20 июня президент России Владимир Путин встретился с членами Общественной палаты России VI состава и рассказал им, как следует вести себя, и с кем, и как не надо бы. Особая осторожность требуется при взаимодействии с западными чиновниками. Почему — передает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Члены нового созыва Общественной палаты собрались в круглом холле Первого корпуса Кремля. Их тут было очень много, ну просто все. Накануне, когда они встретились в свой первый рабочий день, их оказалось гораздо меньше. Один из новых членов ОП, которого я знал по его прежней многогранной деятельности, признался, что не выдержал накануне бессмысленности разговоров, мелькания лиц старше среднего возраста и взял и ушел.
Я, правда, сказал ему, что это не выход.
— Да,— вздохнул он.— Выйти отсюда скоро не получится…
— Эх,— мечтательно вздохнул еще один член ОП, тоже пожелавший (пришлось удовлетворить) остаться неизвестным,— Хотелось бы уже и поработать.
Президент России не спешил доставить ему это удовольствие: до встречи с членами Общественной палаты ему предстоял еще целый обед с президентом Киргизии Алмазбеком Атамбаевым.
— А что, вы работать сюда пришли, в Общественную палату? — не удержался я.
— Конечно! — воскликнул он.
— О, это необычно,— еще больше не удержался я.— Разве Общественная палата когда-то работала?
— Но теперь все изменится! — настаивал он.
— Вот именно это члены каждого нового созыва и говорят!
— Но ведь состав-то изменился!
— Вот только это каждый раз и меняется.
И вот с этим он уже не спорил. А просто сник.
Честно говоря, я тоже расстроился. Возможно, это был единственный тут человек, которому и правда чертовски хотелось поработать. И, кажется, я его разубедил.
Впрочем, я услышал, как о перспективах нового созыва «Первому каналу» рассказывает еще один член ОП:
— Мы можем замодерировать новые идеи! Новые законопроекты! Проэкспертизировать! Довести их до кондиции!
Действительно, именно этим начинали заниматься члены первых созывов — на этом и заканчивали.
— Можем еще раз проверить все на прочность! Все институты! — продолжал выступающий перед камерой «Первого канала».— А общественный контроль?! Тут тоже нужны профессионалы!..
Удивительно, как люди тут не хотели называть себя своими именами. Один из них, член ОП нескольких последних созывов, начал было что-то объяснять мне про институты влияния и опять контроля, и снова общественного, а потом вдруг сбился и со странной обидой переспросил:
— А что вы так на меня смотрите? Ну да, все не так. Но кто тут у нас влиятельный? Кто что-то решает? У нас это один человек. А так, какая разница, Общественная палата или кабинет министров?..
Тут я, кажется, нашел еще одного человека, который собрался поработать. Звали его Илья Ремесло. Он пришел по квоте третьего уровня. Илья Ремесло признался, что статус члена ОП позволит ему качественнее проводить расследования, которыми он, по его словам, славится:
— Вы слышали, наверное, про мои расследования по «Роснано», по Чубайсу?.. Огромное количество просмотров!.. И ситуация постоянно обновляется!
— Какая ситуация? — переспросил я.
— С госконтрактами! — с недоумением пояснил он.— Сейчас расскажу! Только не для печати…
Опять все было не для печати. А для чего же тогда?
Наконец я увидел Валерия Фадеева.
— Как вам в роли главы Общественной палаты? Не обременяет?
— Я не глава,— с упреком сказал он мне.— Я секретарь.
— Все равно вас все будут называть главой. Нельзя сопротивляться неизбежному.
— Может быть,— вздохнул он,— я буду когда-нибудь приходить поздно вечером домой и рассказывать себе самому «ах, я глава!..», но пока я секретарь.
Я спросил, почему так получается, что среди членов ОП почти нет молодых людей.
— Как нет?! — не согласился он и остановил, схватив за рукав пиджака того самого члена ОП, который рассказывал «Первому каналу» про замодерирование новых идей.
