), хотя уже есть закон об особом статусе региона.

— Но он заморожен.

— Да, проблема в том, что президент Петр Порошенко не особо популярен и у него нет возможности заставить Верховную раду принять все эти законы. То есть понятны контуры будущих договоренностей, но вопрос, как их добиться.

— А есть причина полагать, что Украина для новой администрации не так важна, как для прежней?

— Это трудный вопрос. С одной стороны во время предвыборной кампании Дональд Трамп почти не упоминал Украину, а когда упомянул, то дал понять, что Крым принадлежит России. Но при этом высокопоставленные представители его администрации достаточно жестко высказываются по этому поводу. Возьмите, к примеру, нового постпреда США при ООН Никки Хейли. Она повторяет многие из тезисов, которые звучали из уст ее предшественницы Саманты Пауэр. И госсекретарь Рекс Тиллерсон говорит, что санкции останутся в силе, пока украинский вопрос не будет решен. Я уже не говорю о министре обороны и вице-президенте. Некоторые люди в Белом доме, конечно, могут иначе относиться к этой теме. В целом у меня ощущение, что у новой администрации пока не сформировался единый подход — ни к России, ни к Украине.

— Стоит ли на ваш взгляд ожидать каких-то конкретных результатов от июльской встречи президентов? Чего хотят США?

— Я думаю, что американская сторона будет фокусироваться на нескольких вопросах, один из них — Северная Корея. Администрация Трампа явно надеется, что китайцы помогут разрешить эту проблему, но вопрос, согласятся ли они и могут ли они на самом деле. Но роль России в урегулировании северокорейского вопроса тоже важна, вероятно, президент Трамп будет пытаться убедить своего российского коллегу усилить экономическое давление на КНДР.

Но главный вопрос для Белого дома сейчас это, конечно, борьба с «Исламским государством» (запрещенная в РФ террористическая группировка.— “Ъ”). Могу себе представить, что Дональд Трамп хотел бы вернуться со встречи с Владимиром Путиным и объявить, что они договорились о совместной борьбе с терроризмом. Думаю, что ему очень важно почувствовать, что США и Россия тут (в борьбе с терроризмом.— “Ъ”) делают одно дело.

Украину они, скорее всего, обсудят, но не думаю, честно говоря, что по итогам можно будет что-то написать в Twitter.

— Вы давно изучаете российско-американские отношения и написали книгу о том, как каждый раз со сменой власти в России и США стороны надеялись на потепление, но потом разочаровывались. Стоит ли сейчас вообще на что-то надеяться?

— Нам просто нужно трезво взглянуть на ситуацию. Не стоит ожидать новых «перезагрузок», бурного расцвета отношений и тому подобного. Но нужно работать над сотрудничеством в областях, где интересы двух стран совпадают. И таких областей много. Но в остальном надо признать, что мы по-разному смотрим на мир.