Черноземье / Партнерский проект

07.06.2017, 13:03 обновлено 00:15 , 21.06

«Менеджмент на предприятии либо быстрый, либо мертвый»

круглый стол

В начале июня представители промышленной отрасли Воронежской области отозвались на приглашение «“Ъ”-Черноземье» и пришли в Studio 23, чтобы с высоты птичьего полета обсудить ряд наиболее актуальных проблем, в числе которых - взаимоотношения с поставщиками энергоресурсов, доступность мер господдержки, кооперация между местными и иногородними компаниями. В дискуссии приняли участие генеральный директор Воронежского механического завода Игорь Мочалин, руководитель машиностроительного завода «Автолитмаш» Валерий Шимаров, генеральный директор ОАО «Турбонасос» Сергей Валюхов, глава промгруппы «СоДействие» Олег Малышев, совладелец компании «Некст-трейд» Сергей Давыдов и руководитель департамента промышленности, предпринимательства и торговли Воронежской области Иван Шкуматов.

Рост в 2,2 раза за восемь лет

В преддверии встречи региональный департамент промышленности опубликовал доклад (общим объемом более 150 страниц) о развитии отрасли по итогам 2016 года. А начинается документ обращением профильного зампреда облправительства Артема Верховцева о том, что главным приоритетом региональных властей в сфере промышленности является «расширение направлений и полное сотрудничество с бизнес-сообществом».

О том, как этот принцип реализуется на деле, рассказал Иван ШКУМАТОВ:
— В докладе изложены сухие цифры и факты. Наверное, мне не очень правильно оценивать работу департамента, но в целом региональные промпредприятия показали довольно неплохие результаты. Отрадно отмечать, что уже на протяжении последних семи лет индекс промышленного производства продолжает неуклонно расти, несмотря на санкции, сложную экономическую ситуацию в стране в целом. Местные предприятия находят в себе силы двигаться вперед. Мы стараемся им помогать, используя форматы региональных и федеральных мер поддержки. За последние восемь лет индекс промышленного производства увеличился в 2,2 раза.

Сергей ДАВЫДОВ: За восемь лет? Не знаю. У нас на предприятии ситуация после 2013 года ушла в худшую сторону. Мы до сих пор не можем вылезти из этого кризиса. Раньше была возможность инвестировать прибыль в основные средства. Сейчас мы фактически их проедаем. Несмотря на то что нам в 2015 году помог региональный Центр кластерного развития (субсидиями при закупке оборудования, спасибо, немного двинулись вперед), но остается реально тяжело. Мы упали в оборотах в три раза по сравнению с 2013-м.

Валерий ШИМАРОВ: Вы работаете фактически с монополистом («Газпромом»), пробовали диверсифицировать производство?

ДАВЫДОВ: Мы старались находить новые рынки сбыта. Но нам выгодно получить серийный заказ. Когда мы делаем мелкие заказы, это абсолютно невыгодно. Была идея влезть в оборонный комплекс, пытался общаться с директорами наших воронежских предприятий. Но дело не пошло. Не хотят раздавать на аутсорсинг заказы.

ШИМАРОВ: У нашего предприятия большое число контрагентов, но среди конечных потребителей тоже монополист, структуры РЖД. В настоящий момент можно совершенно четко сказать, что в лучшем состоянии находятся предприятия малого и среднего бизнеса. Те, которые используют конкурентоспособные модели. А у всех крупных заказчиков проблемы с платежами. Это целый ком проблем. Они все практически сегодня работают в условиях отсрочки платежа на срок от трех месяцев до полугода. Реально же эти платежи через суды выбивают вообще через год.

МОДЕРАТОР (главный редактор «“Ъ”-Черноземье» Андрей Цветков): То есть для некоторых заказчиков это уже такая бизнес-модель сложилась?

ШИМАРОВ: Да, причем раньше такое поведение в сфере производителей тяжелого оборудования было моветоном, просто позор.

