Пестрая республика

Павел Тимофеев, научный сотрудник ИМЭМО РАН

Президентские выборы во Франции завершились 7 мая победой центриста Эмманюэля Макрона во втором туре. Набрав 43,6% голосов зарегистрированных избирателей, он победил кандидата от ультраправого "Национального фронта" (НФ) Марин Ле Пен (22,3%). Смена главы государства стала лишь первой частью в процессе завершения старого и запуска нового политического цикла. Второй частью являются выборы в Национальное собрание — нижнюю палату парламента Франции. Они намечены на 11 и 18 июня и пройдут в два тура по мажоритарной системе.

С 2002 года, когда парламентские выборы стали проводиться вслед за президентскими, они закрепляли новую расстановку сил, приводя в парламент сторонников избранного президента.

В 2002 и 2007 годах вслед за избранием Жака Ширака и Николя Саркози президентским большинством становились правоцентристы (нынешние "Республиканцы"), а в 2012 году после успеха Франсуа Олланда большинство мест в Национальном собрании получили социалисты и их союзники. Так работал баланс, основанный на доминировании двух системообразующих партий. Но кампания 2017 года, ставшая одной из самых непредсказуемых в истории Пятой республики, грозит перемешать карты. Нет гарантий, что президент Макрон получит большинство, а значит, Франция снова может вернуться к практике политического "сосуществования" президента и парламента разных политических мастей, как уже случалось три раза (в 1986-1988, 1993-1995 и 1997-2002 годах). Более того, не исключен вариант формирования хрупкого коалиционного правительства, опирающегося на временные межпартийные союзы, как это было 60-70 лет назад — в годы Четвертой республики (1946-1958 годы). Почему же парламентские выборы-2017 сегодня видятся столь непредсказуемыми?

Матч-реванш

Прежде всего обновление политического цикла знаменует собой провал двух системообразующих сил, связанных с именами президентов Саркози ("Республиканцы") и Олланда (Социалистическая партия), которые управляли Францией последние десять лет. Раздражение действиями политической элиты вылилось сначала в неоднозначные результаты первичных выборов (праймериз), проведенных в обеих основных партиях в ноябре 2016 — январе 2017 года и выигранных "темными лошадками" (Франсуа Фийоном у "Республиканцев" и Бенуа Амоном у социалистов). Затем последовал провал обоих политиков в первом туре президентской кампании. Результат Фийона (20% голосов и третье место), отставшего от Ле Пен менее чем на 1,5%, можно списать на злополучный финансовый скандал — "Пенелопгейт" (стало известно, что супруга Фийона Пенелопа несколько лет получала зарплату €5 тыс. в месяц за работу помощником своего мужа-депутата, предположительно, не выполняя при этом реальной работы). Итоги кампании Амона (6,4% голосов и пятое место) говорят о серьезном кризисе внутри Социалистической партии (ФСП).

Именно поэтому на первый взгляд неожиданным, но вполне логичным стал выход во второй тур Макрона и Ле Пен, а французы оказались перед необходимостью выбирать между "банкиром" с неясной идеологией и "экстремистской", обещавшей вывести Францию из ЕС.

Второй важный результат выборов — очевидный раскол страны примерно на четыре лагеря. Каждого из четверки лидеров (центрист Макрон, крайне правая Ле Пен, правоцентрист Фийон и крайне левый Жан-Люк Меланшон) в первом туре поддержали 7-8 млн французов, а разрыв между Макроном и Меланшоном составил 1,6 млн человек (менее 5% голосов). Не стоит забывать еще про 10,5 млн человек (22% избирателей), не пришедших на выборы в первом туре. Во втором туре, когда стране нужно было делать выбор лишь между двумя кандидатами, уровень неучастия в выборах (абсентеизма) еще более возрос, достигнув 12 млн человек (25,44% голосов). Выше уровень абсентеизма наблюдался лишь в 1969 году (31%), когда французам нужно было выбирать между двумя правоцентристскими кандидатами — Жоржем Помпиду и Аленом Поэром.

В то же время кампания-2017 установила новый рекорд по числу голосов против всех — 8,6%, или 3 млн (предыдущий рекорд 1995 года составил 4,7%).

