Общая сумма пожертвований российских благотворителей составляет порядка 200 млрд руб. в год. Таковы экспертные оценки. Как и на что собирают средства благотворительные организации, и как они различаются? Об этом в интервью политическому обозревателю «Коммерсантъ FM» Дмитрию Дризе в специальной студии на Петербургском экономическом форуме рассказала президент благотворительного фонда «Система» Елена Чернышкова.
Фото: Кристина Кормилицына, Коммерсантъ / купить фото
— Благотворительный сектор превратился в отдельную отрасль экономики, огромные деньги там аккумулируются. О каких цифрах можно говорить?
— По разным экспертным оценкам, речь идет о 200 млрд руб. Это деньги, которые ежегодно тратятся на реализацию разных благотворительных и социальных проектов. Это либо деньги конкретных состоятельных людей, либо средства фондов, которые основаны бизнесменами. Примерs — Фонд Владимира Потанина, Фонд Михаила Прохорова, Фонд Алишера Усманова. Кроме того, существуют корпоративные благотворительные фонды, как наш, например. Фонд «Система» основан корпорацией для реализации социальной стратегии. И есть так называемые фонды помощи, например, «Русский фонд помощи», которые зародился и поддерживается, процветает благодаря газете «Коммерсантъ». Фонд собирает деньги с широких слоев населения и по объемам средств является одним из самых крупных фондов России.
— А кто жертвователи? Какие-то крупные корпорации?
— Во всех трех случаях, о которых я сказала, жертвователи разные. В первом случае благотворитель — это человек, которые личные свои средства тратит. Во втором случае это, как правило, чистая прибыль корпораций. То есть? если говорить строго, это деньги акционеров компании, которые они тратят для того, чтобы их бизнес был социально ответственным. В России, как и во всем мире, крупные корпорации должны заботиться и об обществе, и заниматься соблюдением экологических, этических стандартов. Есть огромное количество социальных программ, которые финансируются бизнесом.
В случае «Русского фонда помощи» жертвователи — это частные лица, читатели газеты «Коммерсантъ», которые видят объявления о том, какая помощь необходима детям, и доверяя фонду, оказывают им поддержку.
— Куда направляются эти средства?
— Обычные люди легче всего тратят деньги на помощь больным детям. Это закономерность. Ведь можно много лет подряд по 10 копеек перечислять какому-нибудь приюту для собак. Но когда есть объявление о том, что мальчику можно сделать операцию, после которой он сможет слышать, а без нее ребенку суждено остаться глухим, то мало кто из взрослых останется равнодушным. Так что широкие слои населения чаще всего жертвуют небольшие суммы на детские проекты, особенно на те, которые связаны со здоровьем. Еще одна история — это помощь тем, кто пострадал от стихийных бедствий.
Благотворительность, которой занимаются корпорации, касается в основном инфраструктуры, потому что во многих регионах России она недостаточно развита. Чтобы вы могли привлечь квалифицированную силу на свой металлургический завод, например, нужно чтобы в конкретном городе Норильск были хорошие школы, театры, нормальные дороги, чтобы люди согласились там жить, потому что, как правило, эти города все-таки удаленные. А у нас еще не закончился период миграции из маленьких городов в Москву. Поэтому компании вынуждены развивать социальную инфраструктуру, чтобы она была привлекательна длясотрудников.
А частные лица, скажем, Владимир Потанин, по-моему, больше 20 лет финансирует свой благотворительный фонд, который занимается реализацией стратегических образовательных программ. Для него важно образование, его фонд занимается программами поддержки музеев, развития современного менеджмента в них.
— Не получается ли так, что эти благотворительные фонды подменяют собой функции государства? Ведь в этом случае государство может чего-то не делать, например, не помогать детям, раз есть фонды, которые выполняют эту работу? Вместо того, чтобы улучшать, допустим, образование, медицину и так далее, мы создаем благотворительный фонд и просто адресно помогаем нуждающимся.
— В рамках Петербургского экономического форума прошла сессия, посвященная профессионализации этого благотворительного сектора, благотворительной индустрии. Хорошо устроенный профессиональный благотворительный фонд, на самом деле, никогда не станет подменять обязанности государства по финансированию социальной сферы.
Скажем, в «Русском фонде помощи» или в фондах «Подари жизнь», «Линия жизни», финансируются те операции, которые невозможно оплатить из государственных средств по страховке или невозможно сделать в России. Такие ситуации тоже бывают. Соответственно, фонды всегда тщательно отбирают те заявки, которые к ним поступают. Иногда фонды помогают людям первым делом получить государственную поддержку, а вовсе не собирают деньги с других людей. Самое глупое, что может сделать благотворительный фонд, — это замещать государственные деньги. Он должен сотрудничать с государством, дополнять его в тех случаях, когда у государства, скажем так, до чего-то не доходят руки.
— Как распределяются деньги благотворителей? Когда говорят о благотворительных фондах, всегда возникают некоторые опасения, что деньги могут не туда пойти. Условно говоря, попасть к кому-то в карман.
— Во-первых, на эту тему есть закон «о благотворительности», который четко устанавливает, какие цели считаются благотворительными. Честно вам скажу, что раньше, особенно в 1990-е годы, почему-то считалось, что «отмыть» деньги через благотворительный фонд легко. Я была директором четырех благотворительных фондов в своей жизни и даже не могу представить, как можно куда-то перенаправить средства, выделенные на конкретную благотворительную цель.
— Грубо говоря, мне в карман приходит большая сумма, и появляется искушение потратить ее в личных интересах.
— Если я вам пожертвовала эту сумму на конкретную задачу, а вы ее не выполнили, то вы мне должны по суду эти деньги вернуть. Сейчас все это достаточно жестко устроено и прописано в законе. Но, конечно, от тех людей, которые управляют этими деньгами, требуется определенная этика. То есть они не должны воспринимать благотворительность как способ заработать. Все люди, которые работают в таких фондах, питаются ощущением, что они хотят делать хорошие дела, помогать людям.
— То есть они на чистом энтузиазме работают?
— Почему? Они работают за зарплату, но довольно редко получают премии. К тому же, такая работа в среднем оплачиваются ниже, чем, скажем, аналогичная позиция по уровню ответственности в бизнесе. Но когда вы работаете в фонде, у вас немножко ниже зарплата, зато есть ощущение внутреннего счастья, что вы живете не зря. Это правда.