 |
| Поддержка Владимира Путина очень пригодилась генералу ФСБ Мурату Зязикову |
"У нас любят символичность"
В воскресенье вечером я еду в Юго-Западный район Назрани, где живет новый президент Ингушетии Мурат Зязиков. Его дом — двухэтажный коттедж из красного кирпича, обнесенный высоким забором,— ничем не выделяется из общего ряда построек. Внутренний двор кажется даже немного тесноватым. В нем едва помещаются два автомобиля и несколько охранников и помощников. Президент встречает меня у порога и сразу приглашает пройти в гостиную, где накрыт банкетный стол.
— Сегодня месяц со дня моей инаугурации,— говорит Мурат Зязиков.
— Не может быть!
— Чистая правда.
В комнате появляются сыновья президента и его супруга, молодая симпатичная женщина.
— Луиза,— она протягивает мне руку и представляет детей: — Это Магомет. Ему двенадцать лет. Асламбеку десять, Михаил у нас самый маленький, ему только два.
— Я вообще очень люблю детей,— говорит президент,— Собираюсь поощрять людей к созданию многодетных семей. С четвертого ребенка буду дарить семье "Волгу".
— Для жены придумали?
— Где-то да,— смеется Мурат Зязиков и продолжает серьезно: — Ингушетия занимает первое место по детской смертности. В республике нет даже роддома. Сколько детей обычно у нас в семьях, вы сами знаете. А с моим приходом на президентство мы вышли на первое место по рождаемости. Шучу, конечно. Но есть любопытный статистический факт. В день голосования, с 28 на 29 апреля, в республике родилось очень много мальчиков. Причем большинство новорожденных назвали Муратами. Это абсолютная правда. Даже у меня в этот день племянник родился. Естественно, Мурат. У нас любят символичность. Новый человек, новые надежды.
Магомет и Асламбек ведут себя по-кавказски сдержанно. Пока разговаривают взрослые, они не произносят ни слова.
— Вы обрадовались, когда папа стал президентом? — спрашиваю мальчиков.
— Нет,— дружно отвечают они.— Мы его теперь так редко видим.
— В Астрахани у нас была совсем другая жизнь,— вздыхает Луиза.— Когда я узнала, что Мурат собрался баллотироваться, то была уже практически уверена в том, что он победит. Мы живем вместе уже 13 лет, и я точно знаю, что он очень хороший, порядочный человек. Я надеялась, что люди тоже в него поверят.
Луиза деликатно выходит из комнаты, так и не притронувшись ни к одному из приготовленных ею блюд. За ней выходят дети.
— Женщины и дети за стол с главой семьи в вашем доме не садятся? — спрашиваю я, вспомнив о широко распространенном кавказском обычае.— Национальные традиции соблюдаете?
 |
| Побывав в 1978 году на Кубе, Мурат Зязиков написал книгу "Незабываемые встречи". С этого и началась его карьера |
— Ваш предшественник хотел принять закон о многоженстве. А как вы к многоженству относитесь?
— Я за. Но указов быть не должно. Его издание будет выглядеть абсолютно абсурдно. Представьте: идет дождь и всем это очевидно, и синоптики говорят, что он будет и сегодня, и завтра, а я сажусь и пишу распоряжение, что через час будет дождь. Многоженство на Кавказе — распространенное явление. Хотя у нас в народе говорят: если во дворе две жены, то собака в доме не нужна.
"В этой школе учились Дудаев, Аушев и я"
До нас доносится музыка. В соседней комнате работает телевизор. Президент щелкает пальцами в такт мелодии.
— Люблю эту песню,— говорит Мурат Зязиков,— дуэт Энрике Иглесиаса и Уитни Хьюстон.
Мы переходим в другую комнату и усаживаемся перед экраном.
— Я когда с работы прихожу, люблю здесь посидеть, послушать музыку,— рассказывает генерал.— Охрана для меня специально клипы записывает. Я очень люблю ансамбль государственного танца "Ингушетия". Когда они впервые уезжали на гастроли в Ирак, я сам помогал им по линии спецслужб. Вообще, я ценю ритм, пластику. Мне нравится в этом плане Дженнифер Лопес, Шакира.
— Откуда такая страсть к латиноамериканской музыке?
