Проект властей Москвы по расселению старого жилого фонда вызвал противоречивую реакцию горожан. Одни недоумевают, почему ветхое, по их мнению, жилье не включили в программу. Другие возмущены тем, что их крепкий дом в благоустроенном районе планируется снести. “Ъ” продолжает серию публикаций, в каждом выпуске которой будет по две разные истории.
«Живем и мучаемся»
Адрес: Суворовская, 6
Год постройки: 1940/1960
Количество этажей: 4
Серия: Индивидуальный проект
— Первые два этажа дома построили в 1940 году. Перекрытия сделали деревянными. После надстройки еще двух этажей в 60-е дом начал проседать, стены пошли,— рассказывает председатель совета дома Валентина Ильина.
Мы стоим в подъезде, прямо над головой у нас висит старая, пыльная проводка. В руках у Валентины толстая папка с документами и фотографиями. Отвлекаясь, она обзванивает жильцов, которые хотели бы показать свои квартиры и рассказать о проблемах.
Раньше это здание было общежитием коммунального типа и принадлежало текстильной фабрике, расположенной в Преображенском районе. Работники получали здесь комнаты и ждали улучшения жилищных условий. Предприятие обанкротилось еще в 2004 году, и жильцы настояли, чтобы здание перешло на баланс города. Однако договоры соцнайма они получили только в 2012 году.
— Уже и фабрики не стало, а мы все еще здесь,— вздыхает Ильина.
В доме 36 квартир, в каждой — по три-четыре семьи. Всего на Суворовской, 6 живут 203 человека, и только у семи из них жилплощадь в собственности. На вопрос, почему не все решились на приватизацию, объясняют: «Надеялись на государство».
В 2011 году префектура Восточного административного округа признала дом аварийным. В 2013 году ГУП «МосжилНИИпроект» подтвердил, что износ деревянных перекрытий в доме составляет 70%. Но решения о сносе и расселении так и не последовало: наоборот, дом был исключен из списка аварийных. По документам только три отдельные комнаты сохранили этот статус, и сейчас в них никто не живет.
По плану региональной программы капитального ремонта, последние два года здесь должны идти ремонтные работы, в том числе по восстановлению фасада и крыши. Но они не проводились. Жильцы квартиры №11 на последнем этаже уже более десяти лет мирятся с дырой в потолке.
— Балка гнилая обвалилась. В актах отписались, что «охранные мероприятия приняты». Жить можно,— рассказывает жительница квартиры №11 Ольга. Кусок размером два на два метра упал на кухонный стол, когда она с подругой по счастливой случайности вышла покурить. Сейчас дыра заделана плитой из оргалита.
Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
Фото: Глеб Щелкунов / Коммерсантъ
Дом буквально трещит по швам. Об обвалах, выпадающих кирпичах и трещинах в стенах жители рассказывают наперебой.
— Из этой квартиры женщина шла, и на нее упала штукатурка. А службы сказали: «Ну подумаешь, штукатурка обвалилась»,— вспоминает одна из соседок и показывает деревянные подпорки, которыми рабочие укрепили лестничный пролет.
— Однажды у нас среди ночи обрушился фасад! Такой грохот был. Ну, пришли с утра, убрали кирпичи, ленточку повесили. Вот и все,— перебивает ее другая женщина.
— А вот здесь, посмотрите, стена уже выпирает! Сейчас еще на цоколе покажем,— догоняет нас девушка в зеленой куртке. Она живет во втором подъезде и хочет показать свою квартиру.
— Вот бы заселить в такие квартиры вышестоящие инстанции. Сколько бы они выдержали? А мы живем и мучаемся! — восклицает женщина в розовом пальто. Она живет в квартире №4 и настойчиво просит снять ее 12-метровую комнату, в которой ютится с мужем и дочерью-школьницей.
В префектуре ВАО о проблемах на Суворовской, 6 хорошо информированы. Жители дома ведут переписку с чиновниками с 2011 года. В официальных ответах неоднократно сообщается, что вопрос о состоянии здания будет рассмотрен на заседании очередной комиссии или передан в соответствующую инстанцию в мэрии.
— Вообще на протяжении всего времени проводились только поддерживающие мероприятия, никаких глобальных капитальных работ не было,— уверяет глава совета дома Валентина. По ее словам, ни в аппарате префекта, ни в департаменте госимущества ей никак не могут пояснить, какие документы необходимо предоставить, чтобы дом включили в программу реновации. Собрание жильцов она уже провела и подписи под согласием на снос дома собрала.
Однако даже после внесения поправок в законопроект о программе реновации, жители Суворовской, 6 рискуют не попасть в нее. Документом регламентирован снос домов периода «первого индустриального домостроения» (1957-1968 гг.), а этот построен раньше.
