Яблочный Маркс
Владимир Лященко о «Самокритике буржуазного пса»
В прокат выходит фильм молодого немецкого режиссера Юлиана Радльмайера — социально-романтическая комедия про кино, коммунистическую утопию и рай на земле
"Юджин, смотри, это святой Франциск!" — "Хренов коммунист".— "Юджин!"
Свидетелем такого диалога посетителей Берлинской картинной галереи в прологе "Самокритики буржуазного пса" становится смотритель Хон (Ген-Тхэк Ли). Минуту спустя уже он будет обмениваться с молодым коллегой Санчо (Беньямин Форти) соображениями о месте святого в современном каноне:
"Святой Франциск жил среди бедняков, разговаривал с птицами и всегда готов был отдать последнюю рубаху. Потому что он был коммунистом".— "Что за идиот".
За кадром звучит голос, который сообщает, что чудес в наши дни не бывает, зато хватает странного: например, сам рассказчик в настоящее время является собакой, хотя до недавнего времени был молодым режиссером по имени Юлиан (Юлиан Радльмайер),— и эту, оказавшуюся для него не самой приятной, историю нам сейчас предстоит узнать. В кадре герой, еще в образе режиссера, подкатывает к американской студентке Камиль (Дераг Кэмпбелл) — "которую едва знал, но уже провел часы на ее странице в фейсбуке" — под предлогом желания снять ее в главной роли в своем новом фильме. Никакого фильма на самом деле нет, Юлиан вяло надеется на получение гранта, живет на пособие и не находит в себе смелости отказать соцработнику, когда тот предлагает ему сезонную работу на яблочной плантации. Туда же попадут Хон и Санчо — обоих увольняют после того, как в их смену из галереи пропадают Дюрер и огнетушитель. Поедет и Камиль, купившаяся на историю про исследование материала для сценария методом погружения в условия жизни и труда рабочего класса.
"Когда ты сказал мне про кино, я подумала, что это просто хипстерский предлог для свидания".— "Я произвожу такое впечатление?" — "Да".
Выпускник Берлинской академии кино и телевидения Юлиан Радльмайер снимает кино про режиссера, наверняка держа в голове и "Восемь с половиной" Феллини, и "Осторожно, святая шлюха!" Фассбиндера (это имя даже прозвучит с экрана). Но итоги, даже промежуточные, подводить ему еще рано: "Самокритика" — его второй полнометражный фильм, а предыдущий — "Зимняя сказка пролетариата" (2014) — длился чуть больше часа. Зато уже можно говорить об узнаваемом почерке и интересующем автора круге тем: левые идеи в наше время, не исчезающие экономическое неравенство и эксплуатация, интеграция мигрантов и восточных немцев в современное немецкое государство. Только жизнь аутсайдеров он показывает не как суровые драмы. Его рассказы — что-то среднее между притчей, галлюцинацией и спиритическим сеансом. Так, в "Зимней сказке" в одной из вставных новелл партийные деятели молодой Грузинской Советской Республики вызывали дух Екатерины II. А в короткометражке "Призрак бродит по Европе" (2013) из похищенного "Черного квадрата" Малевича на улицы современного Берлина выходил Владимир Маяковский (игравший его поэт Зураб Ртвелиашвили появляется в важной роли и здесь). Место Маяковского в качестве потустороннего визитера занимает в "Самокритике" сам святой Франциск (Илья Коркашвили), тоже в каком-то смысле сходящий на экран с картины, чтобы принять участие в сборе яблок и усвоить азы рыночной экономики и марксистской ее критики.
На фоне самых известных режиссеров из числа тех, кто практикует сегодня в кино брехтовское "очуждение" и шкловское "остранение" (Ларс фон Триер, Рой Андерссон, Михаэль Ханеке), Радльмайер может показаться несерьезным, но это ошибочное впечатление: мысль его легка, а кино выходит по-хорошему чудное и странное. Посудите сами: хозяева яблочной плантации пропагандируют ценности коллектива-семьи, но якобы современный игровой подход к работе на деле подозрительно напоминает соцсоревнование. И участвуют в нем бывшие граждане социалистических государств, безденежные западные идеалисты, невесть откуда взявшийся бессловесный чудак в монашеской робе и парень, который в совершенстве овладел неомарксистской риторикой, но думает не о судьбах пролетариата, а о том, как произвести впечатление на девушку. Как именно он превратится в собаку (буквально), зритель узнает только в финале, зато несложно догадаться, за какие грехи. Режиссер-герой раз за разом проявляет свою буржуазную сущность, оказываясь в глазах Камиль то слишком законопослушным, то слишком недоверчивым, а то и просто слишком козлиной для коммунистического кинематографиста. Но что поделать, если ее возбуждают только перспектива стачки и классовая борьба, а он не боится ни страшного, ни товарищеского суда, зато дрожит перед знаком "частная собственность" и соцработником?
Ироничное отношение Радльмайера к западному левачеству, особенно юношескому, в том числе и собственному, и любовь к статичным кадрам сближают его с Годаром образца "Китаянки". Вот только героям юбилейного 2017-го еще сложнее воплощать революционные порывы, чем персонажам предреволюционного 1967-го. Зато когда десяток разнорабочих, отягощенных коллективной памятью об Октябрьской революции и авокадо для космической программы в гэдээровских колхозах, не могут договориться об образе светлого будущего, положение спасают те самые чудеса, в которые не верил режиссер. И кино оборачивается не чередой эпизодов-шуток, но сплетением точно подобранных обстоятельств и деталей — от поиска земного рая и мечты о коммунизме без коммунистов (что для этих искателей-мечтателей примерно одно и то же) до лучшей в мире рецензии на "Анну Каренину", озвученной одним из них: "Очень мило. Сначала они едут в Италию — и никому не нужно работать". Франциск одобряет.
В прокате с 15 июня