— Мне близка культура Латинской Америки, Испании, Кубы. Будучи студентом третьего курса, я был делегатом Всемирного фестиваля молодежи и студентов на Кубе. Эта поездка — одно из самых ярких впечатлений моей жизни. Мне вообще был присущ революционный романтизм. А Куба для всех нас тогда была Островом свободы. Вернувшись, я написал книгу "Незабываемые встречи".
Генерал достает с книжной полки брошюру и протягивает ее мне. На обложке имя автора — Мурат Зязиков.
— Помню, за эту книжку я получил 720 рублей. Неслыханная по тем временам сумма. Мы со студентами месяца три гудели. Все прогуляли. Тогда опубликоваться студенту из провинции было вообще невозможно. Второй секретарь ЦК комсомола сказал: ни один профессиональный журналист не опубликовал труд по молодежному движению. А мне это удалось. Я стал очень известным человеком. Меня приглашали на разные встречи, в театры, на выставки. Фактически тогда началась моя карьера. Я в то время был простым комсомольцем, после книжки стал заместителем секретаря комитета комсомола университета, затем инструктором Назрановского обкома партии. А после армии меня уже рекомендовали в органы КГБ СССР. Кстати, я никогда не предполагал, что буду работать в спецслужбах. Я закончил исторический факультет, и у меня была дилемма: уйти в журналистику или в научную работу. Я когда в Грозном учился в университете, у нас была практика, и я преподавал историю и обществоведение в школе #55, в которой, кстати, когда-то учились и Дудаев, и Аушев, и я.
 |
| Дом главы республики в Назрани ничем не отличается от других. Во дворе едва помещается пара автомобилей |
— "Красавец со звездой, повстанческого войска командир",— цитирует Зязиков строки Евгения Долматовского,— Это про Че Гевару. Я долго делал из него героя. До тех пор, пока не стал работать в КГБ. Он был очень мужественным человеком.
— У вас, насколько я знаю, два ордена Мужества. За что?
— К обоим орденам меня представлял Совет федерации, не ФСБ. Я освободил 64 человека из плена. Это были не только военнослужащие, но и простые граждане различных национальностей, попавшие в беду. 29 из них — дети, которых удалось вывезти из зоны конфликта. Причем делалось все не с помощью денег или обмена.
— Каким же образом?
— Переговоры. Другого пути, в принципе, не было. Я ведь знал всех руководителей бандформирований. Мы же вместе росли. Я подключал все официальные и неофициальные каналы. Помогал в большинстве случаев простым людям, блатными не занимался. Это не требует большого мужества, надо просто всегда выбирать правильную схему переговоров. У меня в жизни были гораздо более экстремальные ситуации.
— Например?
— Дело было в 1998 году в Астрахани. Прихожу я в воскресенье домой. А тут дети: пошли в цирк, пошли в цирк. Приезжаем туда. Начинается вторая часть представления. Выходят два медведя и дрессировщица. Конферансье объявляет номер, как вдруг один мишка мимо нее проходит, резко разворачивается, набрасывается на нее и начинает раздирать. Женщина кричит. Кровь ручьем. Люди сорвались со своих мест, ломятся к выходу. Второй мишка рядом стоит на задних лапах. Его реакцию тоже невозможно предсказать. Дрессировщица не могла ничего сделать. Я, не задумываясь, бросился на арену. Вытащил "макаров" и несколько раз выстрелил в медведя. Конечно, не так красиво, как Дубровский, не в ухо. Но медведь упал. Еле-еле его с женщины стащили. Я не представился, забрал сыновей и ушел. До сих пор помню белые лица детей из Астраханского детского дома. Они сидели в первом ряду.
"Мы всегда понимали с Путиным, о чем говорим"
— В народе ходят слухи о возможном объединении Чечни и Ингушетии. Можете их развеять?
— Однозначно. Этот слух был запущен моими оппонентами во время предвыборной кампании. Причем эта информация позиционировалась на ингушский электорат. А для ингушей понятие государственности свято. Практика показала, что отсутствие государственности с 1934 по 1992 год отрицательно сказалось на развитии республики. Именно поэтому десять лет назад практически все пришлось начинать с нуля. Руководитель Ингушской автономной области Идрис Зязиков предвидел это еще в прошлом столетии и возражал против объединения даже с братским народом.
