— Вы кого-то вините в том, что оказались на скамье подсудимых?
— Кому-то это нужно, догадайтесь, кому. Я же никого не виню. Обвиняют пока только меня и моих товарищей.— Вы надеетесь на оправдательный приговор?
— От первых двух заседаний впечатление хорошее. Я верю, что буду оправдан. Я не террорист, я писатель, который говорит правду.
— Как с вами обращались в "Лефортово", а как в саратовской тюрьме?
— И в Лефортовском замке, и в саратовской тюрьме ко мне относились и относятся нормально, даже просят автограф.
— Говорят, вы написали новые книги в заключении?
— Две из этих книг уже опубликованы, две скоро будут опубликованы. Еще три, надеюсь, выйдут в свет до того, как завершится этот судебный процесс.
— Вы считаете свою партию экстремистской?
— Я считаю ее радикальной.
— Чем тогда объяснить захват башни матросского клуба в Севастополе в 1999 году вашими сторонниками, а также нападение на штаб СПС в Нижнем Новгороде и взрыв в супермаркете в Латвии, в котором обвиняли нацболов?
— Подобные севастопольской акции протеста проводят различные организации, в том числе и "Гринпис", только по другому поводу. Их можно назвать хулиганскими, но это в любом случае не терроризм. А "экстремизм" — слишком модное сейчас словечко. Взрыв же супермаркета в Латвии — это дело рук местных бандитов, и нацболов никто и никогда в этом не обвинял. Спецслужбы Латвии гонялись за нашими ребятами, выступавшими за гражданские права русскоязычного населения, вместо того чтобы заниматься настоящими террористами. И проворонили их.
— После этого процесса число ваших сторонников, наверное, уменьшится?
— Этот процесс теперь будет открытым, чего так боялась ФСБ. На Лубянке понимают: открытый процесс развенчает миф о чистых руках ФСБ и привлечет в Национал-большевистскую партию новых людей.
— Если вы невиновны, то почему вас арестовали? Кому это нужно?
— Все это нужно нашей аморальной власти и тем ее бездарным и беспринципным слугам, что оказались снова востребованными.
— Не жаль вам молодых ребят в НБП, которых, по всей видимости, ждут суды в связи с законом об экстремизме?
— Нас уже судят без всякого закона об экстремизме, но каждый выбирает свой путь сам. Мы защищаем и ваше право на свободу, и вам будет противно жить без нас.