МОДЕРАТОР: Значит, теперь у кого-то есть уверенность, что он может себе позволить такой подход.

ШИМАРОВ: Один раз. Больше мы поставлять продукцию таким партнерам не будем. А мы тоже ведь своего рода монополисты. Значит, нашу продукцию будут перекупать у посредников, платить за нее гораздо больше. Жаль, что в конечном итоге потребитель услуг железнодорожного транспорта будет платить больше. Ведь возрастет ценник ремонта локомотивов.

Олег МАЛЫШЕВ: Мы ушли в сторону от цифр. А мне интересно, с чем связан рост индекса промышленного производства. Давайте проанализируем. В первую очередь, в структуре наших затрат — удельный вес естественных монополистов или олигополистов, будь то поставщики металла или энергоресурсов. Стоимость импортных комплектующих, действительно, выросла кратно, а наша маржа непропорционально схлопнулась. Никакую политику инвестиционную реализовать нельзя. Просто держаться на плаву. Плюс давление со стороны заказчиков, когда мы должны финансировать их деятельность путем отсрочки платежа, приводит к тому, что объем оборотных и инвестиционных средств, который остается предприятиям малого и среднего бизнеса, сокращается до критических параметров. Тогда мы идем в банк. У нас хорошие договоры, есть спрос, но рентабельность приближается к нулю. Соответственно, риски деятельности никуда не деваются. Предприятия выживают. Ни о каком развитии говорить нельзя.

Эффективное лоббирование интересов промышленников, способствование становлению страновых чемпионов — вот это задача региональных властей. Как и, безусловно, повышение уровня договоропригодности естественных монополистов, олигополистов

ДАВЫДОВ: Мы уже не первый год придерживаемся такой политики. Ориентировочно посчитали необходимый объем оборотных средств, точку безубыточности, когда предприятия само на себя работает. И мы ниже красной черты, этой цифры на счету, не уходим. Это дает возможность платить людям вовремя зарплату. Это замороженные деньги, на сегодня — порядка 70 млн руб. Мы их не можем никуда девать со счета. Хотя можно купить новые станки, сделать задел по материалам и так далее. Но, если говорить о банках, финансовых поддержках малому бизнесу, то я пришел к выводу, что категорически против участия в господдержке через банки. Они ведь зарабатывают на нас деньги. Вот если бы у нас был фонд, который перераспределяет на представителей отрасли деньги областного или федерального бюджета просто как оператор, без цели заработать еще. В банке же ты в любом случае получаешь кредит, даже льготный. Он подразумевает ежемесячное обслуживание. Взял 100 млн руб., должен однозначно на следующий месяц понимать, что какую-то сумму необходимо резервировать. Не знаю, почему возвращается господдержка через банковский сектор. Зачем поддерживать тех, которые и так зарабатывают сегодня хорошо. У них есть постоянный конечный потребитель — население. У нас же вся зарплата платится на банковские карты. Достаточно других ресурсов прокачивается через банки. Зачем включать их еще и в субсидии, тратить и на это деньги государства?

ШИМАРОВ: Наша отечественная банковская модель изначально ущербна! Она не способствует развитию производства, вообще любому экономическому развитию. В нее принципы развития заложены совершенно не те. Банк требует с вас каких-то фундаментальных бизнес-планов с детальной отчетностью о том, какой будет сбыт через пять лет. Это совершенно не те вопросы. Банк — это организация, которая дает деньги и должна получить за это проценты. Все остальные вопросы их должны волновать в минимальной степени. Эта система могла бы функционировать на совершенно других принципах. Например, на репутационных принципах бизнеса. Грубо говоря, предприятие имеет 50 млн руб. кредитного ресурса и обслуживает их в безупречном состоянии в течение трех-пяти лет. На следующей ступени она может получить ресурс уже 100 млн со сниженной процентной ставкой, скажем, на 2%. И так далее. То есть банк получает надежного клиента, ему не надо держать штат сотрудников, которые занимаются рекламой. На вершине такой системы человек и его репутация. Не смог выполнить льготные условия — потерял кредитный рейтинг, объем финансовых ресурсов. Сама финансовая система работала бы в автоматическом режиме. Она могла бы сразу выявить, кто использует эффективные бизнес-модели, кто дорожит своей репутацией. Количество мошенников сразу бы сократилось. Ведь обмануть можно было бы только один раз. Время и рынок расставят все по своим местам.

