1 июня президент России Владимир Путин в Петербурге, в Константиновском дворце, встретился с руководителями международных информационных агентств и с индийским премьер-министром Нарендрой Моди. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников по итогам этих встреч выяснил, что японцам не стоит беспокоиться за судьбу Курильских островов: они в надежных руках и мирному договору между Россией и Японией пока не грозит быть подписанным. Кроме того, Владимир Путин впервые признал хотя бы теоретическую возможность того, что российские хакеры могли влиять на предвыборную борьбу в западных демократиях, и даже нарисовал картину того, как это могло происходить.
Генеральный директор ТАСС Сергей Михайлов собрал всех, каких мог, глав международных информационных агентств, чтобы они наговорились с Владимиром Путиным
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
В то время как разгонялся Петербургский международный экономический форум, в Константиновском дворце Владимир Путин встречался с начальниками международных информационных агентств. Такие встречи происходят во время ПМЭФ ежегодно, и обычно в ночи, когда сил ни у кого из участников встречи не остается, кажется, даже на ее ожидание и последняя надежда — на второе дыхание, которое вдруг и в самом деле открывается при виде президента России (причем учащенное).
В этом году встреча состоялась в первой половине дня, то есть засветло.
Состав участников встречи между тем не впечатлял. Да, среди них, в отличие от прошлого года, появился, например, гендиректор немецкого информационного агентства DPA Питер Кропш. Но кроме него, не считая Сергея Михайлова, генерального директора ТАСС, было только девять участников, причем такие монстры международных информационных потоков, как агентства AP, Bloomberg, «Синьхуа» и «Киодо», были представлены замами. Зато Швеция прислала, слава богу, президента Европейского альянса информационных агентств. Первые лица агентств представляли Испанию, Индию, Турцию и Италию.
Но стоит вспомнить хотя бы прошлогодний уровень представительства, чтобы понять, насколько иначе все в этом году, чем в 2016-м, когда за столом сидели абсолютные звезды западной журналистики, для которых Пулитцеровские премии, которые они все в разное время получали, были наградой не для них, а для тех, кто им эти награды вручал.
То ли они устали от одного воспоминания, сколько им пришлось в прошлый раз ждать Владимира Путина, то ли они вообще уже от него ничего не ждут, но вот не было их теперь.
Господина Путина это, естественно, не смущало, по крайней мере на первый взгляд. Он хотел что-то рассказать — и рассказал бы в любом случае, хотели они этого или нет.
Во-первых, он намерен был высказаться о причинах развившейся в западных СМИ русофобии. Причины ее оказались, разумеется, комплиментарны для российской власти.
— Утверждается многополярный мир,— объяснил Владимир Путин,— а это неприятно монополистам! Монополия, как известно, плоха, но монополисты всегда за нее борются во всех сферах!
Вторая причина русофобии, по мнению Владимира Путина, в том, что партнеры России в некоторых странах (слово «партнеры» в его устах звучит совершенно, конечно, как «противники», если не «враги») начали предпринимать попытки сдерживать Россию, инициируя «всякие не вписывающиеся в рамки международного права действия, в том числе экономического характера, а теперь видят, что это не работает!» Владимир Путин хотел заключить это, кажется, с некоторым торжеством, но, похоже, эмоций для этого у него не нашлось, несмотря на то что день еще только начинался, а не заканчивался.
— И это вызывает внутреннее раздражение,— констатировал Владимир Путин.— Это вызывает стремление обострить ситуацию. К сожалению тех, кто это делает, мы не даем повода. Но повод стараются найти, что называется, как у нас говорят в народе, на голом…— он помедлил, подбирая слово понеобсценней.— На пустом месте.
Вот поэтому, подумал я, люди, которые были в прошлый раз, скорее всего, и не приехали в этот. Слишком уж предсказуемы были все эти ответы. И зачем им было выслушивать их в очередной раз?
Владимир Путин между тем предположил, что все это будет продолжаться не бесконечно, «хотя бы потому, что должно прийти осознание, что это вредит всем».
— И мы видим определенное изменение ситуации, причем к лучшему,— то есть могло быть и к худшему, дал он понять, но нынче вот так.
Слово дали Питеру Кропшу, которому Владимир Путин долго растолковывал, что его собственные отношения с канцлером Германии Ангелой Меркель не так уж безнадежны, как может показаться на первый взгляд, и что не так уж мало и общего между ними, а по большому счету ему, Владимиру Путину, все равно, с кем работать после выборов в парламент Германии — с ней или с Мартином Шульцем (действительно, все равно ни с кем уже разговора толком не получается). Потом Владимир Путин в очередной раз, теперь по просьбе Питера Кропша, прокомментировал разговоры «о возможных хакерских взломах со стороны России, и, может быть, российские хакеры захотят запустить какую-то информацию, ложные сведения в избирательный процесс в Германии…»
Об этом немецкий журналист сказал с какой-то потаенной надеждой, как о чем-то не очень, может, и вероятном, но таком желанном…
Владимир Путин, как ни странно, в каком-то смысле разделил его энтузиазм.