КОММЕНТАРИЙ ЮРИСТА:
Антон Бабенко, исполнительный директор юридического бюро «Падва и Эпштейн»
К многоквартирным домам первого периода индустриального домостроения относятся многоквартирные дома с количеством этажей не более девяти, возведенные по типовым проектам, разработанным в период с 1957 по 1968 годы, с использованием типовых изделий стен и (или) перекрытий
«Все, что накопил, вложил в ремонт квартиры»
Адрес: Толбухина, 11 к. 1
Год постройки: 1932/2000
Количество этажей: 5
Серия: Индивидуальный проект
Двор на Толбухина, 11 полностью перекопан и огорожен строительными заборами. К дверям подъездов длинного полукруглого дома ведут деревянные мостки. У первого — женщина средних лет пытается вернуть роскошь бывшего на этом месте палисада, в руках у нее саженцы розы:
— Разворотили мой сад! Но я сейчас все посажу, и опять красота зацветет,— размышляет Тамара Балахнина.— В любом случае, уезжать я не собираюсь. Мне в начале 2000-х здесь дали квартиру, а потом пришлось еще заплатить, чтобы приватизировать. Я после этого государству не верю.
У третьего подъезда нас встречает Виктория Дмитриевна Острянская — интеллигентная женщина, в костюме и ботильонах на невысоком каблуке. В этом доме она живет с 2001 года. Виктория Острянская старшая по дому и собирает бланки для голосования по программе реновации.
— Вот в марте начали ремонтировать трубы теплоснабжения, только закончили,— объясняет женщина.— Раньше квартиры на первом этаже затапливало постоянно. До ремонта жильцы, конечно, очень хотели переехать. А сейчас полностью устранили то, что нам портило здесь жизнь. Может, и соседи решение поменяют.
Виктория Дмитриевна ведет нас в свою квартиру. Это двушка с капитальным ремонтом, в просторном коридоре даже организовано рабочее место: компьютерный стол, полки с бумагами.
Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ
— Мы даже думать не думали, что нас начнут «реновировать»,— рассказывает женщина.— Большинство соседей ведь въехали сюда в 2001–2002 годах. Я только в последние пять лет поставила дорогую мебель из хороших материалов, заказала себе ванну с гидромассажем!
На портале gorod.mos.ru, дата возведения дома — 1932 год. Его для своих сотрудников построил двухэтажный дом построил Всероссийский институт легких сплавов (ВИЛС), который находится буквально в пяти минутах ходьбы отсюда на другой стороне железной дороги, у станции Сетунь. Но в конце 1990-х, когда ВИЛС уже не мог обслуживать здание, его передали городу. В доме сменили перекрытия и коммуникации, надстроили еще три этажа — сохранили только планировку, утверждает Виктория Дмитриевна.
Ее слова подтверждаются договорами социального найма (в 95-квартирном доме жильцы всего четырех квартир имеют такие документы). В графе «Основание прав» указан акт госкомиссии, принявшей дом в 2000 году, и распоряжение заместителя префекта Западного административного округа Москвы от 29.09.2000 №1752.2-РЗП, который утвердил ввод в эксплуатацию нового дома.
— Но сейчас я нигде не могу найти этой информации, что дом совсем новый,— жалуется госпожа Острянская.— Она как будто исчезла! В префектуре запрашивала и в ГУ ИС, но там молчат.
Рассказ женщины прерывает звонок в дверь — соседи принесли заполненные бланки для голосования. «Паспортные данные есть, подпись ваша есть. А вы стопроцентная собственница? Хорошо. Спасибо, сообщу о результатах»,— доносится из коридора.
Виктория Дмитриевна предлагает познакомиться со своим соседом Олегом, попросившим не называть фамилию. Мужчина в одиночку воспитывает сына. Квартиру он обустраивал именно для ребенка: вся мебель сделана по индивидуальным проектам. Отчасти это было и необходимостью — квартира Олега находится на изгибе дома, прямых углов в ней почти нет.
— Я даже не смогу забрать ее с собой,— нервно и даже с вызовом заявляет мужчина.— Я понимаю экономический смысл: продать землю под домом, влепить сюда пятнадцатиэтажку и набить карманы. Но я грудью буду стоять за свой дом!
— Наша ситуация осложняется и тем, что 20 квартир в последнем подъезде находятся в собственности одного юрлица,— продолжает Виктория Острянская.— Они сдают там квартиры, коммерческой деятельностью занимаются. Сейчас у нас около 30 голосов, и если вот они проголосуют против сноса, то мы точно победим.
С Викторией Острянской мы прощаемся на углу дома. Ее соседка Тамара Балахнина все еще сажает розы.
— Ой, Виктория Дмитриевна, смотрите, какие против вас записки пишут,— указывает она на дверь. На доске объявлений белеет обращение к жильцам. Коротко оно сводится к тому, что «те, кто не хочет, чтобы дом сносили, думают только о себе».
— Это как раз из той квартиры по соцнайму пишут,— спокойно объясняет Виктория Дмитриевна.— Они надеются, что получат хорошее жилье.
— А я государству не доверяю. Меня уже много обманывали,— повторяет на прощание Тамара Балахнина из палисада.
Фото: Юрий Мартьянов / Коммерсантъ
Через несколько дней после нашей встречи госпожа Острянская сообщила результаты голосования собрания собственников. По ее словам, явка достигла почти 70%. Против сноса высказались 68,6% жильцов, за — только 8,4%. Верифицировать результаты приезжали уже сотрудники Мосжилинспекции. Параллельное голосование на официальном портале мэра Москвы тоже прошло в пользу противников реновации. Теперь жильцы дома ожидают, когда будет готов окончательный результат, но в своей победе они уверены.