ШКУМАТОВ: Но развития без заемных денег не получится. Я помню ситуацию, которая была в 2015 году, когда Олег Михайлович (МАЛЫШЕВ) подавал документы в банк для реализации инвестиционных проектов. В финорганизации говорят, что им потребуется три недели для работы с документами. Спрашиваем: «Можно ли ускориться?» Отвечают: «Нет, у нас регламент». А в итоге время рассмотрения заявок по некоторым предприятиям, претендующим на господдержку, у нас доходило до шести месяцев. То есть за это время банк и не отказывает, и не дает результата. После этого мы стали готовить сразу три пакета документов, которые одновременно подаем в Сбербанк, ВТБ и Россельхозбанк. Решили использовать их конкурентные преимущества: где нам предложат меньшие проценты, более выгодные условия и более короткие сроки для инвестирования — с тем банком и работаем. Сработало.

«Все зависит от менеджмента»

Сергей ВАЛЮХОВ: Если говорить о госбанках, уверен, все зависит от их менеджмента. При одном руководителе ты можешь быть уверен, что вопрос с кредитом для госпредприятия будет решен за два-три дня. А при другом — год-полтора от того же банка будешь ждать ответ. Причем чем больше банк, тем он более неповоротлив… Если же говорить в целом о проблемах местных промышленников, мне кажется, наиболее актуален сегодня вопрос правильного выбора сегмента рынка (в идеале их должно быть несколько). «Турбонасос» работает в базовых отраслях. И в сегодняшних условиях я не скажу, что можно объемы производства повышать в 2-3 раза каждый год. Но, скажем, рост на уровне 15-20% держать реально. Тем более если мы говорим, что работаем в рыночном поле. У нас еще такой условный рынок, конечно.

МОДЕРАТОР: Игорь Валерьевич (МОЧАЛИН), вы сравнительно недавно стали участником воронежского промышленного рынка. Но при этом ВМЗ встраивается в крупную федеральную структуру, у вас есть возможность видеть ситуацию с развитием отрасли с разных сторон, и взгляд еще не замылился.

Hа протяжении последних семи лет индекс промышленного производства продолжает неуклонно расти, несмотря на санкции, сложную экономическую ситуацию в стране в целом

МОЧАЛИН: Я согласен с мнением коллег о том, что любая госмонополия достаточно неповоротлива. Она ограничена рамками 223-го и 44-го федеральных законов. И поэтому на деле не всегда получается так гладко, как ожидается на словах. К примеру, нам на уровне правительства РФ дали команду работать с «Газпромом». Что, думаете, все стороны взяли под козырек и побежали друг к другу? Конечно, нет. Приехали их представители, провели аудит. Посмотрели где и что. Выдали нам замечания, которые мы оперативно устранили. Но что значит госпредприятие: нас взяли и вписали в программу госмонополии, допустим, как единственного поставщика. Но так мы вообще в таких условиях работать перестанем. Это не бизнес уже. Только бизнес может вытащить промпроизводство на новый уровень. Менеджмент на предприятии либо мертвый, либо быстрый. Сегодня мы стараемся диверсифицировать производство, достаточно быстро...

МОДЕРАТОР: Каким вы увидели мехзавод, когда только приехали на предприятие? Люди были больше заточены на бизнес или на «классическую» работу в большой госструктуре?