По данным соцопроса, проведенного службой IPSOS 7 мая, 31% воздержавшихся отвергают обоих кандидатов, еще 28% никого не отвергают, но говорят, что ни один из кандидатов "не соответствует моим идеям". По сути, речь идет об одном и том же: ни Макрон, ни Ле Пен не устроили две трети тех, кто в итоге воздержался от голосования,— это 32% избирателей Фийона, 41% сторонников Меланшона и 43% электората правоцентриста Никола Дюпон-Эньяна. В основном от голосования воздерживались молодежь (одна треть в возрасте до 30 лет), рабочие и служащие с невысоким уровнем образования и минимальными доходами. Показательно и другое: 61% абсентеистов второго тура (особенно электорат Ле Пен, Фийона, Меланшона и Дюпон-Эньяна) не желали появления макроновского большинства.

Если с 2002 года парламентские выборы подтверждали победу кандидата в президенты, предоставляя его сторонникам депутатские мандаты, то сейчас ситуация складывается иначе. Кредит доверия Макрону не очень высок: его 43,6% от числа зарегистрированных избирателей во втором туре — чуть выше результата Саркози 2007 года (42,6%), хотя соперницей Саркози была системный кандидат ФСП Сеголен Руаяль, а Макрону противостояла антисистемщица Ле Пен.

Более того, движение "Вперед!", сформированное Макроном год назад, после 7 мая получило, по сути, лишь месяц, чтобы подготовиться к схватке с партийными машинами "Республиканцев" и ФСП, жаждущими реванша за поражение в президентской гонке.

Победа на парламентских выборах дает Макрону возможность проводить внутренние реформы и внешнюю политику с развязанными руками, тогда как для его оппонентов это шанс заблокировать реализацию президентского курса и заставить Макрона искать компромиссы в диалоге с оппозицией. Именно поэтому парламентская кампания 2017 года не только является продолжением президентской, но и способна стать своеобразным матчем-реваншем для оппонентов Макрона.

Президент в меньшинстве

Заняв пост президента, Макрон начал подготовку "Вперед!" к парламентской кампании. 8 мая он официально покинул пост председателя движения, передав его 68-летней соратнице Катерин Барбару. Само движение, зарегистрированное как классическая политическая партия, сменило название: на парламентские выборы сторонники Макрона идут под вывеской "Республика на марше" (РНМ). Учредительный съезд партии намечен на 15 июля, сейчас она занимается формированием списка кандидатов в избирательных округах. Если для Макрона как кандидата в президенты его молодость и небольшой политический опыт удачно сочетались с усталостью французов от традиционных политических сил, то отсутствие ярких, известных имен среди соратников Макрона ставит РНМ в сложные условия на фоне системообразующих партий, опирающихся на известных горожанам мэров и других руководителей регионального уровня.

Макрону и руководству РНМ необходимо решить две задачи: во-первых, административно привязать членов других партий (прежде всего республиканцев и социалистов), готовых поддержать Макрона, к бренду РНМ; во-вторых, найти 577 достойных кандидатов для их рассеивания по всем избирательным округам.

Первое необходимо макроновцам для того, чтобы получить в партийную кассу средства, выделяемые государством партиям за их кандидатов, проходящих в парламент. Если в январе 2017 года Макрон еще допускал, что французы, входящие в его движение, могут сохранять свою предыдущую партийную принадлежность, то в конце марта в связи с ростом числа перебежчиков к нему из других партий он официально заявил: "Каждый из наших кандидатов будет баллотироваться под брендом президентского большинства, а не под прежним, и должен будет примкнуть к этому большинству политически и административно". Исключение сделано лишь для близкого по духу макроновцам центристского "Демократического движения" (MoDem, от фр. Mouvement democrate) Франсуа Байру, который на президентских выборах снял свою кандидатуру в пользу Макрона и активно его поддерживал. Такие изменения показывают, что макроновское движение вполне успешно трансформируется в традиционную партию.

Социальная база "Республики на марше" невелика — это прежде всего хорошо образованный городской средний класс, нашедший себя в условиях глобализации и цифровой революции.

