Сегодня в Марракеше на 87-м году жизни умер Хуан Гойтисоло, признанный во всем мире величайшим испанским прозаиком второй половины ХХ века.
Писатель Хуан Гойтисоло
Фото: Abraham Caro Marin, AP
«Испанец в Каталонии, “французик” в Испании, латинос в Северной Америке, христианин в Марокко и повсюду — понаехавший, я не замедлил стать одним из тех писателей, от которых все открещиваются, чужим и враждебным для кланов и категорий» — так говорил о себе Гойтисоло. Такой же символ испанской культуры в изгнании, как Бунюэль или Пикассо, он прощался с родиной в романе «Правое дело графа Хулиана» (1970), парафразируя Лермонтова: «Прощай, немытая Испания, Испания — мачеха, страна рабов и господ; прощайте, лаковые треуголки, и ты, им преданный народ: быть может, там, за Гибралтаром, я скроюсь от твоих охранников». Одержимый той же любовью-ненавистью к своей родине, Гойтисоло посмел в своей прозе принять сторону графа Хулиана, губернатора североафриканской Сеуты, чье имя стало в Испании синонимом «предателя»: в VII веке он позволил арабской армии переправиться через Гибралтар и завоевать Испанию. Впрочем, настоящая Испания для Гойтисоло была не та вестготская страна, которую предал Хулиан, а цивилизация, оплодотворенная мусульманским и иудейским влиянием.
В Испании любят давать литературным генерациям имена, привязанные к переломным для страны историческим датам. Поколение Унамуно и Мачадо называют «поколением 1898 года», поколение Гарсиа Лорки и Альберти — «поколением 1927 года». Гойтисоло входил в «поколение 1950-х», первого десятилетия, когда в Испании робко затеплилась культурная жизнь, раздавленная франкистским террором после падения республики в 1939 году. Их еще называли «детьми гражданской войны», которая не пощадила семью Гойтисоло. Его отец побывал в республиканской тюрьме. Мать погибла при террористической бомбардировке Барселоны нацистским легионом «Кондор» в марте 1938-го. Самого писателя легко узнать в ребенке из романа «Особые приметы» (1966), барчуке, которого кликуша-гувернантка, обрядив святым, тащит в горящую церковь.
Подобно Хулиану, аристократ Гойтисоло был предателем своего класса. Вчитываясь в документы из семейного архива, он ужаснулся жестокости и корыстолюбию своих предков и встал на радикальные позиции, от которых не отступался до конца жизни: «Все или ничего: между бездействием и революцией искушение реформизмом — самый опасный враг». Он вступил в нелегальную компартию и в 1956-м — два года спустя после выхода его первого романа «Ловкость рук» — уехал в Париж. Первое время он жил в полуэмиграции, периодически навещая родину, но к концу 1960-х эти поездки стали просто опасными, а цензура запретила все его книги.
В Париже Гойтисоло работал редактором отдела испанской литературы в знаменитом издательстве «Галлимар». Общался с Сартром, Раймоном Кено, Роланом Бартом, но сдружился с двумя такими же, как он, одиночками, изгоями, революционерами: автором «Общества зрелищ» Ги Дебором и писателем-вором Жаном Жене. Бурлящая атмосфера литературного Парижа повлияла на его собственный стиль. В начале писательской карьеры его относили к «объективистам». Самый знаменитый его роман того периода — «Печаль в раю» (1955), где действие происходит в детском интернате под Барселоной в феврале 1939 года: республиканцы уже отступили, фашисты еще не пришли, дети, отравленные войной, оказались на ничейной земле и как бы в ничейном времени. С середины 1960-х литературная техника Гойтисоло становится изощреннее, он обращается к техникам коллажа и внутреннего монолога, точнее говоря, внутреннего диалога или полилога («Особые приметы», 1966).
Дожив почти до сорока лет, Гойтисоло осознал свою бисексуальность и — после смерти жены (1996) — переехал в североафриканский сексуальный парадиз. Впрочем, верный идее бесприютности, он жил между Марокко, Испанией, Парижем и США, где преподавал. А еще, не брезгуя журналистской работой, выезжал на фронты Чечни и Боснии, участвовал в работе Международного трибунала Рассела, занимавшегося палестинской проблемой.