МОЧАЛИН: Каким может быть нормальный бизнес, если количество руководителей разного уровня на 20% превышает число рабочих? Теперь мы стараемся изменить ситуацию в лучшую сторону. И, конечно, многим это не нравится. Представляете, к примеру, на предприятии работают более 50 секретарей. Это же круто. А то, что это душит завод, волнует не многих. У персонала есть представление — мы известное предприятие, с историей, нас обязательно спасут. Для меня эта вера самая удивительная, самый большой шок! Но ведь в былые годы на ВМЗ работало 25 тыс. человек, сейчас уже 4,8 тыс. Ничего не настораживает, спрашивается? Продолжаем верить?..

ШИМАРОВ: Безусловно, важен еще вопрос доверия между бизнесом и властью. Наша компания работает в четырех областях. Воронежской, на мой взгляд, повезло с губернатором и командой, которую он подобрал. То, что произошло в регионе за время руководства им Алексеем Гордеевым, сравнимо с революцией без насильственных действий. Все спокойно, методично, планомерно. Охарактеризовать это можно одним словом — мудрость. За это время стало гораздо комфортнее в плане инспекций, проверяющих органов. Этих проблем, можно сказать, уже практически нет. Есть атмосфера доверия. Мы видим, что если идет ремонт дорог, то это настоящий ремонт, а не пломбирование ям перед очередной предвыборной кампанией. Мы видим само отношение чиновников, что с проблемами к ним можно прийти — и тебя будут слушать. Можно не кулуарно решать вопросы, как это было раньше, а так, как должны работать аппарат и государственная система. Вопрос доверия — один из ключевых.

ДАВЫДОВ: Соглашусь с этим мнением. Но меня интересует, почему у нас аграрный сектор находится в приоритете над промышленностью? Ведь если вспомнить советский период Воронежа, в нем было 33 предприятия, которые работали на оборонную промышленность. При этом сопоставлять цифры господдержки, которая выделяется на АПК и промышленность, не приходится, разница в разы.

МОДЕРАТОР: Иван Дмитриевич, что скажете?

Получение господдержки — это отдельная работа. Театр. Но в любом случае это не автоматическая работа. Нужно выбирать приоритеты и их сопровождать. Это вопрос непростых решений

ШКУМАТОВ: Я к этому вопросу подошел бы с другой стороны. Просто дать деньги, наверное, неправильно. Все должны понимать, на что эти средства. Скажем, если они идут на реализацию инвестпроекта — однозначно «да». Мы должны быть честными, на сегодня в обрабатывающей промышленности региона реализуются 17 особо значимых инвестпроектов, а в АПК — 55. Если будут появляться новые проекты в высокотехнологичной промышленности, мы их обязаны поддерживать. Я готов включиться в работу, чтобы помочь получить льготный кредит или заем. В принципе у нас с вами, коллеги, есть результаты. Мы на протяжении последних двух лет порядка 3 млрд руб. привлекаем из федерального бюджета в виде различных мер поддержки — и грантовых, и субсидиарных. Тут сказали, что АПК — более близкий для губернатора сектор, это понятно. Но ведь все же понимают, что у нас миллионный город, который надо кормить. 42% промышленности (без учета пищевой и перерабатывающей) локализовано в областном центре. Специализация районов (за исключением пяти-шести) преимущественно аграрная или аграрно-промышленная.

МОДЕРАТОР: Но при этом, если брать сферу АПК и, в частности, затронуть тему субсидий для аграриев, мы видим несколько абсурдную ситуацию. Получается, что глава региона должен встречаться с министром сельского хозяйства, а если этого не хватает — с премьер-министром, чтобы донести до них ошибочность политики с точки зрения поддержки сельхозпроизводителей. А насколько госмеры поддержки работают в промышленности? Вот, допустим, Сергей Михайлович (ДАВЫДОВ) решил сделать модернизацию производства, которая ему позволит выйти на новые рынки и уйти от работы с монополистами. Он приходит в департамент, приносит концепцию. Насколько реально этот проект защитить и получить на него федеральные деньги?