— 39… — помедлил, предварительно что-то посчитав в уме, коллега.
— А, ну проходи… — с сожалением махнул рукой Валерий Фадеев.
— А знаете, почему так получается? — обратился он уже ко мне.— Здесь же половина людей — из регионов.
— А в регионах молодых нет? — спросил я.— Стареют регионы?
— Да нет,— досадливо поморщился Валерий Фадеев.— Просто регионы выдвигают людей авторитетных, уважаемых, а это, как правило, не такие уж молодые люди.
— Неужели среди молодых нет авторитетных? Пользующихся авторитетом хотя бы среди молодых?
— А вот чтобы начали происходить такие процессы,— неторопливо кивнул Валерий Фадеев,— должно пройти время.
Пока все эти молодые люди не постареют, догадался я.
Стулья для встречи в Екатерининском зале в этот раз расставили особым, камерным, уютным, интимным даже способом: этаким нежным полукругом, способным расположить к задушевной беседе или даже расшевелить к ней. Конечно, ко встрече с депутатами Госдумы стулья так не расставишь.
Владимир Путин откушал с Алмазбеком Атамбаевым и выглядел благодушным. Он объяснил, что знает, конечно, о критике Общественной палаты, но уверен, что Общественная палата состоялась и занимает свое место, не подменяя, например, парламент, а занимаясь общественным контролем (см. выше) и экспертной оценкой (см. еще выше) «того, что генерируются как ближнесрочные и отдаленные планы…». И еще немало у него нашлось слов для обозначения нужности Общественной палаты стране и, может быть, даже каждому из ее жителей, и чем дальше Владимир Путин говорил, тем яснее я понимал: и ему лично.
И люди в Екатерининском зале тоже, кажется, начинали осознавать свою нужность, и даже высшую востребованность, и вот именно этому человеку. И вряд ли могло быть что-то выше этого. И зачем?
— Здесь и Герои России, и ветераны, и тренерский состав,— говорил Владимир Путин, подтверждая все мои самые смелые наблюдения.— Здесь люди, которые сами при необходимости могут возглавить министерства!
Он гордился ими. Разве было нечем? Вот только речь эта слишком уж напоминала вступительную перед регулярной церемонией вручения госнаград в том же самом Екатерининском зале.
Валерий Фадеев вкратце рассказал, как продуктивно накануне поработала новая Общественная палата на своем первом пленарном заседании, и начал давать слово намечающимся ее активистам. Первым выступил отец Александр Ткаченко, человек, к первым словам которого, между прочим, сразу начинаешь испытывать уважение, а потом даже и трепет ощущаешь некоторый (и вряд ли это результат его профессиональных усилий; нет, в нем есть что-то большее, и если Общественной палате и правда нужны новые люди, да и просто люди, то он и есть этот человек), который рассказал, как он и его единомышленники помогают больным людям и как взаимодействуют, например, даже с чиновниками за рубежом, и как оттуда тоже поступает помощь…
— Маленький комментарий… — кивнул Владимир Путин.— Если вы хотите, чтобы работа была эффективной,— не работайте напрямую с официальными структурами за рубежом. У них другие задачи! Работайте напрямую! С такими же, как вы, с искренними людьми, которые к вам приезжают!
И он с неподдельным энтузиазмом, который никак не иссякнет, рассказал, почему нельзя иметь дело с чиновниками, которые, может, и хотели бы даже помочь, но они же делают только то, что им разрешают. А разрешают им строго определенные вещи (видимо, власти на самом верху в западных странах).
Пошли примеры:
— Где Occupy Wall Street? — воскликнул Владимир Путин.— ФБР порвало все в клочья! В кислоте растворило! А у нас все бурлит. А там бурлит только то, что разрешено!
И он продолжил рассказ о том, что такое хорошо и что такое плохо. И это в самом деле могло завести кого угодно.
Вопрос, куда.