Разумеется, эти люди представляют не всю сегодняшнюю Францию, но способны стать опорой президентского большинства, собирающего вокруг себя умеренные слои населения и, возможно, часть простого народа. Курс, который Макрон и РНМ предлагают избирателю, тот же, что и на президентских выборах,— это социал-либеральный и проевропейский центризм. Идеальным вариантом для Макрона стало бы формирование президентского большинства вокруг РНМ, к которому могли бы справа примкнуть MoDem, праволиберальный Союз демократов и независимых (UDI) и выходцы из левого крыла "Республиканцев", а слева — Партия левых радикалов, часть экологистов и правых социалистов. Символично, что в истории Пятой республики такая попытка уже предпринималась президентом Валери Жискар д'Эстеном (1974-1981 годы), сформировавшим в 1978 году Союз за французскую демократию (UDF). Этот блок был у власти три года, затем превратился в младшего союзника голлистов, пока не раскололся на фракции, одной из которых является союзный Макрону MoDem. От того, сработает ли эта стратегия во второй раз, вероятно, будет зависеть успех всего президентского мандата Макрона.

Для решения второй задачи Макрон и его штаб запустили кампанию по привлечению добровольцев на местах, желающих стать кандидатами РНМ на выборах, заявив о создании резерва в количестве 16 тыс. персон, из числа которых и были отобраны кандидаты, соответствующие ценностям партии. Это решение неоднозначно. С одной стороны, оно позволяет Макрону убить сразу двух зайцев: продемонстрировать, что он не имеет отношения к системообразующим партиям и не является ставленником крупного капитала, а также обрести народную поддержку на местах. Макрон уже пообещал, что не менее половины кандидатов РНМ будут из "гражданского общества", а не из других партий. Подтверждением этому может служить состав первого правительства, сформированного новым президентом. Половина его членов (11 из 22) действительно представляет собой общественных деятелей. С другой стороны, в этих условиях возникают вопросы к профессионализму отобранных кандидатов, их политической лояльности, критериям отбора и проч.

"В этом вся двойственность движения "Вперед!", которое выдвигает новые фигуры и протягивает руку левым и правым",— отмечает Никола Шапюи, политический обозреватель газеты Le Monde.

Пока запрос на обновление политики и общества, сформированный Макроном, востребован: по данным соцопросов, РНМ может рассчитывать на 30% голосов избирателей (около 170 мандатов). Этого недостаточно для абсолютного большинства (289 мест), но позволяет РНМ и MoDem сформировать относительное большинство с другими силами.

Власть союзная

Парламентская кампания Макрона поставила в сложное положение две системообразующие партии, которые столкнулись с общими проблемами. Если вопрос смены лидеров был решен быстро (на парламентские выборы "Республиканцев" поведет мэр города Труа, саркозист Франсуа Баруэн, а социалистов — первый секретарь партии Жан-Кристоф Камбаделис), то вопрос об отношении к Макрону, РНМ и к правительству, сформированному 16 мая, расколол обе партии. В каждой из них оформились три разных течения. Первые выступили против какого-либо союза с Макроном и за появление нового "сосуществования" (Баруэн — у "Республиканцев", Камбаделис и Амон — у ФСП); вторые — за союз с Макроном в рамках "президентского большинства" (Ле Мэр у правоцентристов, Вальс — у социалистов); третьи заняли срединную позицию ситуативных переговоров (Костюшко-Моризе — у правоцентристов, Казнев — у Соцпартии). В обеих партиях начались непростые дискуссии.

5 мая, накануне второго тура президентских выборов, экс-премьер, социалист Мануэль Вальс заявил о своем желании присоединиться к макроновскому большинству на парламентских выборах, сохранив при этом членство в ФСП. Макрон в ответ заявил, что Вальс при этом должен выступить под флагом движения "Вперед!", а не как социалист. Против этого выступила уже сама Соцпартия. Обсуждение "казуса Вальса" закончилось компромиссом: на выборах он выступит как член "президентского большинства", не имея аффилиации ни с ФСП, ни с РНМ, а социалисты не будут выставлять против него какого-либо кандидата. Общая линия ФСП, выработанная к середине мая, заключалась в том, чтобы выдвинуть кандидатов партии везде, где будут кандидаты от РНМ, за исключением тех округов, где слишком велика вероятность победы лепеновца. Но призывы Камбаделиса к кандидатам ФСП в округах поддержать партийную дисциплину и отказаться от упоминания имени Макрона на своих афишах, похоже, не были услышаны. Если Вальс просто отказался от какой-либо аффилиации, то другие пошли дальше.