«Денег мало просите»

ШКУМАТОВ: Я считаю, что эти задачи посильны. И правительством РФ, и Минпромторгом сделано достаточно много для поддержки промышленного комплекса страны. За последние два года нам удалось, в том числе за счет присутствующих здесь руководителей предприятий, выстроить деловые отношения с федеральными структурами, которые занимаются рассмотрением инвестпроектов, одобряют их поддержку. Поэтому если кто-то сегодня примет решение претендовать на меры поддержки, мы знаем, какой порядок оформления документов. Мы специально реформировали наш Центр кластерного развития, сделали его неким офисом, который помогает готовить документы. На малых предприятиях просто нет специально обученных людей, которые могли бы собирать бумаги для Фонда развития промышленности, или для Минпромторга, или для Минэкономразвития, чтобы участвовать в их программах.

МОДЕРАТОР: Сергей Михайлович, будете готовить концепцию проекта?

ДАВЫДОВ: Да мы готовили. Нас прокатили в Минпромторге с проектом. Сказали, денег мало просите.

ШКУМАТОВ: И такие моменты есть. В рамках сегодняшнего обсуждения мы говорили о том, что продукция Сергея Михайловича заточена на одну вертикально интегрированную структуру. Не секрет, что инвестиционный пакет «Газпрома» в прошлом году составлял 12 млрд руб., а теперь уже 9 млрд руб. Это еще раз должно подталкивать Сергея Михайловича и меня в Фонд развития промышленности, чтобы рассмотреть возможность диверсификации производства, чтобы соскочить с этого единственного потребителя и развиваться. В министерстве нам обозначили 22 направления в рамках импортозамещения, по которым мы гарантированно можем получить деньги. Буквально на прошлой неделе я беседовал с заместителем руководителя Фонда развития промышленности, который упрекнул в том, что активность предприятий нашего региона несколько снизилась. С чем это связано? Мы действительно первые два года, когда начал работать фонд, были в десятке по количеству поданных заявок и на достойном месте — по числу одобренных. Поэтому у нас есть шансы.

ДАВЫДОВ: Надо подумать, какой продукт нужен для рынка. У меня есть интересные идеи, которыми я хотел бы заняться. Хотя у нас получение информации по современным технологиям и продуктам практически засекречено. Если посмотреть на практику американцев, они, создавая определенные технологии, не только на оборонный комплекс проецируют, но и отдают их на внутренний рынок. Поэтому у них и уровень технологического развития выше, чему нас.

То, что произошло в регионе за время руководства им Алексеем Гордеевым, сравнимо с революцией без насильственных действий. Все спокойно, методично, планомерно. Охарактеризовать это можно одним словом — мудрость

ВАЛЮХОВ: Я уже три года продвигаю идею создания в регионе насосного кластера. Сейчас дело уперлось в выделение площадки под него. На местных предприятиях накоплен колоссальный опыт в этой сфере (у КБХА, ВМЗ, «Гидрогаза» и других). В СССР насосный кластер был создан в Сумах. Сейчас это Украина. У нас же очень много предприятий, где делают насосы, но они все раздроблены. А рынок сам развивается, мы создали институт, затем предложили создать кластер, конечная задача которого — сделать производство герметичных насосов типа ЦНС, уплотнений. Это уже шаг к импортозамещению, так как 90% герметичных насосов сегодня привозятся из Германии. У нас их мелкими партиями и отдельными видами тоже производят. Но масштабы не те. Кластер мог бы позволить сразу создать под 1 тыс. рабочих мест. Мы даже сделали уже несколько моделей герметичных насосов, вложив 3 млн руб. Поставили на промышленную эксплуатацию их в НЛМК. В целом же наш кластер мог бы выпускать 4-5 различных типов насосных агрегатов на российский рынок. За пять лет его работы можно создать до 4 тыс. новых рабочих мест.

