Пять стран разорвали дипломатические отношения с Катаром — такое решение из-за подозрений в поддержке Дохой исламистских группировок приняли Саудовская Аравия, Египет, ОАЭ, Бахрейн и Йемен. Страны закрывают свои дипмиссии и погранпункты, а также прекращают транспортное сообщение. Ситуацию в беседе с ведущей «Коммерсантъ FM» Наталией Боевой прокомментировал директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.
Фото: Сергей Вишневский, Коммерсантъ / купить фото
— С чем связаны такие жесткие решения? Каких целей добиваются страны, делая Катар изгоем?
— Ситуация достаточно неожиданная. У нас в стране сейчас огромное количество арабистов, но ни от одного я не слышал такого прогноза, что внутри суннитского мира начнется раскол по этой линии — саудиты и Катар. Официальные обвинения, о которых вы сказали, довольно смешны. Не является, по-моему, особым секретом, что Катар вместе с Саудовской Аравией создавал запрещенную в России группировку ИГ и другие террористические организации, которые начали войну в Сирии — они спонсировались вместе с саудитами и Катаром, это была их общая история. И спустя несколько лет после продолжения гражданской войны заявить, что Катар финансирует исламских террористов — это довольно занятно слышать.
Я думаю, что более реальным объяснением того, что происходит, являются попытки Катара наладить отношения с Ираном, что может быть неожиданно, с одной стороны, но является фактом, потому что на недавнем саммите, когда Трамп приезжал в Залив, эмир Катара прямым текстом заявил, что нужно с Ираном договариваться. Это была крайне неожиданная история, это произошло буквально не так давно. У Катара там есть свой интерес экономический — попытаться наладить с Ираном отношения. Дело в том, что Катар сейчас пытается приступить к новым проектам на месторождении — называют по-разному — «Северное», либо «Северный купол». Это месторождение общее с месторождением «Южный Парс», которое активно осваивает Иран. И если эти страны не договорятся, поскольку они осваивают одну, по сути дела, геологическую провинцию, то там конфликт неизбежен. Просто сравните Иран и Катар по военной мощи. Можно представить, что будет с Катаром, если этот конфликт действительно зайдет далеко, а повод там есть. И в этом плане я думаю, что, может быть, у Катара, который долгое время находил поддержку у саудитов, что-то там не срослось, он попытался изменить стратегию, крайне неожиданную, потому что известны отношения суннитов и шиитов, но тем не менее, какие-то попытки наладить отношения с Ираном возникли, и саудиты ответили крайне жестко, мобилизовав силы основных своих союзников в регионе. Посмотрим, насколько далекой будет эта история, потому что этот регион давно уже доказал, что там политика может развиваться в самых неожиданных направлениях, могут возникать самые неожиданные альянсы и конфликты.
— А какова роль Дональда Трампа в этой ситуации? Можно ли какую-то связь установить?
— Да, я сказал уже, что заявление Катара как раз такое неожиданное про Иран было сделано во время встречи с Трампом, и я думаю, что фактор Трампа довольно значим. Почему? Потому что если изначально Трамп говорил, что данной проблемой в регионе является Саудовская Аравия, потом все неожиданно изменилось, первый международный визит он совершил в Эр-Рияд, как стал президентом. И главной проблемой стал Иран. Теперь Трамп заявляет, что нужно вернуть санкции в отношении Ирана. И в этом плане ясно, что Трамп стал катализатором новых конфликтов по линии «Саудовская Аравия — Иран». Единственное, действительно все-таки неожиданна политика, которую проводит Катар. Потому что, в одной стороны, вполне было бы логично, если бы Катар присоединился к суннитскому альянсу против Ирана, который получил такую мощную поддержку в лице Соединенных Штатов. Но Катар, мы видим, пока стал играть совершенно иную игру, возможно, озабоченный тем, что роль Саудовской Аравии продолжает усиливаться, и альянс между США и саудитами мог стать проблемой и для других государств региона. Тем более, что, как я уже сказал, у Катара есть повод быть серьезно озабоченным тем, как будут развиваться их отношения с Ираном в экономической плоскости.
— А затрагивает ли этот конфликт российские интересы? Будет ли Москва занимать какую-то позицию?
— Конечно, затрагивает. Я думаю, что на первом этапе мы все равно будем бенефициарами в этой истории, потому что цена на нефть пойдет вверх, она уже идет вверх. Я не жду, что без войны в Заливе она будет расти как-то слишком быстро, но, тем не менее, конечно, эти новости будут цену вверх толкать, что для нас является позитивным фактором. Если так подходить откровенно к этой истории, в стиле реальной политики, то Персидский залив является крупным производителем углеводородов, очевидным для нас конкурентом, и чем больше будет там политической нестабильности, тем все-таки нам это будет на руку. Другое дело, что мы пытаемся и с Ираном договориться, и с Саудовской Аравией договориться, мы знаем о встрече Путина с руководством Саудовской Аравии, и о нашей венской сделке, которую все рассматривают именно как сделку России с Саудовской Аравией. При этом мы вот буквально на прошлой неделе подписали все-таки, судя по всему, многострадальное соглашение о закупки нефти у Ирана, то есть мы пытаемся как-то со всеми сторонами конфликта договориться. Но если этот конфликт будет разрастаться, то нам маневрировать будет гораздо сложнее. Какую мы здесь линию займем, пока сказать сложно, поэтому на первом этапе все-таки мы будем экономическими бенефициарами этой истории, а дальше у нас могут возникнуть политические трудности с самоопределением. Но посмотрим, как будут события развиваться в этом регионе.
— Какие еще могут быть последствия у этой геополитической блокады? Уже закрыли небо для катарских перевозчиков, порты тоже, какие еще экономические результаты от этого будут?
— Главной проблемой для Катара, конечно, может стать перекрытие Ормузского пролива, потому что, собственно, главная его задача Катара — выводить свои газовозы на мировой рынок, и единственный вариант это сделать — через Ормузский пролив. Но если Иран, как я сказал, выступит неожиданно в качестве союзника Катара, то проблем с судоходством там не возникнет. Если Иран даст транспортный коридор, то Катар будет продолжать поставки СПГ на мировой рынок, и здесь это как раз может быть позитивным моментом. Но если все-таки конфликт начнет нарастать, то гипотетически саудиты, конечно, могут создать сложности для прохода судов через Ормузский пролив с учетом небольшого расстояния от берега до берега. Но это самый крайний вариант, потому что это уже вариант начала масштабной войны в Заливе, где, собственно, Иран в стороне не останется.