— Идрис Зязиков был вашим родственником?
 |
| За столом президент Ингушетии и его жена соблюдают национальные обычаи |
Во время предвыборной кампании мои соперники часто говорили, что в республике никогда не проголосуют за представителя спецслужб, которые осуществляли депортацию ингушского народа. Причем никто не вспомнил, что мои предки и моя семья тоже пострадали от Советской власти. Мои родители были депортированы. Я родился в Киргизии, в городе Ош. Кстати, депортацией ингушского народа занимался НКВД и отдельные части армии, а руководила всем наша партия. То, что впоследствии я пришел в спецслужбы, никак с этим не связано.
— Вас обижает, когда вас называют эфэсбэшником?
— Нисколько. Я, наоборот, считаю, что надо гордиться, когда представитель маленькой ингушской нации становится генералом. Тем более ФСБ. Туда кого попало не берут. У нас практически невозможно получить звание или должность по какой-либо протекции. Могу с уверенностью сказать, что у жителей Ингушетии с моим приходом к власти отношение к представителям спецслужб в корне изменилось. Свидетельство тому — многочисленные обращения к руководству ФСБ и в местное УФСБ, да и в мой адрес тоже, родителей, которые просят оказать содействие устройству детей в учебные заведения ФСБ.
Да и как можно обижаться, когда народ на 90% проголосовал за Владимира Путина? Он даже не представитель спецслужб, а их руководитель.
— Может, Путин поддержал вашу кандидатуру на выборах, потому что вы коллеги?
— Я не исключаю, что этот фактор повлиял на его решение. Мы с Владимиром Владимировичем всегда понимали, о чем говорим. С ним всегда очень легко. Многие политики могут путать Кавказ с Крайним Севером. Но только не Путин. Он, как никто, понимает, что происходит на Кавказе. Я вывел это из первой же беседы с ним. Он хочет, чтобы в его президентство на Кавказе наступил мир. Путин действительно оказал мне поддержку. К вашему сведению, в стране 89 территориальных управлений ФСБ, в каждом из которых по три заместителя начальника. Но меня знали лично многие высокие официальные лица. Я был членом комиссии Совета федерации по проблемам Северного Кавказа. Работа комиссии была отмечена Борисом Ельциным. В свое время даже решался вопрос о моем назначении заместителем председателя Совета федерации Федерального Собрания по межнациональным отношениям.
 |
| Мурат Зязиков уважает ритм и пластику. Особенно латиноамериканских исполнительниц Дженнифер Лопес и Шакиру |
— Сначала было два варианта моего назначения: начальником УФСБ в Ингушетию или Орловскую область. Однако в итоге меня пригласили на должность заместителя полномочного представителя президента в ЮФО Виктора Казанцева. Я быстро втянулся в работу. Это было мне интересно. Работа в спецслужбах исключает публичность, а здесь все было наоборот.
— Ваш приход в полпредство и повышение в звании в преддверии президентской кампании в Ингушетии выглядят так, как будто вас специально готовили к участию в республиканских выборах.
— На самом деле все произошло спонтанно. Новая должность, переезд, президентская кампания. Возможно, со стороны это действительно выглядит как стратегический план. Но на самом деле решение о том, чтобы баллотироваться в президенты, я принял сам. Никто меня не подталкивал.
— В первом туре вы набрали всего 18%. Каким образом за две недели вам удалось так набрать популярность?
— Хотя я понимал, что мои соперники здесь десять лет, а я фактически полтора месяца, у меня была уверенность, что выиграю в первом туре. Когда я узнал результаты, настроение у меня, мягко говоря, было не очень. В предвыборном штабе было некоторое замешательство. Все молчали и ждали моей реакции. Я закрылся в кабинете, настроился и вышел к людям с улыбкой. Я сказал им: дорогие друзья, не расстраивайтесь, при нашем с вами безденежье за меня проголосовал огромный процент. По-ингушски эта фраза звучит смачно. Все засмеялись. Второй тур мы, конечно, поработали. Каждый день я проводил по пять-шесть встреч с избирателями. Во втором туре ко мне перешли голоса многих моих конкурентов. Как вы помните, в предвыборной гонке участвовало более двух десятков претендентов. У многих людей за эти две недели произошла переоценка ценностей. В Ингушетию приехали 37 депутатов Госдумы, в том числе Шандыбин, причем двое с нетрадиционной ориентацией. Им что индусы, что ингуши — одно и то же. Они агитировали против меня. А народ удивился: откуда они взялись? Сначала развалили Советский Союз, а теперь приехали нас учить! Народ мудр.