МОДЕРАТОР: Игорь Валерьевич (МОЧАЛИН), интересен вам этот проект? С точки зрения большой структуры вам комфортно в него будет войти?

МОЧАЛИН: Конечно. Как сказал Сергей Павлович Королев, кто хочет работать — ищет средства, кто не хочет — ищет причины.

ШКУМАТОВ: Импортозамещение — это задача сегодняшнего дня или, может быть, даже вчерашнего. Потому что мы должны сделать продукт более качественным, чем конкуренты, экспортно ориентированным. С учетом курсовой разницы, стоимости рабочей силы мы должны нашу продукцию пытаться продвигать на иностранные рынки. И в принципе есть институты, программы, которые оказывают содействие — и Российский экспортный центр, есть аналогичное подразделение в Воронежской области, которое оказывает консультационную поддержку, помогает участвовать в зарубежных выставках.

ВАЛЮХОВ: Согласен, нет смысла выводить на рынок продукт, который хуже имеющегося. Но то, что вы получите возможность экспортировать даже с высоким качеством, еще вопрос. Мы продукцию выставляли везде. Но пробить рынок, который складывался десятилетиями, невозможно. Как это работает? Химические насосы поставляются на металлургический комбинат, в Индию, например. Мы говорим — у наших насосов ресурс в два раза больше, чем у используемых вами, и стоят они дешевле. Но акционеры этого металлургического комбината — в том числе насосная компания. И им невыгодно часть прибыли выпускать на рынок.

В министерстве нам обозначили 22 направления в рамках импортозамещения, по которым мы гарантированно можем получить деньги

ШИМАРОВ: Хочу сказать о том, чем Воронежская область в худшую сторону отличается от соседей: это ситуация с беспределом в электроэнергетике. К примеру, на площадке бывшего завода Калинина транзитные сети просто не обслуживаются. Это промышленные сети напряжением 6 киловольт. Просто нет сетевой организации. Через эти сети транзитом запитано более 20 организаций, в том числе наш завод, налоговая инспекция Центрального района, социальные объекты. Это успешные организации, не имеющие долгов за электроэнергию. Собственники транзитных сетей постоянно банкротятся, сети дробятся и переходят из рук в руки, не находятся под надлежащим контролем Ростехнадзора. В настоящий момент времени их собственником является московская организация, не имеющая сертифицированного персонала и договорных отношений с «ТНС-энерго» и МРСК. Если случится какая-то авария — это просто ЧП. Так и до жертв может дойти, а кто будет отвечать? Властям необходимо вмешаться, надо проводить совещание по этому вопросу с участием «ТНС-энерго», МРСК, Ростехнадзора. На наши официальные письма гарантирующий поставщик не отвечает.

МАЛЫШЕВ: Итак, мы пришли к выводу, что основные ресурсы поддержки промышленников сегодня — федеральные, а облправительство действует как флюгер — куда федерация повернет, туда и идем. И тут важно умение работать проводником федеральных целевых программ и задач, которые ежегодно меняются! Тут долгосрочно планировать невозможно, к сожалению. А стратегия бизнеса, даже среднесрочная, не может меняться ежегодно под виды федеральной поддержки. Иначе это уже не бизнес, а потребитель государственных благ и ресурсов. Соответственно, мы так не можем жить — мы идем своей бизнес-стратегией. Если вписываемся в федеральную программу — стараемся к ней доступ получить, не вписываемся — извините. Региональная промышленная политика при этом заключается в попытке правильно, корректно распределить те минимальные средства, которые в бюджете заложены. Но они минимальны по сравнению с нашей базовой отраслью. Это вопрос нашего внутреннего лоббизма по отношению к лицам, принимающим решение, в первую очередь — губернатору. И здесь мы оказываемся слабы. Не можем защитить в региональном бюджете суммы, которые были бы просто значимыми для региональных мер поддержки. Это факт. Мы не умеем объединяться, доносить свои идеи.