Экс-министр труда Мириам эль-Хомри использовала в своих плакатах как символику ФСП, так и фразу "вместе с Макроном", а ее коллега, экс-министр здравоохранения Марисоль Турен назвала себя кандидатом "президентского большинства Макрона", вообще отказавшись от символа ФСП.

Как пишет Liberation, такое разнообразие афиш и лозунгов лишний раз напоминает о центробежных тенденциях внутри партии, которая с трудом пытается сохранить единство и чьи представители уже на первых заседаниях нового парламента, вероятно, окажутся в различных лагерях. По соцопросам, ФСП набирает около 7% голосов, что вынуждает ее искать союз с близкими по духу группами. 19 мая ФСП, левые радикалы, экологисты и коммунисты договорились о едином списке кандидатов в пяти округах.

Ненамного лучше положение правоцентристов. 15 мая около 20 членов "Республиканцев" и лояльного им Союза демократов и независимых подписали открытое письмо в поддержку сотрудничества с Макроном, упирая на необходимость "принять протянутую руку президента". 16 мая трое "Республиканцев", вошедших по приглашению Макрона в правительство (премьер Эдуар Филипп, министр экономики Брюно Ле Мэр и министр бюджета Жеральд Дарманен), были исключены из партии, как ранее обещал Баруэн. По его мнению, РНМ не имеет ничего общего с правоцентристами и они единственные, кто способен представлять собой конструктивную оппозицию президенту. Несмотря на бравурные заявления лидера партии, соцопросы дают "Республиканцам" около 20%, что пока не позволяет представить партию парламентским большинством.

Крайние акторы — "Национальный фронт" Марин Ле Пен и "Непокоренная Франция" Жан-Люка Меланшона — постараются использовать ослабление системных сил.

"Я не хочу ослабить Соцпартию, я хочу заменить ее" — эти слова Меланшона как нельзя лучше передают суть его стратегии.

Нечто подобное на правом фланге уже несколько лет пытается сделать Марин Ле Пен — за счет "Республиканцев". При этом и Ле Пен, и Меланшон испытывают схожие проблемы: антисистемные позиции не позволяют им заключать какие-либо союзы с крупными системными силами, а отношения с малыми партиями, которые они стремятся включить в свои орбиты влияния, складываются непросто. Например, уже через неделю после выборов распался союз НФ с правым движением "Вперед, Франция!" Никола Дюпон-Эньяна. Внутри НФ усилились разногласия между "либерал-консервативным" крылом Марион Марешаль-Ле Пен, племянницы лидера партии, и антиглобалистским крылом Флориана Филиппо — вице-председателя НФ. В итоге Марешаль-Ле Пен заявила об отказе участвовать в парламентских выборах и о возможном уходе из политики, а Филиппо — о создании собственной структуры "Патриоты". Как она будет связана с НФ, пока не ясно.

На противоположном фланге Меланшону не удалось выстроить союз с Компартией, с экологистами и троцкистами, хотя этот альянс мог принести ему еще 5-6% голосов. Компартия отвергла перспективу административного и финансового подчинения "Непокоренной Франции", и в большинстве округов меланшоновцы, коммунисты и экологисты будут сражаться каждый сам за себя, что, скорее всего, лишь ослабит крайне левых.

Рассчитывая на эффект от обновления, Ле Пен, как и Меланшон, серьезно подкорректировала партийные списки кандидатов: список НФ изменился на 86% по сравнению с 2012 годом, в списке меланшоновцев ранее не избирались 88%.

Оба лидера баллотируются в округах, где они победили 23 апреля: Меланшон — в Марселе, Ле Пен — на севере Франции, в регионе Па-де-Кале. По опросам, Ле Пен может получить до 20% голосов, Меланшон — 14-15%. Успехом можно будет считать формирование обеими партиями фракций, включающих не менее 15 человек.

Президентские выборы показали, что, пока республиканские институты продолжают работать, проигрыш двух системообразующих партий при победе третьего — системного — кандидата вовсе не означает автоматического развала системы. Прогнозировать дальнейшую судьбу "Республиканцев" и ФСП сложно, хотя, безусловно, им предстоят нелегкие годы. Но говорить о тотальном кризисе системы пока рано. Получит ли Франция президентское большинство от одной партии или путем создания коалиции или же ее ждет новое "сосуществование" — реализация одного из этих сценариев станет тестом на политическую устойчивость Пятой республики.