— Тем не менее многие были уверены, что вы попытаетесь снять кандидатуру Амирханова.
— Я был категорический противник снятия каких-либо кандидатур и заявил, что хочу выиграть именно у Амирханова. Я не хотел, чтобы мне расчищали дорогу.
— Однако в прессе была информация, что ОМОН блокировал участки для голосования и не пускал на них избирателей именно в тех районах Ингушетии, где Амирханов пользовался популярностью.
— Возможно, в некоторых районах ОМОН действительно блокировал участки после 20 часов. В первом туре предвыборные участки закрылись только в 23 часа, хотя по закону голосовать можно только до 20.00. Ситуация могла повториться, и, видимо, были приняты соответствующие меры.
"Шариатский суд будем расформировывать"
 |
| Заступив на пост президента, Мурат Зязиков сразу же начал курировать сельское хозяйство |
— Сына ее в кадетский колледж не принимают,— вполголоса объясняет мне Зязиков и дает охране указание связать его с Министерством образования.
Буквально через минуту к нам, запыхавшись, подбегает сотрудница министерства.
— Зачислить,— Мурат Зязиков показывает на мальчика.
Проблема исчерпана.
Мы заходим в кабинет президента. Со времен Руслана Аушева интерьер практически не изменился. Мебель прежняя. Новое только кресло, в которое усаживается глава республики. Впрочем, в кабинете появилось много государственной символики. Рядом с рабочим столом Зязикова — российский флаг, российский герб, а на стене — портрет российского президента.
Звонит телефон. Мурат Зязиков говорит по-ингушски, но по тому, как изменяется выражение его лица, я понимаю, что произошло ЧП.
— Детский лагерь в Джейрахском ущелье из-за наводнения заблокирован,— объясняет он.— Сейчас детей будем эвакуировать. Только что распорядился выслать вертолеты. Таких дождей в Ингушетии лет сорок не было. Это тяжелое испытание для всех. Зато будет сразу видно, какая отдача есть от республиканских министерств и ведомств. В горах из-за наводнения большие проблемы с газом. Я задействовал различные службы и посмотрю, кто как решит вопрос. После этого буду думать, за кем из руководителей сохранить должность.
— Вас уже сейчас обвиняют в жесткой кадровой политике. Ею, в частности, был недоволен премьер Ингушетии Ахмет Мальсагов, который недавно ушел в отставку.
— Мальсагову не на что было жаловаться хотя бы потому, что я оставил его премьером. Оставил, несмотря на то, что он был моим соперником на выборах и долгое время работал в аушевской команде. Более того, я оставил четырех вице-премьеров из семи. Да, в отдельных случаях мне приходится поступать жестко: не только увольнять чиновников, но и ликвидировать целые ведомства. Недавно я расформировал республиканское министерство юстиции. Оно абсолютно дублировало по функциям федеральное. Там зарплаты были по 40 тысяч рублей и автопарк на 17 машин. А у нашей станции скорой помощи всего три. Шариатский суд тоже будем расформировывать. Я вообще не понимаю, что это такое. Для меня есть два суда: Божий и конституционный. А там сейчас сидит целый штат специалистов по шариату, и на их содержание выделена отдельная статья республиканского бюджета. Специалисты подсчитали, что в результате расформирования таких бесполезных структур высвободится порядка 50 млн рублей бюджетных денег, которые можно будет направить в другие жизненно важные сферы.
— Не боитесь, что ваши действия воспримут как месть команде экс-президента Ингушетии Руслана Аушева?
 |
| В родовом селе президента Зязикова уже есть соответствующая улица |
— Надо полагать, гостей у вас и так хватало. Даже государственный секретарь Союза России и Белоруссии Павел Бородин приехал.
— Бородин мой старый друг. Мы были знакомы, когда он еще работал в Якутске. Там ведь проживает очень большая ингушская диаспора. Зал просто взорвался овациями, когда Бородин вышел с поздравительной речью. Кстати, перед инаугурацией на первом этаже в президентском дворце обвалился потолок. Пришлось буквально за сутки делать ремонт — не хотелось опозориться перед гостями. Я даже перестал болеть за турок на футбольном чемпионате. Стал болеть за Сенегал. Ведь здание президентской администрации в Магасе построено турецкой компанией.
Зязиков подводит меня к окну. Отсюда хорошо видна осыпавшаяся колонна, подпирающая фасад президентского дворца.