Он впервые предположил, что российские хакеры и в самом деле способны вмешаться в любой процесс, а уж тем более в избирательный:
— Хакеры — это же люди свободные, как художники: настроение у них хорошее (Владимир Путин, очевидно, предполагает, что у всех художников заведомо хорошее настроение с утра; а с чего бы ему быть плохим, ведь их не одолевают все эти невыносимые государственные хлопоты…— А. К.) и занимаются тем, что картины рисуют! Они проснулись сегодня, прочитали, что там что-то происходит, в межгосударственных отношениях, и, если они настроены патриотически, начинают вносить свою лепту, как они считают, правильную в борьбу с теми, кто плохо отзывается о России! Возможно? Теоретически возможно!
Такой лирической, воистину романтической версии вмешательства российских хакеров в размеренную, скучноватую, да что там, рутинную жизнь западного общества от Владимира Путина до сих пор не поступало.
С чем это было связано? Не с тем ли, что и Владимир Путин теперь располагает данными: да, российские хакеры не дремлют, и доказательства таковы, что уже просто глупо будет это отрицать?
— На государственном уровне мы этим никогда не занимаемся! Вот что самое важное! — добавил российский президент.
Так Владимир Путин дал понять, какой рубеж обороны он будет держать до последнего.
— Ну ничего,— заключил он,— никакая информация не ляжет на сознание избирателя, на сознание народа и не повлияет на конечный итог и на конечный результат!
Впрочем, попытка успокоить немецкого журналиста, кажется, не произвела на последнего сильного впечатления.
Казалось, что Владимиру Путину в конце концов между тем постепенно удается своими собственными ответами заинтересовать самого себя.
Следующий вопрос задал Дзюно Кондо, вице-президент японского агентства Kyodo News, которому не удалось ни о чем спросить Владимира Путина год назад. Впрочем, вопрос об островах (а ни о чем другом он и не мог быть), уверен, не потеряет никакой актуальности и через десять лет, и через двадцать, и не будет нуждаться в каком-нибудь актуальном переформулировании.
Россия, по мнению господина Кондо, наращивает свое военное присутствие на островах Итуруп и Кунашир и, в свою очередь, может беспокоиться о том, что после заключения мирного договора «Японии могут быть переданы два острова и, в соответствии с японо-американским договором, на этих островах могут быть развернуты войска США… Возможна ли в связи с этим демилитаризация Курильских островов?»
— Смотрите, один авианосец подошел,— прокомментировал господин Путин,— второй американский авианосец подошел, сейчас там, говорят, уже третий в движении находится (к берегам КНДР, где и российские границы рядом.— А. К.). Но это ладно: авианосец пришел-ушел. Но создаются элементы систем ПРО! Это разрушает стратегический баланс в мире!
Вот наконец Владимиру Путину стало действительно интересно:
— Вы все взрослые люди, все опытные… Вы все молчите об этом! Мир молчит, как будто ничего не происходит! Нас никто не слушает! Или слушает, но дальше ничего не транслирует! На Аляске, в Южной Корее элементы ПРО возникают!.. Это для нас вызов!
Похоже, в следующем году участников такой встречи может быть еще меньше: вряд ли кому-то понравится, что его учат, как относиться к информации из России и что именно транслировать, руководствуясь тем, что они ведь уже не дети же.
— Вы же все понимаете, о чем идет речь! Чего молчите-то? Вы все молчите, а ситуация усугубляется! — восклицал Владимир Путин.— Ведь это же подталкивает гонку вооружений! Это же очевидная вещь!
Ну, на таком внезапном накале страстей даже трансляция встречи в пресс-центр, то есть в подвал Константиновского дворца, прервалась, хотя должна была идти от начала до конца. Впрочем, потом, после некоторого колебания, возобновилась.
— То же самое и с островами,— констатировал Владимир Путин.— Мы думаем, как обеспечить безопасность. Это просто вынужденный ответ на то, что происходит в регионе.
Господин Путин согласился, что американские войска могут быть, конечно, размещены на двух островах, если они когда-нибудь отойдут Японии (можно ли из этого сделать вывод, что они никогда не отойдут?).
— Конечно, можно задаться вопросом: мы что, собираемся как-то ухудшать отношения с Соединенными Штатами, нас это пугает? Нет, мы не собираемся ухудшать, и нас вообще ничего не пугает!.. (Конечно, если что, мы сами пугаем.— А. К.) Нам надо подумать над снижением напряжения в регионе в целом… И только так можно выйти на серьезные долгосрочные договоренности…
Таким образом, Владимир Путин откровенно дал понять, что пока японским политикам и журналистам не о чем беспокоиться: четыре острова останутся российскими.
В этот день Владимир Путин провел в Константиновском дворце еще переговоры с индийским премьер-министром Нарендрой Моди, причем в исчерпывающем соответствии с графиком: они нигде не опоздали — ни с началом двусторонних переговоров, ни с встречей с представителями деловых кругов России и Индии, ни с заявлениями для прессы. Возможно, это связано с тем, что некоторое время назад, когда Владимир Путин в одной из своих зарубежных поездок опаздывал на встречу с индийским премьером, тот встал и ушел, сказав на прощание: «Мне пора спать».