МОДЕРАТОР: У вас же есть ТПП, Союз промышленников и предпринимателей.

МАЛЫШЕВ: Это разные институты, которые вроде как льют воду на одну мельницу, но по факту все распыляется, концентрировать внимание нужно, что называется, плечом к плечу. На мой взгляд, региональная промполитика должна обеспечивать поддержку в ручном режиме амбициозных центров компетенции (исторических либо новых). И таких центров в Воронеже много. Эффективное лоббирование их интересов, способствование становлению страновых чемпионов — вот это задача региональных властей. Как и, безусловно, повышение уровня договоропригодности естественных монополистов, олигополистов. К примеру, сегодня польские промпредприятия, сопоставимые с нами, имеют в три раза более высокую производительность труда и дешевый входящий металл, энергоресурсы. Как с ними можно конкурировать даже на рынке ближневосточной Европы? Пока никак. Нам нужно прийти к другому уровню эффективности, другому уровню продукта с точки зрения технологичности. Но для этого нужно удовлетворить внутренний спрос. Это ручная работа. У нас есть амбиции, но надо понимать, что без поддержки они останутся прожектами. И здесь вопрос и о переговорах с банками, институтами развития. Вы не представляете, какого уровня квалификации и человеко-часов нужно, чтобы подготовить заявку, которая дойдет до рассмотрения в Фонде развития промышленности. Это мегадокумент, где не только пятилетний план, а по видам продукции с рентабельностью до винтика все расписано. Получение господдержки — это отдельная работа. Театр. Но в любом случае это не автоматическая работа. Нужно выбирать приоритеты и их сопровождать. Это вопрос непростых решений.

МОДЕРАТОР: У меня вопрос о договороспособности нашего регионального рынка. Говорим о центрах кластерного развития. А мы готовы туда прийти и работать совместно? Мы готовы к кооперации на новом уровне?

ВАЛЮХОВ: Если думать, какой у нас есть риск, и дело не надо начинать.

ШИМАРОВ: Обмануть можно один раз.

ШКУМАТОВ: Предприятия, которые объединяются в кластеры, десять раз просчитают все риски — надо или не надо. Отрадно отметить, что в эти кластеры никто никого не загоняет. Просто показывается модель, опыт, который есть, результат, который можно получить, процесс, который можно использовать. Предприятиям предлагается использовать возможности друг друга для взаимовыгодного сотрудничества.

МАЛЫШЕВ: К слову о возможностях. В наш агросектор зашли миллиарды рублей в виде прямых инвестиций: и в перерабатывающую промышленность, и в растениеводство, животноводство. Что машиностроители с этого получили? Ничего. Мы не смогли освоить ни одну продукцию для этих комплексов. Потому что там говорят — нам это не нужно. Нам деньги дали, мы у иностранцев закупим под ключ все оборудование. Мы стучимся туда с простейшей продукцией. А ведь современные растениеводство, животноводство, сахарная промышленность — это капиталоемкая серьезная промышленность. Давайте научимся работать со своими внутренними рынками, прежде чем замахиваться на что-то глобальное. И тут как раз властям надо изменить подход. Если область предоставляет инвесторам в АПК меры господдержки в виде налоговых льгот, субсидий, подключения к сетям, то почему бы в ручном порядке не рассмотреть, что могут освоить в этих инвестпроектах местные промпредприятия?..

У нас есть амбиции, но надо понимать, что без поддержки они останутся прожектами. И здесь вопрос и о переговорах с банками, институтами развития. Вы не представляете, какого уровня квалификации и человеко-часов нужно, чтобы подготовить заявку, которая дойдет до рассмотрения в Фонде развития промышленности

Дата проведения: 1 июня 2017 года
Место проведения: Studio 23

Меню сайта

«Коммерсантъ» для Android