— Все здесь буквально разваливается,— подытоживает Мурат Зязиков,— не только президентский дворец. Бог бы с ним. Мне даже неловко сидеть в этих хоромах, когда в некоторых местных школах из-за переполненных классов дети учатся в три смены. Я говорю об общем состоянии республики. Представляете, в Ингушетии не найдется даже пары тракторов. Все разворовали.
— Мне кажется, вы преувеличиваете.
— Нисколько. Когда грянуло наводнение, мы бросились искать машины, технику, чтобы как-то противостоять стихии: откачать воду, разобрать завалы, образовавшиеся из сломанных деревьев. Ничего нет. Хотя один трактор, признаюсь, нашли. В отдаленном сельском районе.
Снова звонит телефон. Генерал берет трубку и вздыхает с облегчением.
— Детей из лагеря всех вывезли. Я должен ехать в МЧС.
"Государь в стране должен быть один"
На следующий день мы отправляемся в родовое село Мурата Зязикова — Барсуки.
— В детстве я проводил здесь все лето с дедушкой и бабушкой,— рассказывает президент.— Тут полсела наши родственники. Причем живут все рядом. Дворов сорок кряду — все Зязиковы. Здесь и улица центральная носит имя Зязикова.
Время от времени на проезжую часть выходят коровы. "Мерседес" и милицейский джип ловко маневрируют между ними.
— У нас совсем не осталось государственного поголовья скота. Ни колхозов, ни совхозов,— говорит Зязиков.
— Разве это плохо?
 |
| Карьера Мурата Зязикова достигла апогея, а он по-прежнему не забывает встречаться с детьми |
— Хотите вернуться в советские времена?
— Мы не будем стричь всех под одну гребенку. Просто наряду с другими формами хозяйствования — арендаторской, фермерской — будет введена государственная. Везде должны присутствовать элементы государственного регулирования.
Мы проезжаем мимо автозаправочной станции.
— Вы обратили внимание, сколько стоит у нас бензин? — спрашивает президент.— Наш бензин — самый дорогой в регионе — 10 рублей 20 копеек за литр девяносто третьего! Хотя в Ингушетии большие залежи нефти. Почему сложилась такая ситуация? Потому что в нефтекомплексе не было эффективного государственного регулирования. Была сильная борьба за передел сфер влияния и попытки его приватизировать. До последнего времени шла большая свара вокруг руководящих постов, в частности на предприятии "Ингушнефтепродукт". Чтобы ее прекратить, я просто привез в республику нового руководителя. Нефть, как у нас говорят, это "мяхкадят" — масло народа, и оно должно быть его достоянием в буквальном смысле. Мы заручились поддержкой вице-премьера Виктора Христенко на строительство нефтеперерабатывающего завода. Сейчас проходим период накопления. Нефть стоит в наливных резервуарах. Нам даже пришлось сменить охрану — взять людей из горной местности. Они далеки от хищений и реализации нефтепродуктов. Я убежден, что действую правильно. Нам удастся сбить цену на бензин и заставить нефтекомплекс работать на людей.
Президентский кортеж въезжает в село. Футбольный матч на местном стадионе тут же прекращается.
— Вот школа, где я раньше преподавал,— президент показывает на кирпичное здание рядом со стадионом.— Когда я работал в Назрановском обкоме партии, то специально выкраивал для этого время. Так интересно было. Особенно пятый, седьмой классы. В этом возрасте у детей еще очень много святого. Они тянут руку, хотят отвечать.
 |
| "Владимир Владимирович как никто понимает, что проиходит на Кавказе" |
— Я бы всю жизнь проходила, взяв тебя за руку,— серьезно говорит президенту школьница лет восьми.
Со всех сторон кричат:
— Мурат, мы тебя ждали! Мы знали, что ты будешь нашим президентом!
Через несколько минут улица заполоняется местными жителями.
— Мне немного режет слух, когда они называют меня президентом,— говорит Мурат Зязиков на обратном пути.— Я считаю, что президентом может называться только глава государства. Остальные могут именоваться как угодно — главами республик, губернаторами. Возможно, следует закрепить это на уровне Конституции. Мировая практика показывает, что это было бы правильно. Взять США. Там же нет президентов штатов, там есть губернаторы. Я не говорю, что мы должны быть похожи на Америку. Но государь в стране должен быть один.
 |
|